Глава 28
Салют отгрохотал и затих. Последние искры осели среди зелени деревьев. Я услышал тревожный звон бронзовых колокольчиков на ограде. Одновременно с этим дом прислал мне короткий предупреждающий сигнал. Я повернулся и увидел возле калитки знакомую фигуру в круглых очках. Это был полицейский следователь Прудников. Он переминался с ноги на ногу, не решаясь подойти к калитке.
— Добрый день, господин Прудников, — сказал я, подходя к нему. — Что вам нужно?
Прудников снял очки и стал протирать стекла рукавом из мятого мундира.
— Господин начальник Тайной службы приказал наблюдать за вами, — убитым голосом ответил он. — До конца следствия вам запрещено покидать пределы столицы.
Я рассмеялся. Значит, Никита Михайлович решил повеселиться? Ну что ж. Во мне поднялась веселая решимость. Я открыл калитку.
— Входите, Прудников.
— Может быть, не нужно, Александр Васильевич? — нерешительно ответил следователь. — Я лучше здесь постою.
— Входите, — нетерпеливо повторил я.
— А со мной ничего не случится? — спросил Степан Богданович.
— Конечно случится, — рассмеялся я. — Обязательно случится. Ведь именно за этим вы и пришли. Прошу.
Я хотел показать ему другую жизнь. Другую, совсем не похожую на то, к чему он привык. Такую жизнь, которая не умещается в голове под форменной фуражкой.
Сначала я повел Прудникова вокруг дома, мимо клубничных грядок, которыми так дорожил Игнат.
— Взгляните на эти грядки, — сказал я Прудникову. — Игнат очень любит возиться с ними, ухаживать за ягодами, полоть сорняки. Он любит сидеть в старом кресле и смотреть на рассвет над парком. Любит готовить завтраки, иногда ворчать. Он очень простой человек, Степан Богданович. Но ему нужно чудо, ему нужна магия. И поэтому он тоже нужен магии. Поэтому он живет здесь, и он счастлив.
Прудников растерянно посмотрел на меня.
— Идемте дальше! — поторопил я его. — Видите эту башню? Это обсерватория. Она появилась здесь за одну ночь. Только потому, что приснилась одному очень хорошему человеку. Это сон, господин Прудников. Коснитесь ее. Потрогайте!
Я взял Прудникова за руку и приложил его ладонь к каменной стене обсерватории.
— Чувствуете? Это настоящий камень. Он твердый, холодный и шершавый. Но всё это сон. Магия. Посмотрите наверх.
Прудников послушно запрокинул голову.
— Если вы захотите, мы могли бы подняться туда. Там удобные кресла и стеклянный купол. Можно откинуться на спинку и часами смотреть в небо. В этой башне есть комнаты, в которых не был даже я. Кто знает, какие чудеса в них прячутся?
При этих словах Прудников опасливо вздрогнул.
— Идемте дальше, — рассмеялся я. — Познакомлю вас со своими гостями.
— Да я их всех знаю… — попытался отказаться Степан Богданович. — Господин Тайновидец, если честно, я уже давно здесь. Я видел, как они приехали. Даже записал их.
Он показал мне блокнот.
— Ни черта вы не знаете, господин Прудников, — расхохотался я. — Идемте, будете знакомиться заново.
Я чуть ли не силой притащил Прудникова к беседке. Гости с интересом посмотрели на нас.
— Знакомьтесь, Степан Богданович, — сказал я. — Игорь Владимирович Воронцов, патриарх рода Воронцовых.
При этих словах Игорь Владимирович едва заметно наклонил голову.
— Никто не знает, сколько ему лет. Он очень долго живет на свете, но не утратил вкус к жизни. Знаете, что Игорь Владимирович любит больше всего? Скорость и азарт, а еще помогать хорошим людям. Его магический дар — объединять людей, помогать им найти друг друга и вместе стать сильнее. Вот это магия, господин Прудников.
Я взял следователя за плечи и слегка повернул.
— А это Сева Пожарский. Мой лучший друг. Знаете, какой у него магический дар? Любопытство. Жадное, неуемное любопытство. Каждый день он узнает что-то новое, а еще больше придумывает. Когда-нибудь он станет настоящим мастером и создаст такие артефакты, каких ещё не было.
— И создам, — не растерялся Сева. — Обязательно. Мне бы только чертежи. Саша, кстати, ты обещал провести меня в Незримую библиотеку.
— Не обещал, — улыбнулся я. — Но я поговорю об этом с Библиусом.
Степан Богданович растерянно хлопал глазами.
— Это Иван Горчаков, — продолжал я. — Когда-то он чуть не потерял свой магический дар, а теперь он целитель. Знаете, что это означает? Люди приходят к нему больными, а уходят здоровыми. Приходят растерянными, испуганными, а уходят веселыми и полными сил. Вот вам магия, господин Прудников.
Я показал на Кузьму Петровича, который неторопливо закусывал, с интересом поглядывая на нас.
— Знакомьтесь, Степан Богданович. Это Кузьма Петрович. Его дар — основательность. Никто в этом городе не знает о магических плетениях больше, чем он.
— Очень приятно, — оглядываясь, пробормотал следователь.
Я видел, что он подавлен, и никак не может прийти в себя.
— А кто вы, господин Прудников? — спросил я. — Представьтесь, расскажите о себе.
Степан Богданович покраснел.
— А я обычный полицейский следователь, — с тоской и даже с каким-то вызовом ответил он. — Каждое утро хожу на службу, ловлю преступников. Глажу мундир, тёщи своей боюсь. И полицмейстера тоже. Нечего мне рассказывать, господа.
Он снова снял очки и сунул их в карман мундира.
— Бросьте прибедняться, Степан Богданович, — усмехнулся я. — Вы совершенно себя не знаете. А это самая большая ошибка — не знать себя, не верить себе. Вы не просто полицейский следователь. Вы полицейский следователь с даром встречать удивительных людей. Как вы думаете, почему магия раз за разом приводит вас в мой дом? Подумайте об этом. Поймите свой дар и воспользуйтесь им.
— Ерунда какая-то… — недоверчиво пробормотал Прудников.
— Совсем не ерунда, — возразил я. — Видите? Сегодня магия снова привела вас сюда, и в самый подходящий момент. Это не кажется вам удивительным?
Садовник Люцерн, который сидел в дальнем углу беседки, одобрительно кивнул. Под широкими полями его шляпы пронзительно сверкнули желтые глаза.
— Помните господина Люцерна, Степан Богданович? — улыбнулся я. — Господин Люцерн — самое настоящее магическое существо. Он живёт в этом парке. А может быть, он и есть парк. В то утро, когда я встретил Елизавету Федоровну, господин Люцерн ловил на реке удивительную рыбу. Эта рыба приплывает только с обратным течением. Господин Люцерн, как ваш улов? Поймали волшебную рыбу?
— Поймал, Александр Васильевич, — кивнул Люцерн. — Хотите посмотреть?
— С удовольствием, — улыбнулся я.
Поглядеть на удивительную рыбу захотели все, даже Игнат с Прасковьей Ивановной. Садовник Люцерн привел нас в самый дальний уголок моего сада. Здесь, за густыми кустами боярышника, я с удивлением увидел небольшой пруд. Уверен, раньше его не было. Края пруда были выложены неровно обтесанными плитами известняка, а в темной глубине воды застыла удивительная, необычная рыба.
Она была длиной с мою руку, с мясистыми грудными плавниками и коротким, будто обрубленным хвостом. Вместо чешуи рыбу покрывала настоящая броня, похожая на броню крокодила.
— Кто это? — удивлённо спросила Елизавета Фёдоровна.
— Это латимерия, — ответил садовник Люцерн. — Панцирная рыба. Она живёт в глубине океана, у самого дна, там, где всегда темно и холодно. И только обратное течение может привести её к берегу.
Рыба лениво шевелила плавниками, не обращая на нас никакого внимания.
— Она не задохнется? — спросила Елизавета Фёдоровна.
— Нет, — улыбнулся садовник Люцерн. — Ей здесь хорошо. Этот пруд соединяется с морем. И рыба в любой момент может уплыть. Она свободна.
— А почему она не уплывает?
— Она пришла сюда, чтобы погреться возле магии. Этот дом согревает её, и сад тоже.
Садовник посмотрел на меня.
— Александр Васильевич, вы не против, если латимерия останется здесь?
— Пусть живет, — улыбнулся я, — мне не жалко.
Я присел на корточки и коснулся ладонью воды. Рыба едва заметно шевельнула хвостом и развернулась в мою сторону. Я поспешно убрал руку.
— Видите, Степан Богданович, — сказал я Прудникову, — этой рыбе уже три миллиона лет. Она такая же, какой была во времена динозавров. На свете ещё не было людей, но уже были Места Силы, и эта рыба приплывала погреться возле них. Это изумительное существо. И вы, Степан Богданович, тоже изумительное существо. Это не комплимент, просто факт. Но вам нужно меняться. Только так вы можете выжить. Вы ведь не панцирная рыба.
Пока гости любовались необычной рыбой, Игнат поманил меня в сторону.
— Простите за прямоту, ваше сиятельство, — сказал старик, — но на кой черт вы возитесь с этим следователем? Нехороший он человек, сразу видно. Помните, какой переполох он нам в прошлый раз устроил?
— Отлично помню, — улыбнулся я. — Кстати, ты тоже не видел комнаты, по которым он бродил? Надо бы убрать там паутину.
— Не видел, Александр Васильевич. Я вам так скажу — какие комнаты дом хочет показать, те он и показывает.
— Это верно, — согласился я.
— Давайте, я этого господина Прудникова потихоньку выпровожу за калитку и отправлю восвояси, — предложил слуга. — Никто ничего и не заметит.
— Господин Прудников исполняет свои служебные обязанности, — с улыбкой напомнил я. — Не стоит ему мешать. Ты ведь не хочешь стать нарушителем закона?
— Если надо — стану, — решительно сказал Игнат.
— Пока не нужно, — постарался я охладить его рвение. — Сам увидишь. Магии виднее, Игнат. Неспроста она сегодня привела Степана Богдановича именно сюда.
Мы вернулись к столу. Я усадил Прудникова рядом с Мишей и налил ему игристого.
— Выпейте, господин Прудников. Вам нужно прийти в себя.
Прудников послушно сделал глоток.
— Пейте больше, — рассмеялся я. — Это легкое вино. Оно не ударит вам в голову.
Мы ели и пили, разговаривали, шутили и смеялись. Незаметно подкрался вечер. Солнце ушло за верхушки старых лип, и за воротами осторожно пророкотал двигатель мобиля.
— Это за вами, — сказал я Елизавете Федоровне. — Вам пора отправляться в новую удивительную жизнь.
Мы все вместе пошли провожать её.
— Посмотрите на эту девушку, — негромко обратился я к Прудникову, пока мы шли. — Совсем недавно она погибла. А потом родилась заново, превратилась в сильного мага с могущественным даром. Эта девушка — как феникс. Её жизнь осыпалась пеплом, но на этом пепле возникла новая жизнь. Подумайте об этом, Степан Богданович. Иногда просто необходимо распрощаться с прежней жизнью, чтобы начать новую.
Прудников молча кивнул.
Возле ворот стоял вместительный серый мобиль. Не самая новая модель, но мощная и надежная. Игорь Владимирович позаботился даже о таких мелочах. За рулём сидел дядя Серёжа. Он приветливо помахал мне рукой.
— Дядя Серёжа! — удивлённо воскликнула Елизавета Фёдоровна. — Вы тоже поедете со мной?
Девушка повернулась ко мне.
— Вы обещали мне сюрприз, Александр Васильевич. Но сегодня весь день — сплошная череда сюрпризов. Спасибо вам.
Елизавета Федоровна вытерла глаза.
— Вы меня проводите? — спросила она.
— Конечно, — кивнул я. — Правда, лишь до городских ворот. Вы же слышали, что сказал следователь? Мне запрещено покидать пределы Столицы.
Игорь Владимирович сердито нахмурился.
— Это ещё что за ерунда? — возмутился он. — Саша, я непременно поговорю об этом с его Величеством. Уверен, Император отменит этот дурацкий приказ.
— Не нужно, Игорь Владимирович, — улыбнулся я. — Пусть всё идёт, как идёт. Это мелочи, они не стоят того, чтобы обращать на них внимание.
Я посмотрел на Прудникова.
— Ну что, Степан Богданович, поедете с нами? Ведь у вас приказ следить, чтобы я ненароком не выехал за городские ворота.
— Не поеду, — неожиданно ответил Прудников. — К чёрту все! Александр Васильевич! Можно я поброжу здесь? Мне нужно подумать.
— Бродите себе на здоровье, — рассмеялся я. — Только будьте осторожнее. Кто знает, куда вы забредёте в этом саду.
— Ну и пусть, — решительно кивнул Прудников. — Забреду, значит так тому и быть. Надоело всего бояться, надоело всех подозревать.
— Вот это правильно, — расхохотался я. — Степан Богданович, вы молодец.
* * *
Возле городских ворот мы остановили мобили. Дядя Серёжа остался ждать за рулём, а мы с Елизаветой Фёдоровной отошли в сторону.
— Это было удивительное приключение, Александр Васильевич, — с грустной улыбкой сказала Молчанова. — Теперь я понимаю, что оно было только началом. Сколько ещё таких приключений меня ждёт?
— Очень много, — кивнул я.
— Скажите, вы сможете меня навестить? Выберетесь хотя бы на один день?
Елизавета Фёдоровна слегка покраснела.
— Разумеется, — улыбнулся я. — Знаете, как мы с вами сделаем? Вы вернётесь к себе домой. Увидите особняк, наполненный старой мебелью, знакомой вам с детства, гостиную с большим камином, библиотеку, в которой собрано множество старых книг. Пройдите по этим комнатам, почувствуйте их запах. Посмотрите из окон на березовую рощу, на озеро. А потом пришлите мне зов и расскажите обо всём, что вы увидели и почувствовали. Расскажите так, как вы умеете. Так, как вы рассказывали ту историю про Летописца. У вас получится, я знаю. И тогда останется самое простое.
— Что? — с любопытством спросила Елизавета Фёдоровна.
— В один из дней я открою дверь, — улыбнулся я. — Окажусь в Незримой Библиотеке. А потом открою вторую дверь. И вот — я уже у вас.
— Это ещё одно чудо? — спросила Молчанова. — Ещё один сюрприз?
— Вот именно, — с улыбкой кивнул я.
Я стоял и смотрел, как большой серый мобиль удаляется. Он уменьшался, потом превратился в точку и исчез. Тогда я сел за руль и неторопливо поехал домой. Когда я остановил свой мобиль возле ограды, уже окончательно стемнело. Из беседки доносились весёлые голоса. Праздник продолжался.
Загнав мобиль в гараж, я хотел присоединиться к друзьям, но тут мой взгляд упал на дверь, которая вела на второй этаж. На этой двери я увидел бронзовый силуэт раскрытой книги.
— Что ж, так тому и быть, — улыбнулся я. — Повидаюсь с Библиусом.
С потолка Незримой библиотеки падал мягкий приглушенный свет. Над письменным столом медленно вращался золотой глобус. Мне показалось, что драгоценных камней на нем стало больше. Кажется, в этом мире прибавилось мест силы. Хорошая новость. Хранитель Незримой библиотеки Библиус Марий Петроний стоял возле письменного стола. Он был одет в роскошную пурпурную тогу.
— Салют, Александр! — сказал Библиус. — Я ждал тебя!
— Салют, Библиус! — улыбнулся я. — Приятно видеть тебя в твоем привычном костюме, а не в наряде из перьев и глины.
— Сварить тебе кофе? — предложил Библиус.
— Пожалуй, нет, — с некоторым удивлением отказался я. — Сегодня не самый подходящий день для кофе. Я лучше выпью вина.
— Любопытно, — усмехнулся хранитель библиотеки. — Но желание гостя — закон. Идём.
Он повернулся и пошёл по широкому проходу между книжными шкафами в сторону круглого зала.
Я шёл за ним, по привычке глядя на мозаичный пол. Возле картины, на которой был изображён город Лачанга, я остановился. Вгляделся в разноцветные кусочки мозаики, и картина ожила. Мне в лицо повеяло жарким пустынным ветром. Тоскливо закричали верблюды. Раздался звонкий стук молотка по меди. Царапнул слух скрежет точильного камня.
— Свежая вода! — услышал я пронзительный крик. — Кому свежей воды? Всего два медяка за кувшин!
Я помотал головой, и видение древнего города снова стало мозаичной картиной.
В круглом зале приветливо журчал фонтан. Цвела туманная роза, роняя тонкие прозрачные лепестки. Библиус собирал эти лепестки в особую золотую коробочку. Если добавить их в горячий глинтвейн, напиток приобретал тонкий аромат и изысканный вкус. Небрежным щелчком Библиус воплотил на краю фонтана две золотые чаши и наполнил их вином.
Библиус протянул мне чашу. Я сделал глоток. Вино было густым и сладким. Я почувствовал легкий привкус древесной смолы.
— Амфоры с вином запечатывают смоляными пробками, когда грузят их на корабли, — объяснил мне Библиус. — Плавание иногда длится несколько недель, и смола придает вину особый вкус. Мы, римляне, его ценим. Это признак старого, хорошего вина.
— Не знал, — улыбнулся я, — но это очень вкусно, ты прав.
— Ты решил, что будешь делать со свитком? — спросил Библиус.
— Пока нет, — признался я. — Для начала я хотел бы прочесть его.
— Ты в своём праве, — согласился хранитель библиотеки. — Это твоя добыча.
Он небрежно повёл рукой. Неподалёку от нас появился невысокий столик на причудливо изогнутых ножках. На столике лежал свиток из плотной древесной бумаги. Этот свиток я вытащил из тайника в особняке графа Мясоедова и унёс с собой. Никита Михайлович Зотов был совершенно прав в своих догадках. Это я украл свиток. Украл для того, чтобы больше никто его не увидел.
Я поставил чашу с вином на край фонтана, подошёл к столику и развернул свиток. Причудливые рисунки никак не хотели превращаться в буквы и складываться в слова. Наконец, я догадался, что читать нужно не слева направо, а сверху вниз. И дело пошло на лад.
— Ритуал Чистого Листа, — с удивлением прочитал я. — Если твоя прежняя жизнь тяготит тебя, ты можешь отказаться от нее. Дождись, когда ветер подует с моря, пусть он дует несколько дней. Пусть он гонит морскую воду в устье реки, образуя обратное течение. В эти дни ты должен отказаться от всего. Забудь всё, что тебе дорого. Отбрось всё, что прежде составляло смысл жизни. Когда сделаешь это, в лунную ночь приходи на мост и брось в воду последнее. Тогда магия подарит тебе новую жизнь.
Я удивленно покачал головой.
— Ничего не понимаю. Получается, граф Мясоедов собирался начать жизнь заново? Но с чего вдруг?
— Кто знает, — сказал Библиус. — Возможно, прежняя жизнь показалась ему невыносимой.
— Я слышал, у графа были большие долги, — согласился я. — Но подожди, Библиус, здесь же ни слова не сказано про убийства. Мясоедов должен был отказаться от своей жизни, а вместо этого он лишал жизни других людей.
— Это очень древняя магия, — усмехнулся Библиус. — Она скрыта не просто в словах, а в самих символах. Возможно, граф Мясоедов увидел в них совсем не то, что увидел ты. А может быть, граф просто решил схитрить, принести в жертву чужие жизни, а взамен получить свою собственную новую жизнь?
— Думаю, так оно и было, — согласился я. — Эта-то хитрость его и подвела. Но теперь я, кажется, начинаю понимать, что произошло с Елизаветой Фёдоровной. По вине Мясоедова для нее ритуал совершился полностью. Она получила новую жизнь и новый дар.
— Магии виднее, — сказал Библиус.
— Ты тоже знаешь эту поговорку? — удивился я.
— Кто же её не знает? — пожал плечами хранитель библиотеки. — Эта поговорка древнее, чем люди. Она была древней еще во времена Сократа. Так что ты будешь делать со свитком, Александр?
— Я хотел бы оставить его у тебя, — сказал я. — Знаю, что в Незримой библиотеке он будет надежно укрыт. Но не могу. Извини, Библиус. Однажды к тебе придёт какой-нибудь любопытный юный маг, пошарит по твоим полкам и наткнется на этот свиток. Кто знает, каких бед он натворит. Я сожгу его.
— Это твоя добыча, — повторил Библиус. — Поступай с ним, как считаешь нужным.
Лёгким движением руки он воплотил жаровню. В жаровне вспыхнуло и загудело пламя. Я положил свиток в огонь. Плотная бумага сопротивлялась, словно магия не хотела гореть. Но вот она скорчилась, затрещала и вспыхнула. В библиотеке запахло жженым деревом. Я смотрел, как свиток с описанием чудовищного ритуала обугливается, превращается в горстку серого пепла.
— Вот и всё, — сказал я, когда сгорел последний клочок бумаги.
— Вот и всё, — согласился Библиус. — Налить тебе еще вина?
— Пожалуй, — кивнул я.
— Знаешь, Александр, — осторожно начал Библиус, — я хотел бы поговорить с тобой о твоих неожиданных визитах в библиотеку. Не подумай, что я тебе не рад. Но ты уходишь сюда в присутствии других магов. Что, если они захотят последовать твоему примеру? Я, знаешь ли, очень избирательно отношусь к своим гостям.
— Считай, что ты меня пристыдил, — рассмеялся я. — В следующий раз постараюсь быть осторожнее.
— Что ж, спасибо и на этом, — кивнул хранитель библиотеки.
— Библиус, а ты не хочешь прогуляться со мной? — неожиданно предложил я.
— Куда? — удивился Библиус.
— Ты знаешь, недавно у меня появилась замечательная обсерватория, а сегодня как раз лунная безоблачная ночь. Когда ты в последний раз смотрел на Луну и звезды?
— Примерно тысячу лет назад, — задумался Библиус. — Или две тысячи. Честно говоря, не могу точно вспомнить.
— Собирайся! — решительно кивнул я. — Захвати с собой амфору с этим старым вином. Будем сидеть в креслах, смотреть на звезды, пить вино и разговаривать. Или молчать. Это уж как нам больше захочется.
— А на кого я оставлю библиотеку? — засомневался Библиус.
— Когда ты уходил в джунгли с Акатошем, тебя это не волновало, — напомнил я.
— Но ведь там я занимался исследованиями, а ты зовешь меня просто отдохнуть.
— Отдыхать тоже иногда нужно, — улыбнулся я. — Идем, не упрямься.
— Звёзды, — мечтательно повторил Библиус.
— И Луна, — кивнул я.
— Ладно, идем, — решительно согласился хранитель библиотеки.
И тут в гулкой пустоте библиотеки разнесся стук.
— Именем Его Величества откройте! — услышал я резкий голос. — Я требую меня впустить!
— Слышишь? — сказал Библиус. — Я уверен, это один из тех магов, которые видели, как ты входил в библиотеку.
— Точно, — покаянно вздохнул я. — И не просто один из магов, а конкретный маг. Я даже знаю, как его зовут. Что будем делать? Откроем? Это очень настырный маг, я хорошо его знаю.
— Пусть себе стучит, — покачал головой Библиус. — Хорошо, что у меня здесь есть вторая дверь.
Он взмахнул рукой. Прямо посреди зала перед нами появилась дверь. Она стояла сама по себе, без всякой стены.
— Ну что ты замер? — спросил хранитель библиотеки. — Идем, показывай свою обсерваторию.
Мы прошли в дверь и оказались в башне. По витой чугунной лестнице, перила которой были украшены изображениями чудовищ, мы поднялись на самый верх, туда, где под стеклянным куполом стояли мягкие кресла. А в небе горели крупные звезды.
— Что это? — удивленно спросил Библиус, заметив телескоп.
— Специальная труба с линзами, — объяснил я. — Если посмотреть в нее, звезды и планеты становятся ближе.
— Ты позволишь? — спросил хранитель библиотеки.
— Конечно! — улыбнулся я. — Сколько угодно!
— Кажется, мы забыли захватить с собой чаши. Хочешь, я схожу за бокалами?
— Не нужно! — отказался Библиус.
Он снова взмахнул рукой. На столике между креслами появились две грубо вылепленные глиняные чаши.
— Это настоящая древняя посуда, — объяснил хранитель библиотеки. — В таких чашах вино становится еще вкуснее. Попробуй.
Я попробовал и ощутил вкус обожженной глины, которой тысячу лет назад касались пальцы неведомого гончара.
— Действительно, вкус совсем другой, — согласился я. — Получается, твоя магия работает и здесь?
— Магия работает везде, — усмехнулся Библиус. — На то она и магия.
Стеклянный купол деликатно растаял в воздухе. В парке стояла тишина. Магические лампы в беседке давно погасли. Мои гости разъехались, так и не дождавшись моего возвращения. Пожалуй, придется повторить для них вечеринку. Свет в доме тоже не горел. Наверное, Игнат устал ждать меня и лег спать.
Меня охватило чувство легкости и свободы. Любопытный хранитель библиотеки возился с медными винтами телескопа, разбираясь в его устройстве. А я полулежал в кресле, смотрел на звезды и маленькими глотками пил древнее вино. В саду раздался шорох. Белка или еж, подумал я. Вставать не хотелось, но шорох повторился. Тогда я поставил чашу на столик, лениво поднялся и подошел к краю смотровой площадки.
Из кустов боярышника появилась знакомая фигура. Тонкая металлическая оправа круглых очков блеснула в лунном свете, и я узнал полицейского следователя Прудникова. Он до сих пор бродил по моему саду. Наверное, искал себя, а это всегда требует много времени. Я хотел окликнуть его, но передумал. Пусть бродит. В жизни каждого человека бывают такие минуты, когда ему необходимо побыть в одиночестве. Словно почувствовав мои мысли, Прудников остановился, задрал голову вверх и тоже стал смотреть на звезды.
— Я понял, как работает эта штука, — неожиданно сказал Библиус. — Нужно повернуть здесь, а потом вот здесь, направить в нужную сторону и смотреть.
Он склонился над окуляром.
— Александр, а ты знал, что у Сатурна есть кольца? — спросил он.
* * *
Конец 4 тома
Назад: Глава 27
На главную: Предисловие
