Глава 14
Утром меня разбудил зов Никиты Михайловича.
— Доброе утро, Александр Васильевич, — привычным холодным тоном поздоровался Зотов. — Собирайтесь, вам пора на службу. Я, между прочим, терпеть не могу опоздания.
Я изумленно помотал головой, прогоняя сон.
— Доброе утро, Никита Михайлович. Не припомню, чтобы я соглашался работать в Тайной службе.
— Правда? — деланно удивился Зотов. — А разве не вы на днях представились сотрудником Тайной службы, когда обманом проникли в квартиру на Левом берегу?
— Это был самый простой способ договориться с квартирной хозяйкой, — объяснил я, начиная понимать, в чем дело.
— Допустим, — не сдался Никита Михайлович. — Но вам и этого показалось мало. Вчера в тот же самый дом явился еще один агент. По словам дворника, это был седой и очень вежливый старик. Он долго выспрашивал, где живет госпожа Молчанова. Кто это был? Ваш слуга Игнат?
— Я отправил его за вещами Елизаветы Федоровны, — объяснил я. — Пришлось поддерживать легенду.
— Ну, хорошо, — согласился Зотов. — Хоть эти объяснения мне и не нравятся, я готов закрыть на них глаза. А зачем вы сказали квартирной хозяйке, что Елизавета Федоровна Молчанова теперь тоже работает на Тайную службу?
Я уже улыбался до ушей. Мой наскоро придуманный план сработал.
— А как вы об этом узнали? — спросил я.
— Как? Да об этом теперь знает каждый дворник, каждый городовой в округе. Разумеется, квартирная хозяйка все разболтала. Ну, и понеслось. И дошло до меня, разумеется. У меня ведь есть свои агенты в городе — настоящие, а не липовые.
— На это и был расчет, — рассмеялся я.
— На то, чтобы меня разозлить? Имейте в виду, господин Тайновидец, по отношению к сотрудникам у меня очень широкие полномочия. Например, я могу засадить провинившегося агента на воинскую гауптвахту, суток на пятнадцать. А могу отдать под трибунал. Вам не кажется, что вы очень похожи именно на такого провинившегося агента? Объясните сейчас же — зачем вы это сделали?
— Чтобы защитить Елизавету Федоровну Молчанову, — сказал я. — Человек, который напал на нее, до сих пор разгуливает на свободе. Я должен учитывать, что он может снова попытаться убить девушку. Но теперь он поостережется. Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Почему просто не приставить к ней охрану? — поинтересовался Зотов. — И вообще, этим делом занимается полиция. При чем тут вы?
— Это долго объяснять.
— Ничего, я с удовольствием послушаю. Через час я иду с докладом к императору, ему будет очень интересно.
— Что ж, извольте.
Я коротко пересказал Зотову все, что случилось с того момента, как я пришел на Шепчущий мост.
— Следствие вы провели умело и очень быстро, — признал Никита Михайлович. — Хоть и наделали немало шума.
Он сменил тон:
— Я вас очень прошу, господин Тайновидец, больше не делайте так. Это не шутки.
— Договорились, — улыбнулся я. — А у меня к вам есть ответная просьба, Никита Михайлович. Не мог бы кто-нибудь из ваших людей выяснить обстоятельства гибели родителей Елизаветы Федоровны?
— Я могу затребовать копии полицейских отчетов.
— Этого мало, — сказал я. — Возможно, родители Елизаветы Федоровны были убиты.
— Вы подозреваете ее мачеху? Но как она могла это подстроить?
— Пока не знаю. Но история очень подозрительная.
— Я хочу сам поговорить с Молчановой, — решил Никита Михайлович. — Она до сих пор у вас?
— Нет, вчера я отвез ее в Воронцовский госпиталь. Елизавете Федоровне стало хуже. Целители подозревают магическое воздействие.
— Ее охраняют?
— Да. Возле палаты все время дежурят два охранника нашей семьи.
— Хорошо. Встретимся там вечером. я очень хочу посмотреть вам в глаза и повторить вслух все, что думаю о ваших методах.
— Вы выполните мою просьбу? — уточнил я.
— Разумеется. Если уж эта история добралась до меня, то я с ней разберусь, можете не сомневаться. Заодно и сотрудников на местах проверю.
— Благодарю вас, Никита Михайлович.
— Не за что, господин Тайновидец. До встречи.
Закончив разговор с Зотовым, я поднялся из кресла и прошелся по кабинету, с наслаждением размахивая руками. Спать в кресле оказалось не так удобно, как в постели. Но все же, тело не затекло, и я чувствовал себя отдохнувшим.
И тут мое внимание привлек веселый звон посуды, который донесся сверху.
Я быстро поднялся в кухню и обнаружил там Игната, который, весело напевая себе под нос, хлопотал над завтраком.
— Явился, пропажа? — спросил я.
Хотел придать голосу строгость, но получилось плохо — мешала радостная улыбка. Я был очень рад, что со стариком все в порядке.
— Явился, ваше сиятельство, — бодро отрапортовал Игнат. — И поручение ваше исполнил. Вот вещи.
Он кивком указал на чемодан, который стоял возле стола.
— Елизавета Федоровна еще не вставала, так я в ее комнату не стал заходить. Завтрак подам и отнесу вещи.
— Елизавету Федоровну увезли в госпиталь, — сказал я.
— Ох, ты! — пригорюнился Игнат. — Она же вчера такой бодрой была, веселой. Или опять случилось что?
— Магическое воздействие, — объяснил я. — Целители сейчас решают, что делать. А ты-то где пропадал?
— Так на квартире, — туманно объяснил Игнат.
— И что ты там делал так долго?
— Заболтала меня Прасковья Ивановна. До чего разговорчивая женщина, это ужас. А я ведь что? Если тайный агент — значит, должен слушать. Иначе подозрительно получится.
Я подошел ближе к старику. Невзначай потянул воздух носом и уловил слабый, но отчетливый запах алкоголя.
— Тебя Прасковья Ивановна угощала?
— Не без этого, — ничуть не смутившись, признался Игнат. — А как откажешься? Я ведь по легенде, на государевой службе. А разве служивый человек откажется от угощения? Вы хоть городовых возьмите — не один не откажется. А пирожки у Прасковьи Ивановны вкусные, тут не поспоришь.
— Я вот вчера отказался, — сдерживая смех, сказал я.
— Так вы начальник, — развел руками Игнат. — Разве вам по чину пирожки есть? Ничего, Александр Васильевич, я и вам пирогов захватил. Прасковья Ивановна дала с собой в дорогу.
— Видно, осталась довольна твоим визитом? — уже в открытую рассмеялся я.
— А как иначе? — удивился Игнат. — Коли я на службе, так должен показать себя с лучшей стороны.
— Ты поспать-то успел? — спросил я.
— Немного, — признал Игнат. — Сейчас завтрак приготовлю и покемарю часок. Или у вас для меня еще какое поручение есть? Так я готов.
— Отдыхай, — махнул я рукой. — Нет никаких поручений.
— Сейчас яичницу поджарю, и все готово, — обрадовался Игнат. — Десять минут подождите, ваше сиятельство.
Пока он жарил яичницу, я решил поговорить с Елизаветой Федоровной. Меня беспокоило самочувствие девушки.
К моему удивлению, Молчанова не ответила. Мой зов словно уткнулся в глухую, непроницаемую стену.
Тогда я послал зов Ивану Горчакову. Он ответил сразу, как будто ждал нашего разговора.
— Ваня, привет, это Воронцов, — сказал я. — Как там Елизавета Федоровна? Я не могу послать ей зов.
— Я посоветовался с Макаровым, — ответил Иван, — и решил перевести ее в палату, непроницаемую для магии. Есть подозрения, что на ее дар слишком сильно воздействует магическое поле.
В госпитале были палаты со специальной изоляцией. Символы, нанесенные на стены палаты, как бы отталкивали магическое поле. В такую палату, в свое время, по моей просьбе поместили артефактора Гораздова.
— А как состояние Елизаветы Федоровны? — спросил я Ивана.
— Пока без улучшений, — ответил целитель. — Но и ухудшения тоже нет.
— Ты не узнал, чем именно это вызвано? — спросил я.
— Ума не приложу, — признался Иван. — В общем, уже понятно, что именно магия плохо действует на Елизавету Федоровну. Но я не могу взять в толк, почему так происходит. Любой одаренный с младенчества находится в магическом поле, и дар привыкает к воздействию. Сознание в детстве очень пластично, и привыкание проходит безболезненно.
Мой магический дар мягко толкнул меня в грудь.
— Подожди, — сказал я. — А если дар мага усилился быстро, почти мгновенно? Усиление может привести к такому?
— Конечно, — ответил Иван. — В таком случае маг может и погибнуть. Вспомни историю с артефактом усиления дара.
Именно благодаря этой истории, мы и познакомились с Иваном Горчаковым. Его брат Юрий обладал ментальным даром и раздобыл артефакт усиления. Использовал его Юрий для очень нехороших дел — пытался разрушить дар собственного брата. По счастью, у него ничего не вышло — в артефакт была встроена защита.
— Но это невозможно, — сказал Иван. — Дар не может усилиться мгновенно.
— А если предположить, что произошло невероятное? — спросил я. — Если дар Елизаветы Федоровны все-таки усилился. Что тогда делать?
— В таком случае, мы все делаем правильно, — ответил Иван. — Изоляция от магического поля должна помочь. Никакого другого способа просто нет.
— И долго будет продолжаться изоляция? — спросил я.
— Вот этого я не знаю, — ответил Иван. — Сложность в том, что мы никак не можем определить, какой именно дар у девушки. Ты знаешь, что разный дар по-разному взаимодействует с магическим полем. Например, менталиста внезапное усиление дара может убить на месте. А маг стихий, скорее всего, выживет. Хотя, его дар будет разрушен.
— Давай самый неблагоприятный прогноз, — нетерпеливо сказал я. — Сколько?
— Год, не меньше.
— Что?
Я представил, что Елизавете Федоровне придется провести год в больничной палате. Мало приятного. Хотя, все равно приятнее смерти.
— И все это время ей нельзя заниматься магией, — добавил Иван. — Дару нужно время, чтобы привыкнуть. А рисковать мы не можем.
— Ты прав, — сказал я. — Иван, есть еще кое-что. У Елизаветы Федоровны внезапно объявилась родственница. Ее мачеха, Екатерина Антоновна Молчанова. Если она придет в госпиталь, не пускай ее в палату. Предупреди об этом охрану.
— Хорошо, — деловито ответил Горчаков.
— И еще. Сегодня вечером я вместе с Никитой Михайловичем Зотовым навещу Елизавету Федоровну. Помнишь Зотова? Это начальник Тайной службы. Мы сможем с ней поговорить?
— Думаю, да, — ответил целитель. — в крайнем случае… в общем, я все устрою.
— Спасибо, Ваня, — поблагодарил я.
* * *
— Завтрак готов, ваше сиятельство!
Игнат поставил передо мной тарелку с горячей яичницей.
Я взглянул на нее и запоздало понял, что есть мне совсем не хочется.
Мне хотелось выпить крепкого кофе и хорошенько подумать. Но я все же немного поел, чтобы не обижать старика. Он ведь старался, готовил. Хотя, глаза у него были красные и слипались.
— Спасибо Игнат, — улыбнулся я. — Иди, отдыхай. До вечера не буду тебя беспокоить.
— Благодарю, ваше сиятельство, — обрадованно кивнул Игнат.
Когда он ушел, я сварил себе большую чашку крепкого кофе. На этот раз я не стал ничего в него добавлять. Не хотел, чтобы вкус отвлекал меня от мыслей.
С чашкой в руках я вышел на балкон. Дул свежий ветер, листва на липах уже потемнела. Это была еще не осень, до осени далеко. Просто листья окончательно выросли, из молодой зелени превратились в зрелую.
Сделав глоток кофе, я поморщился от пронзительной горечи, которая щипала язык.
Мне предстоял долгий и трудный день. Накопилось множество вопросов, и ответы на них придется искать постепенно. А начинать нужно с Незримой библиотеки.
Только вначале придется раздобыть угощение для Библиуса. И найти дверь, на которой нарисована открытая книга.
Улыбнувшись, я одним глотком допил кофе. Проглотил его, как глотают горькую, но полезную микстуру. И сразу почувствовал себя бодрее.
Затем тщательно вымыл чашку, на дне которой осела коричневая кофейная гуща. Взял со стола принесенный Игнатом пирожки. На мой взгляд, они были ничем не хуже пирожных.
Держа сверток с пирожками в руках, я спустился вниз и с улыбкой посмотрел на дверь своего кабинета. На ней какой-то неведомый варвар грубо нацарапал гвоздем рисунок раскрытой книги.
Не иначе, это был Акатош — шаман из джунглей, новый приятель Библиуса. Во всяком случае, именно так я представлял себе первобытное искусство.
Толкнув дверь, я просунул в проем голову и громко позвал:
— Библиус, ты здесь?
