Глава 8
Пятая. Амшель. Русские ряды. Академия управления
По инерции Эрик еще успел сделать пару шагов, а после завалился на одну ногу и упал с помоста, врезавшись головой в пол.
Трибуны пораженно охнули.
Я же… поморщился, ощутив порванную нить.
Почти тут же обещание внутри моего сознания успокоилось. Резервуар и каналы перестало жечь и рвать на части. Однако… и совсем без платы я не обошелся, ощутив смерть человека и ответственность за нее куда полнее, чем это бывало до того, как я поднялся на ступень Великого Сплавления Кань и Ли (7).
Да, Птицкер был моим врагом, он сам выбрал свой путь и сам поставил свою жизнь на весы.
И я даже убил его не своими руками.
Вот только, в большей или меньшей степени, но исполнитель всегда брал на себя часть вины заказчика. Об этом Книга не преминула мне напомнить.
Пока японцы-администраторы разбирались, что произошло, я снова залез в смартфон и наскоро проанализировал пути сообщений с текстом договора. Прежде всего, оценил скорость реакции.
И по всему выходило, что даже если кто-то из получателей использовал какую-то из способностей для отправки межпланетных сообщений — редкость была огромная — то на принятие решения у Доминума были считанные минуты.
И с Эриком даже разговаривать не стали.
Как будто дело было не в предложении, которое он мне сделал, а в том, что его еще до этого подозревали в работе на сторону…
Пару секунд я еще думал, а потом быстро отстучал сообщение Виктории. Она, конечно, была под защитой Вигмара, да и последнюю версию «Заступника» я ей успел передать, но все равно лучше было перестраховаться.
— И правда работает статистика, — услышал я голос Томаса. — Три процента для членов комиссии уже не так мало. Правда, коллеги?
Произнесено было с иронией, но и Гухо и даже Цзинсун бросили на немца по напряженному взгляду.
Блайт выглядел даже более обеспокоенным.
— Будет еще кто-то? — уточнил он у Морозова спустя минуту или две суеты.
Смерть Уорвика, конечно, многих взволновала, но он все же мало кому был известен, а вот Эрик Птицкер ни много ни мало, а исполнял обязанности главы корпорации-монарха.
Внутрь зала стали пробиваться его телохранители, так что пришлось вмешаться самому Кенте. В итоге нескольких системников из Птицкер-Групп (8) все-таки пропустили. После недолгих переговоров они же забрали тело. Но пара человек осталась и смотрели они понятно на кого…
— Что с ним? — спросил Морозов, когда Кента вернулся за стол.
— Выжжена энергетика, — ответил японец. — Возможно, какая-то разрушающая код способность.
— В смысле, он сам себя убил? — уточнил Томас. — На пятого ранга такое не подействовало бы. Слишком большая масса кода — она бы не впустила нестабильную систему внутрь.
На это Кента уже ничего не сказал.
— Пора заканчивать с этим, — бросил Цзинсун.
— Остался один свидетель, — ответил японец.
Судя по виду, Кента явно был не в восторге от того, как все шло, но отступать от протокола все равно не собирался.
— Вызывается Майер Ротшильд, — прозвучало в зале.
После чего на трибунах возникла практически полная тишина.
Я был удивлен не меньше. Думал, что как и Барухи, Ротшильды ограничатся отправкой секретаря, Майер же…
… по сути, возглавлял самую могущественную корпорацию в мире.
Гедалия Ротшильд, который был главой до него, уже много лет как отошел от дел, и считалось что родом и корпорацией управлял именно Майер.
Спустя несколько мгновений двери зала распахнулись, и внутрь вошел молодой подтянутый мужчина в костюме. Как у влияющего, возраст у него мог быть едва ли не любой, но даже при желании больше тридцати пяти ему было не дать.
Волосы были уложены на идеальный пробор…
Щеки едва ли не блестели от того, насколько чисто были выбриты…
Выражение лица у Майера было… нейтральное.
Не смотря по сторонам, гранд дошел до помоста, также неспешно поднялся и занял место, на котором до этого сидели сначала Уорвик, а потом Эрик.
Суеверным он явно не был.
— Майер Заава Ротшильд, — проговорил он ровно. — Глава совета директоров Ротшильд-Корп. Социальный статус — монарх.
После этого зрители, кажется, вовсе перестали дышать. Если с государем (7) средний житель Амшель еще мог надеяться когда-то увидеться — и потом до старости рассказывать об этом внукам — то монархи (8) на Девяти Планетах считались небожителями. Всего людей с таким социальным статусом насчитывалось чуть больше десятка человек. Примерно столько же, сколько и седьмых рангов…
Кстати, насчет ранга…
Официально Майер считался шестым — это я выяснил давным-давно, когда только изучал их род. В реальности же я ощутил… что глава Ротшильдов находился на границе трансформации. И даже сейчас… я не был уверен, что в прямой схватке с Кентой победил бы японец.
Это… остужало.
Хранитель Предметов имел невероятно развитый резервуар Воздуха. Что было типично для сильнейших стихийников. Девяносто процентов шестых и седьмых рангов имели именно один резервуар. За годы самосовершенствования они практически с ним срастались и в итоге сами едва ли не становились Стихией. Василия Морозова не зря называли именно Каменным Князем. Других резервуаров кроме Земли у него не было.
Майер же в этом плане оказался редчайшим исключением. Огонь, Земля и Воздух смешивались внутри его энергетики в сложнейший узор, создавая впечатление безграничности.
Едва он оказался за столом, я едва ли не полностью утратил возможность смотреть на страницах Книги.
Концентрация сил в точке пространства стала совершенно запредельной.
— Изложите суть своих претензий к роду Фэнс, — в очередной раз повторил Морозов.
— Связи с вновь открывшимися обстоятельствами Ротшильд Корп отзывает предыдущие претензии, — спокойно проговорил Майер. — Мы поступим также как и коллеги. Подадим гражданский иск к Уорвик-Металл, а также затребуем дополнительную проверку всех активов компании. Рано или поздно мы доберемся до истины.
На несколько секунд он прервался, а после повернулся к Кенте.
— Впрочем, это далеко не главная проблема.
Японец ответил ему молчаливым взглядом. Ждал.
— Согласно решению Суда Грандов от 5052-го года все культиваторы были объявлены вне закона.
Точные и непреклонные слова Ротшильда прорезали тишину зала словно скальпель хирурга. В очередной раз за время суда я ощутил на себе сосредоточение тысяч взглядов.
Я же… в общем-то, ждал чего-то подобного с того самого момента, как Многогранник выдал мой секрет.
— Решения ранее 6689 года не имеют силы, — прозвучал голос Кенты в тишине зала. — До этого суд не представлял всех грандов.
— Верно, — не стал спорить Майер. — У моего рода ушло очень много сил, чтобы создать институт, объединяющий и уравнивающий всех грандов, до этого в него входили только члены рода Ротшильд… Однако, давность принятия закона не отменяет его важности. Напомню вам, — он окинул взглядом трибуны и, кажется, одного лишь этого жеста хватило, чтобы погрузить зал в абсолютное внимания, — что именно этому темному учению мы обязаны потерей нашего первого дома на Девяти Планетах. Потерей Четвертой. Мой род не одну тысячу лет пытался вычеркнуть из мира само упоминание культиваторов… К сожалению, учение выжило. Обрело новых последователей. А значит, мы снова в опасности. Думаете, я преувеличиваю? В отличие от всех вас я был на Четвертой. Страшнее места и представить нельзя. И теперь мы рискуем тем, что это повторится. На Пятой. На Шестой. Или на всех Девяти Планетах разом.
Постепенно простое внимание к словам Ротшильда переросло в удивление… и в беспокойство. Скажи это кто-то другой, эффект явно был бы слабей. Это восприняли бы как шутку или неумелую попытку очернить оппонента…
Но Майеру авторитета было не занимать.
Часть народа задумается сразу, а часть… подхватит ту точку зрения, что подадут в СМИ. А судя по словам Ротшильда, уже завтра сегменты сети, все газеты и телевизионные каналы будут в один голос кричать об опасности культиваторов вообще и рода Фэнс в частности. С учетом, что Ротшильд-Найн-Медиа владела, по меньшей мере, сорока процентами ВСЕХ крупных СМИ Девяти Планетах, на меня выльются целые океаны грязи.
Такой резкий переход от полного замалчивания — на протяжении тысячелетий! — к тотальному обнародованию, конечно, удивлял, но… за ним чувствовалась сильная и опытная рука. Самого Майера?.. Гедалии?.. В принципе, именно сейчас это не было так важно.
Куда важнее было хоть как-то снизить последующий ущерб.
Под столом я уже вовсю набирал сообщения, отправляя их Рэтклиффу, Коулу, Михаэлю Нойеру, Манну… В общем, всем, кого нужно было предупредить, кто мог принять хоть какие-то действия по подготовке.
И одновременно с этим…
— Вы очень уверенно говорите, господин Ротшильд, — сказал я после паузы. — А доказательства опасности культиваторов у вас какие-то есть?
— У древних родов есть память, — тут же вставил Цзинсун.
— То есть нет? — хмыкнул я.
— Доказательств предостаточно, — ответил Майер невозмутимо. В сторону китайца он даже не взглянул. — Мой род хранил их все эти века.
— И, очевидно, что ни к одному из этих доказательств ни я, ни мой род никакого не имеем, — ответил я спокойно. — Не говоря уже о том, что подлинность любых улик еще нужно будет доказать. Кстати, пользуясь случаем, следите за опровержениями так называемых «доказательств» на канале моей сестры — Софи Фэнс в НайнВидео. Советую подписываться заранее, первый эксклюзивный ролик с очень интересной информацией — который ни у кого не получится скопировать или как-то переслать — будет доступен только для первых десяти миллионов подписавшихся…
Кажется, когда я называл имя сестры, со стороны ближайшей трибуны послышалось что-то вроде возмущенного писка. Поворачиваться я туда не стал.
— …если, конечно, господин Ротшильд не прикажет канал заблокировать, чтобы все знали только его версию, — закончил я.
И это трибунам уже понравилось. Послышались отдельные смешки, общая атмосфера стала менее напряженной…
— НайнВидео — свободная платформа, правила на ней едины для всех, — ответил Майер.
Ну-ну, так я и «поверил».
Собственно, потому я и «слил» только один канал, хотя создала Софи сразу три — на всех самых популярных площадках. Кроме «НайнВидео», это еще были британская «Лайф» — она, кстати, принадлежала тем самым Гросвеннорам — и русское «Зеркало». Два последних я тоже отрекламлю — чуть попозже.
— Уловки и обман — вот, что всегда было главной и по сути единственной силой культиваторов, — парировал Майер спокойно. — Но больше это не пройдет.
Сделав секундную паузу, после он припечатал:
— Все культиваторы на всех территориях рода Ротшильд и Ротшильд-Корп объявляются вне закона! Все их представители должны быть задержаны, все имущество конфисковано, а счета заморожены! Доказательства всей серьезности исходящей от них опасности будут обнародованы сегодня же! Любая помощь культиваторам будет приравнена к присоединению к ним!
Сказанное вновь заставило зрителей замолчать. И даже за столом тот же Томас посмотрел на Ротшильда с сомнением. Шаг был… неоднозначный. Который, однако, мог доставить мне массу проблем.
Начать хотя бы с того… что прямо сейчас я находился на территории, контролируемой Ротшильдами. Точнее, Русские Ряды еще принадлежали Русской империи (8), а вот дороги, которые окружали квартал — уже Ротшильд-Корп (8).
— На каком основании вы хотите меня задержать? — спросил я. — Я ничего не сделал.
— Когда сделаешь, поздно будет, — бросил Цзинсун с довольным видом.
Ротшильд же ответил по-другому:
— Таков закон. И принят он не на пустом месте, а чтобы спасти жизни миллионов.
Я кивнул.
Чуть подождал, пока шепот и движения в зале чуть стихнут, а потом добавил:
— Значит, моего отца вы убили?
И этой фразой мне все-таки удалось ее добиться.
Абсолютной какой-то даже неестественной тишины.
— Он был изобретателем, хотел изменить мир к лучшему, — продолжил я в тишине. — Ну и культиватором тоже. Теперь это нет смысла скрывать. За все годы жизни никаких преступлений он не совершил. Напротив, поучаствовал в изобретении транспортерной связи, которой почти каждый из вас пользовался. Был одним из героев ликвидации Прорыва в Амшель двадцать лет назад. И вот его убили, придя к нам в дом. Вы в этом замешаны, господин Ротшильд?
Впервые за время разговора, Майер посмотрел на прямо на меня, и в его взгляде я не увидел ничего кроме… расчета. Никаких эмоций в нем не было.
Я попытался проникнуть глубже в его мысли, но… не смог. Слишком много вибраций и дрожжи было вокруг. Ступень хотя Великого Сплавления Кань и Ли (7) и позволяла все это видеть, но не более. Не успел я еще освоиться…
Майер уже открыл рот, чтобы что-то сказать…
— Ответьте на вопрос, господин Ротшильд, — прогудел бас Василия Морозова, опередив его на мгновение.
Ха!
Русский, что, на моей стороне? Пока, конечно, преждевременно было об этом судить, но в эту секунду он точно сыграл за меня. У Ротшильда даже щека дернулась. Теперь любое его слово будет слабее…
— Старые колдуны творили ужасные вещи, — раздался вдруг голос Гухо. — Если Фэнсы одни из них — опасность самая настоящая.
Вот же… сука.
Такой момент испортил.
— Давайте еще мачеху Рапунцель вспомним, — хмыкнул Томас.
Гухо бросил на него угрюмый взгляд, но промолчал.
— Господин Ротшильд, вы так и не ответили, — напомнил я.
— Ни я, ни Ротшильд-Корп не имеем отношения к покушению на Алексея Фэнса, — ответил Майер.
Пару секунд после этого я смотрел на него…
— Понятно.
Мне стало окончательно понятно, что на Ротшильда Шар тоже не подействовал. Сказать об этом хотелось, но… я бы просто не потянул. Потому что это означало бы проблемы либо с Кентой, либо с Майером. Причем прямо сейчас.
Плохо было то, что я так и не понял, был моей конечной целью именно Майер. Потому что как ни приглядывался, я так и не увидел на нем следов убийства Мастера Перемен. И у меня почти не было сомнений, что я бы заметил их в любых условиях и в любом состоянии. Почти.
Возникла мысль предложить ему намеренно ответить на какой-то вопрос неправильно, но я ее откинул. Во-первых, Ротшильд не Уорвик — мог и отказаться — во-вторых, Шар вполне мог сработать и выборочно.
Сейчас мне важнее было сохранить хотя бы какую-то часть легитимности.
— У меня нет претензий к роду Ротшильд и Ротшильд-Корп по старым делам, — сказал я после паузы. — Если они не замешаны в убийстве отца, то нет. При этом, я не считаю себя виновным в каких-либо преступлениях культиваторов, если они вообще были. Любой, кто попытается задержать или причинить вред кому-то из моих людей или посягнет на мою собственность, станет моим врагом. На территорию Ротшильд-Корп представители рода Фэнс заходить не будут.
— Звучит более чем разумно, — заметил Томас.
Цзинсун в ответ на это только скривился неприязненно.
— Обычные уловки.
— Каждый может сделать вывод сам, — улыбнулся немец.
Китаец уже хотел еще что-то, но пикировку прервал Кента:
— Думаю, мы услышали достаточно. Пришло время голосования.
Спустя минуту один из помощников поднес ему бумагу, на которой, как я понял, уже был сформирован список итоговых вопросов. Уж не знаю, как быстро они все это готовили. Видимо, помогали какие-то техники или способности.
Дальше слово взял Морозов, и стали голосовать за одно решение за другим:
— …убийство Алексея Фэнса отправляется на дорасследование. До тех пор Джонатан Аджютор, как единственный подозреваемый, останется в Сухом Замке. Род Фэнс на правах правителя может осуществить расследование самостоятельно…
Правом, я, разумеется, собирался воспользоваться, а вот настаивать на том, чтобы Аджютора освободили, уже не стал. Во-первых, это Анастасия с Софи ему доверяли, а не я. Во-вторых, элементарно не хотел распылять усилия.
— …в случае предоставления доказательств ключевого вклада Алексея Фэнса в разработку грофрана, размер патентного процента, принадлежащего роду Фэнс, будет предусмотрен. До тех пор процент остается прежним…
Тут даже ничего говорить не стал. Данных у меня не было, а кроме того — что полтора процента, что десять — неважно. Уорвик Металл все равно грофран перестали выпускать. И вряд ли в ближайшее время начнут снова.
— …все конфискованные и замороженные активы рода Фэнс должны быть возвращены в полном объеме…
— …исковые претензии всех участников дела должны быть погашены за счет средств Уорвик Металл…
Большая часть решений была принята, что называется, «по понятиям». Вряд ли можно было сказать, что я прям-таки доказал невиновность Алексея. Я мало сомневался, что весь тот металл, о котором шла речь, действительно забрал он. Другой вопрос, что у него могла быть договоренность об этом с Уорвиком. Потому Кента и решил повернуть все так, чтобы, как минимум, финансовые претензии были решены за счет того, кто «возмущаться» не станет.
На грофрановый завод же покупатели явно найдутся. Ничуть не сомневаюсь, что сегодня «металл культиваторов» в очередной раз подскочит в цене, может даже превзойдет по стоимости системный и стихийны. Ну а то, что завод не может сам металл выпускать… Пустяки! Гранды — люди самоуверенные и любящие секреты. Наверняка захотят покупаться в документации, цеха по винтику переберут, вдруг удача улыбнется. Собственно, я бы и сам не прочь…
Тем более, что человек я вроде как теперь богатый…
Хм…
Богатый же? А то вроде миллионы со всех сторон валились, но если оценить это в реальных деньгах, а не в перспективе и активах, то… хм… Ладно, с этим еще буду разбираться.
Голосование по всем пунктам в итоге закончилось со счетом 3:2. Цзинсун с Гухо каждый раз голосовали против меня — хмурый болгарин окончательно перестал мне нравиться — а Томас с Блайтом наоборот были за. Ну и итоговое решение каждый раз принимал Василий Морозов.
Против он был, только когда встал вопрос об освобождении Аджютора. Видимо, ГСБэшная деформация сказалась. Не нравилось человеку, когда кто-то из застенков выходил.
Самым же последним высказался Кента:
— Каждый гранд в праве самостоятельно распоряжаться своей территорией и принимать на ней те законы, которые посчитает нужным. При этом любые попытки распространить свои законы на чужие территории будут осуждаться. Как и любые обвинения, не подкрепленные достаточными доказательствами.
«Осуждаться».
Именно осуждаться, а не запрещаться.
Только после этого суда я окончательно понял, какую роль играл Суд Грандов на Девяти Планетах. Это был третейский арбитр, чьи решения уважались, почти всегда соблюдались, но… обязательными не были.
Каждый гранд мог воевать с кем хочет и когда хочет. И, собственно, это то и дело происходило. Но чтобы не лилась кровь, иногда прибегали к помощи Кенты. Ну и если посмотреть на то, с каким размахом он вел заседания, обычно этого хватало, чтобы разрешить большинство недопониманий.
Ну а потом гранды уже решали. Согласны они оставить все как есть или нет. Большинство соглашалось. Те, что нет… рисковали.
Случаев таких было немного, но когда гранд осмеливался идти совсем уж против решения Суда, то, во-первых, могли вмешаться члены комиссии. И такое бывало. Потому что под сомнение как бы ставилось их решение. Во-вторых, в совсем уж исключительных случаях мог даже показать свое семиранговое неудовольствие сам Кента.
Так что последние слова японца хоть и не защищали меня от Ротшильдов совсем, но частично все же прикрывали.
— Заседание окончено.
Японец убрал со стола Шар и почти сразу двинул в сторону выхода. Также не стал задерживаться и Майер. От него я ждал подвоха до последнего, но видимо план у него был другой, а к импульсивным решениям глава Ротшильд-Корп (8) явно был не склонен.
В общем, получалось, что как будто все закончилось.
Ни Кента, ни остальные так и не уточнили, не сделал ли я выводов о том, кто именно убил Алексея. Или все тупо на Уорвика подумали?..
Сам же я после ухода Кенты с Майером куда четче ощутил Книгу… но и только. Следов убийцы Мастера Перемен в зале я больше не ощущал. Кем бы он ни был, он тоже успел уйти.
— Сука.
Пятая. Амшель. Американ-центр
Выключив трансляцию из Академии управления, какое-то время глава семьи Барух сидел молча.
Хмурился.
Ханан очень давно воспитал в себе привычку не делать выводов, не обладая всей полнотой информации. И тысячи кризисов, успешно преодоленных, за годы его долгой жизни, говорили, что подход этот был правильным. Отступать от него он не собирался…
…однако хмуриться ему это не мешало.
Наконец, спустя почти двадцать минут после окончания Суда, подал сигнал Треск. Кто-то бы удивился, что лидер одного из главных родов системников, бывший президент Новых Американских Штатов (8) — теперь это место занимал его сын — для тайной связи использовал стихийный артефакт, но, как уже говорилось, жил Ханан долго. И случайные решения он перестал принимать очень давно.
— Твое мнение, — сказал старый Барух, коснувшись ладонью призмы артефакта.
В ответ из Треска сначала раздался… треск, а уже после сквозь помехи прорвался голос Кевина Баруха. Одного из немногих людей, которым глава рода доверял безоговорочно.
— Я думаю, нам не стоит идти на конфронтацию, — произнес «первый секретарь». — Вероятность труднорешаемых проблем — высокая.
— Понял.
Ханан тяжело вздохнул. Выводы он эти от себя гнал, но то, что Фэнс мог доставить им неприятности, становилось все более и более очевидным. То, с какой неизбежностью ситуация подталкивала Ханана к тяжелому решению, очень сильно ему не нравилось.
Вот только… выхода, похоже, уже не было.
Как бы все не повернулось, но в случае конфронтации Доминиум создаст им проблем больше, чем кто либо еще.
— Что случилось с Птицкером? — решил он все-таки уточнить.
— Эрик, кажется… ошибся.
Такое сложно было определить. Но Кевин был рядом…
— Ты уверен?
— Нет.
Ханан чуть помедлил.
— Понял. Жду тебя здесь.
Отключив связь, старый Барух задумался.
Действительно ли все произошло из-за того, что Эрик… ошибся? Верилось в это с трудом, потому что Ханан, знал, что Доминиумом Эрику Птицкеру было поручено предельно важное дело. Чтобы произошло то, что произошло, это действительно должна была быть именно ошибка, а не какой-то другой просчет…
Теперь дело Эрика, судя по всему, унаследует Жозефина. Правда, Жозефина должна заниматься Викторией… Или кто-то другой унаследует?
Гм…
Нет, мало данных. Нужно было сначала разобраться, что происходило у Птицкеров. Может даже задать прямой вопрос в Доминиум… Это, конечно, только в самом крайнем случае, но если по-другому не получится, то придется.
А пока ничего не оставалось, кроме как…
— Действуйте по плану, — сказал Ханан негромко.
Перед этим он активировал уже свою обычную Переговорную способность.
Спустя пару секунд пришел такой же лаконичный ответ.
— Принято.
Пятая. Амшель. Русские ряды
— Погоди, то есть… чет я ничего не поняла… Прорыв?!
— Я же сказала.
Они с Машей уже отошли от главного зала. Яна заметила телохранителей, пристроившихся им вслед, но немного все равно нервничала. Частично из-за того, что не понимала, что происходит, частично…
— Ты, блин, каким-то кусками объясняешь! Понимаю, тебя отшили…
Яна резко остановилась, уставившись на Машу…
— Ладно, не отшили, — тут же пошла на попятный она. — Я вообще считаю, что это благородство. Он просто не хотел, чтобы ты себя выдала.
Несколько мгновений Яна еще сверлила подругу взглядом, потом выдохнула и снова зашагала по дорожке.
Признаться в этом было нелегко, но такая мысль ей тоже приходила в голову. И, наверное, она даже хотела бы, чтобы это было правдой. Отчасти. С другой стороны… Это до какой степени нужно быть самоуверенным, чтобы отказаться от ЕЕ помощи?! К этому она пока не решила как относиться.
— Много на себя берет, — сказала она все же.
— Это да, — тут же согласилась Маша. — Вообще охренел. Предлагаю скинуть ему пару голых фоток, чтобы знал, что потерял.
— Не смешно.
— Ну, можем торт приготовить… попробовать. И тоже фотки скинуть, — проговорила Маша с явным сомнением в голосе.
— С фотками ты была ближе, — заметила Яна.
Готовить они обе, мягко говоря, не умели. Яна, конечно, умела делать артефакты — и любила — но это, наверное, не одно и то же было…
— Так конечно же!
Еще немного они прошли молча.
— Слушай, а что вообще за культиваторы? — спросила Маша. — И разлом этот? Ты знаешь что-то?
Яна покачала головой.
— Про культивацию Серафима Григорьевна что-то рассказывала, но очень давно и мельком, я уже почти не помню, — ответила девушка. — Про второе вообще не знаю.
— Блин, интересно так…
Спустя еще пару минут они дошли до ждавшей их на дороге стихийной Тойоты-Велоции. Что на Шестой, что на Третьей они всегда ездили на Фаэтонах, но тут в Амшель маскировка, понятно, была важнее.
Открыв дверь, Маша полезла было внутрь… и тут же выскочила обратно.
— Э-э… кажется, мы машиной ошиблись!
Яна только смерила подругу взглядом, а после сама залезла в фургон. Уж подмену бы она заметила…
— Добрый день, Яна.
А-а… теперь понятно.
— Здравствуйте, Василий Юрьевич, — сказала она.
Что ж, видимо их инкогнито доживало последние дни. Пару секунд они сидели молча, потом мужчина не выдержал.
— Долго тебя ждать еще?
И только после этого рыжая голова Маши осторожно заглянула в салон. Несколько мгновений она с показным любопытством изучала салон, пока не наткнулась на…
— Деда! А ты тут какими судьба…
— Сержант Морозова!
Маша примолкла. Втянула голову в плечи.
— Я? — с явной надеждой, что все-таки не она уточнила Маша.
— Ты, ты.
— Я, — вздохнула девушка несчастно.
— Садись и докладывай. Поминутно, с мельчайшими подробностями.
Яна на всякий случай это комментировать не стала. Впрочем, про нее тоже не забыли.
— Ты тоже готовься. Отцу будешь рассказывать.
Просто отлично.
