Символические мотивы или ценности

В конечном счете люди формируют сознательные ценности, направляющие их социальные установки и поведение. Иногда легко прояснить, каким образом эти ценности развиваются с помощью когнитивной «обработки» естественных мотивов, а иногда – нет. Например, большинство граждан США считают свободу самой важной для себя ценностью (Rokeach, 1973). Если ребенку позволяют беспрепятственно удовлетворять свою потребность в воздействии на мир, то не удивительно, что естественный мотив влияния становится для этого ребенка основой для веры в свободу. Получая большое количество удовольствия от воздействия на среду, он естественным образом приходит к сознательной мысли о том, что «быть свободным – хорошо», потому что свобода дает возможность влиять на окружение самыми разнообразными способами. Если же детство конкретного индивидуума проходило в обстановке боли и страха, то не удивительно, что этот человек больше всего ценит безопасность. Однако как именно происходит формирование ценностей равенства или спасения? Судя по всему, такие ценности основываются на свойственных представителям отдельной культуры взглядах на сущность мира и не связаны напрямую с естественными мотивами. В определенных случаях ценность может иметь множество детерминантов. Хотя деньги обычно оказываются значимой ценностью или социальным мотивом, для каждого человека эта ценность имеет свой смысл. Для некоторых деньги ассоциируются с безопасностью, для других – с возможностью властвовать или пользоваться уважением, в то время как для третьих они представляют собой критерий профессионализма (см. McClelland, 1967).

Психологи не пришли к единому мнению о том, какие именно ценности важнее всего исследовать. Рокич (Rokeach, 1973) провел обширное и интересное исследование основных ценностей: 18 терминальных (т.е. относящихся к определенному реализованному состоянию) и 18 инструментальных. Он просил испытуемых составить иерархию этих ценностей. Как видно из табл. 5.4 и 5.5, между различными категориями испытуемых были зафиксированы существенные различия в ценностных ориентациях. Американские женщины ставят спасение на четвертое место в своей иерархии, в то время как американские мужчины – на двенадцатое. С другой стороны, мужчины ставят на четвертое место комфортабельную жизнь, тогда как для женщин данная ценность находятся на тринадцатом месте. Ученые, занимающиеся естественными науками, придают самоконтролю гораздо большее, чем специалисты в области гуманитарных наук, значение, в то время как те в большей степени ценят способность к прощению.

Таблица 5.4

Средние значения терминальных ценностей и их предпочтение среди мужчин и женщин, жителей США (по Rokeach, 1973)

Таблица 5.5

Важнейшие ценности, которые назвали специализирующиеся в гуманитарной сфере, в области социальных и естественных наук ученые из университета в Южной Австралии (по Rokeach, 1973)

Таблица 5.5 (окончание)

Важность таких ценностей варьирует от культуре к культуре. Национальная безопасность стоит на втором месте в иерархии ценностей израильтян, в то время как американцы ставят ее только на семнадцатую позицию. Данное различие не вызывает большого удивления в свете того, что жители Израиля живут в обстановке постоянной угрозы со стороны арабов.

Ценности очень тесно связаны с когнитивными процессами. Они основаны на человеческом понимании мира и на культурных предпочтениях. Ценности находятся в сознании,– в отличие от мотивов, которые в меньшей степени доступны когнитивной «переработке», более тесно связаны с естественными мотивами и эмоциями и зачастую скрываются в бессознательном. Как мотивы, так и ценности направляют наше поведение, однако их следует рассматривать как независимые друг от друга детерминанты поведения. (Данный вопрос рассматривается нами в главах 6, 12 и 13.) Иногда люди говорят о ценности мотивированного поведения, утверждая, например, что израильтяне «мотивируются» заботой о национальной безопасности. Однако, как мы уже неоднократно подчеркивали, более корректно утверждать, что идея национальной безопасности детерминирует (или помогает детерминировать) определенное поведение и, таким образом, зарезервировать понятие мотивации за ситуациями, в которых оно определяется действительно мотивами, а не другими детерминантами.

Когнитивная «переработка» естественных мотивов приводит к их трансформации в символические мотивы, или ценности, которые определяют большую часть сознательного поведения человека. Однако приобретенные мотивы тоже продолжают воздействовать на поведение, но на ином уровне. Приведем профессиональное описание поведения больного с повреждениями фронтальной доли коры головного мозга (ответственной за когнитивные процессы):

Например, у одного моего бывшего пациента, назовем его мистером Джонсом, была разрушена лобная доля коры головного мозга. Мистер Джонс практически не мог произвольно выполнять вербальные команды, хотя и понимал, чего от него хотят. Скажем, когда его просили взять стакан с водой, он никак не реагировал на просьбу. «Понимаете ли вы, чего я от вас хочу, мистер Джонс?» – спрашивал я его. «Да. Вы хотите, чтобы я взял стакан». – «Сделали ли вы это?» – «Нет». – «Можете ли вы сделать это?» – «Да». – «Тогда не медлите и берите стакан», – настаивал я. Мистер Джонс бездействовал. Однако если он испытывал жажду, то он непроизвольно брал стакан и пил воду (Cytowic, 1981).

Наиболее примитивная, бессознательная мотивационная система мистера Джонса, основанная на естественном мотиве утоления жажды, оставалась сохранной и могла активировать необходимую для питья реакцию, в то время как покоящееся на когнитивных процессах сознательное намерение больше не было детерминантом поведения больного.