Естественный мотив новизны

Уже давно известно, что животные стремятся к среднему уровню разнообразия внешней стимуляции. Белые крысы обычно исследуют новую местность, если степень новизны стимулов не будет слишком высокой (в этом случае они «замирают» или даже делают отчаянные попытки вернуться в сравнительно знакомые условия) (Fiske & Maddi, 1961). Согласно Берлину (Berlyne, 1967), «высшие животные часто обнаруживают, что такие средства повышения уровня возбуждения организма, как смена обстановки и исследование сложных явлений, могут повысить ценность вознаграждения, характеризующую внешние стимулы. В маленьких дозах даже боль может выполнять функцию вознаграждения». Дембер, Эрл и Парадиз (Dember, Earl & Paradise, 1957) разрисовали стены лабиринта, форма которого напоминала цифру 8, одинаковыми полосками. Однако в одной «петле» полоски были вертикальными, а в другой – горизонтальными. На второй день 16 из 17 находящихся в лабиринте крыс проводили основную часть времени в «петле» с вертикальными полосками, предположительно потому, что такие полоски привлекали их внимение в большей, чем горизонтальные, степени и, соответственно, «разнообразили» переживания исследуемых животных.

Волкер (Walker, 1964, 1973) модифицировал данный эксперимент, разделив лабиринт на четыре равные части, каждая из которых характеризовалась определенной степенью сложности раскраски стен. Вначале животные, как правило, проводили большую часть времени в самой «простой» части лабиринта, однако постепенно они продвигались ко все более «сложным» четвертям пространства. Такие действия крыс напоминают поведение людей с мощным мотивом достижения, ищущих все более и более трудные (сложные) задачи (см. главу 7). Кроме того, если у крыс есть возможность получить пищу двумя одинаково легкими путями, они предпочитают использовать то один, то другой (Heather, 1940), а если, двигаясь к кормушке, они должны выбрать между дорожкой с препятствием и дорожкой без препятствия, они выбирают первый вариант (Festinger, 1943).

Макклелланд, Аткинсон, Кларк и Лоуэлл (McClleland, Atkinson, Clark & Lowell, 1953) попытались систематизировать наблюдения подобного рода. Они предположили, что умеренные отклонения от равновесного состояния приносят организму удовольствие (выполняют функцию вознаграждения), в то время как большие отклонения от привычного порядка сопряжены со страданием и поэтому избегаются. Согласно данной концепции, абсолютно привычные стимулы гедонистически нейтральны или вызывают скуку, а умеренное разнообразие любой стимуляции привлекает внимание и доставляет наслаждение. Внезапное же и резкое нарушение равновесия со средой вызывает страх, страдание и желание выйти из соответствующей ситуации.

Результаты простого эксперимента, проведенного Хабером (Haber, 1958), представляют собой иллюстрацию действия данной закономерности. Хабер просил своих испытуемых держать обе кисти рук в ведре с водой до тех пор, пока кожа не адаптируется к температуре воды. Затем испытуемые доставали из воды одновременно две руки и погружали их в два разных ведра с водой (таким образом, в каждом находилось по руке). В соответствии с инструкцией испытуемый должен был вытащить руку из того ведра, где находилась вода с наиболее неприятной температурой. Хабер выяснил, что если разница между привычной и непривычной температурами не превышала одного градуса по Цельсию, то люди испытывали меньший дискомфорт, чем при более существенных отклонениях от теплового равновесия между организмом и средой; график соответствующей функции был назван Хабером кривой бабочки (рис. 5.2). Кроме того, он обнаружил, что кривую удовольствия можно «сдвинуть» вверх или вниз, варьируя температуру воды в первом ведре. Если руки адаптировались к температуре 33 °C, то вода, нагретая до 32 °C, рассматривается как приятная, однако если «адаптационная» температура равна 34 °C, то вода в 32 °C воспринимается как неприятная. Конечно, эти изменения происходят в определенных абсолютных границах, так как если резкое изменение температуры превышает конкретный предел, оно в любом случае будет неприятным. Данный феномен известен всем, кто пытался пить кофе, одновременно поедая мороженое. Если слизистая рта адаптирована к сравнительно высокой температуре кофе, то ледяное мороженое вызывает боль, гораздо более сильную, нежели та, что возникает при употреблении мороженого отдельно от кофе (хотя температура мороженого остается неизменной).

Рис.5.2. Кривая типичного эмоционального предпочтения как функция разницы между привычной и непривычной температурами (after Haber, 1958)

Похожие результаты были получены Мадди (Maddi, 1961), который исследовал феномен восприятия знакомых/незнакомых стимулов. Испытуемые Мадди получали буклеты, состоящие из некоторого количества скрепленных вместе страниц; некоторых из этих страниц были просто пронумерованы, а на других были напечатаны слова типа «Зимой» или «Незнакомец». Испытуемым предлагалось переворачивать страницы и, натолкнувшись на то или иное слово, закончить предложение так, как им нравится. Наличие «пустых» страниц объяснялось тем, что «испытуемые нуждаются в отдыхе между составлением предложений» (Maddi, 1961). Некоторых просили предсказывать, какая – «пронумерованная» (П) или «смысловая» (С) – страница будет следующей. Одна из групп испытуемых получала буклеты с регулярным чередованием страниц обоего типа (паттерн ППС), т. е. фразы были напечатаны на каждой третьей странице. В буклетах же, выданных испытуемым из другой группы, чередование «пронумерованных» и «смысловых» страниц не подчинялось какой-либо закономерности. Эмоциональный «тон» законченных испытуемыми предложений подвергался объективному оцениванию по шкале от одного до пяти. Оценка 1 соответствовала крайне негативному а оценка 5 – крайне позитивному эмоциональному состоянию.

Рис.5.3. Эмоциональное состояние испытуемых как функция адаптации к выполняемому заданию. Каждая серия составлена с учетом регулярного чередования страниц для экспериментальной группы (Maddi, 1961)

Результаты исследования Мадди отображены на рис. 5.3. Аффективный тон предложений, завершенных испытуемыми из группы, работавшей с «предсказуемыми» буклетами, сначала характеризовался нейтральностью, затем постепенно (начиная с третьего или четвертого повторения последовательности ППС) приобретал позитивную окраску и затем вновь становился нейтральным. Другими словами, эти испытуемые нейтрально отреагировали на первое слово, однако затем, приобретая все большую уверенность в правильности своего ожидания, выдавали позитивные реакции на слова-стимулы. Однако позднее, будучи абсолютно уверенными в том, какая именно страница будет следующей, они больше не испытывали положительных эмоций при подтверждении своих предположений. Испытуемые же из контрольной группы не продемонстрировали каких-либо колебаний в своих эмоциональных реакциях.

После восьмого повторения цикла ППС в буклетах испытуемых из экспериментальной группы либо не происходило изменений (т. е. сохранялся порядок ППС), либо порядок следования страниц претерпевал умеренные изменения (цикл ППС превращался в ПС или ПППС), либо испытуемые сталкивались с существенным расхождением между своими ожиданиями и реальным положением вещей (цикл ППС превращался в С или в ППППС). Как видно из рис. 5.4, умеренные изменения в привычном порядке вещей вызвали улучшение эмоционального состояния у испытуемых из экспериментальной группы, в то время как значительные отклонения от привычного течения событий приводили к менее позитивным реакциям или даже негативным низкой интенсивности. И вновь члены контрольной группы не продемонстрировали значимых изменений эмоционального состояния.

Рис.5.4. Зависимость среднестатистических изменений в эмоциональном состоянии человека от степени изменения порядка событий (Maddi, 1961)

Не очень большие отклонения от привычного хода событий приносят нам удовольствие, в то время как на слишком привычные или совершенно незнакомые события мы реагируем с равнодушием и с негативными эмоциями. Как было отмечено выше, Зайонц (Zajonc, 1980), используя в корне отличающуюся методику показал, что знакомые объекты обладают более позитивным эмоциональным «зарядом», нежели абсолютно незнакомые. Следует отметить, что он не исследовал феномен скуки, вызываемой слишком знакомыми объектами. Однако рассмотрим ситуацию из повседневной жизни: услышав новую музыку, мы сначала относимся к ней с определенной степенью равнодушия. Затем, по мере знакомства с этой музыкой, мы все лучше ориентируемся в ее звуковом ряде и ритме и реагируем на нее со все более позитивными эмоциями. Но после сотен или тысяч прослушиваний данная музыка может стать для нас источником неудовольствия.

Каган, Керсли и Зелазо (Kagan, Kearsley & Zelazo, 1978) сообщают о том, что, согласно результатам множества исследований, умеренно различающиеся стимулы становятся объектом внимания и источником особого удовольствия для полуторагодовалых младенцев. Эти исследователи утверждают, что сначала младенцы формируют определенные схемы, например человеческого лица, с которыми они могут сравнивать похожие стимулы, скажем, маску человеческого лица без глаз или с искаженными чертами. В раннем возрасте, например в 3 месяца, такая маска привлекает меньшее внимание, нежели в 13 месяцев, потому что трехмесячный младенец еще не сформировал достаточно хорошей схемы человеческого лица и соответственно не может сравнивать с ней похожие предметы (см. также Spitz & Wolf, 1946).

Результаты эксперимента, тщательно разработанного Хопкинсом, Зелазо, Джекобсоном и Каганом (Hopkins, Zelazo, Jacobson & Kagan, 1976), подтверждают вышеприведенную точку зрения, а также говорят о том, что предпочтения и направленность внимания младенца зависят от сформированных им привычек. В ходе данного эксперимента младенцы в возрасте 7,5 месяца сидели на коленях своих матерей и рассматривали выставленные перед ними предметы из папье-маше (рис. 5.5). Первые четыре предмета были выкрашены в красный цвет, на котором были выведены черные полоски в полдюйма шириной. Когда младенцы нажимали на находящиеся перед ними рычажки, то один из предметов (либо предмет А, либо предмет Г) освещался в течение 2,5 секунды. Младенцам позволяли «освещать» данный предмет на протяжении по крайней мере 3 минут, т. е. пока в результате процесса адаптации они не начинали уставать от соответствующей стимуляции.

Рис.5.5. Стимулы, использованные в ходе исследования привыкания младенцев (Hopkins, Zelazo, Jacobson & Kagan, 1976)

Затем условия эксперимента менялись: нажав на рычажок, младенец направлял свет уже на другой объект. Этот объект также можно было освещать в течение как минимум 3 минут. Прежде всего исследователей интересовал следующий вопрос: какой именно из «альтернативных» объектов вызовет у младенцев наибольший интерес (чем более интересным был тот или иной объект, тем дольше младенец нажимал на рычажок, чтобы рассматривать данный объект). Результаты, отображенные на рис. 5.6, свидетельствуют, что основной интерес у младенцев вызвали те сопоставляемые объекты, которые в умеренной степени (второй уровень отличия) не были похожи на привычный. Скажем, адаптировавшись к объекту А, они интересовались главным образом объектом Г (и наоборот). Менее существенные отличия (объекта А от объекта Б или объекта В от объекта Г), равно как и более значимые расхождения (любого из первых четырех объектов от объекта Д) между привычным и новым объектами не привлекли столь же устойчивого внимания младенцев. Соответственно, мы можем повторить сделанный Мадди вывод: умеренное отклонение от ожидаемого вызывает удовольствие, в то время как очень незначительное или очень существенное расхождение не станет источником позитивных переживаний.

В ходе рассмотренного нами эксперимента исследователи изучали феномен привычного – нового не при повторении одного и того же события (как это делал Мадди), а в контексте процессов визуального/пространственного восприятия. Берлин (Berlyne, 1967) собрал доказательства того, что естественный мотив новизны проявляется в различных «измерениях»: привычности – новизны, предсказуемости – неожиданности, ясности – двусмысленности, сложности – простоты (см. также Berlyne & Madsen, 1973). В любой из таких «плоскостей» умеренное разнообразие стимуляции сопряжено с позитивными эмоциями, чрезмерное разнообразие – с негативными, а отсутствие разнообразия – с безразличием.

Рис.5.6. Изменения в реакции, прослеживаемые с последних двух минут, когда взгляд направлен на привычный объект, и в течение первых двух минут, когда он обращен на отличающийся сравниваемый объект (after Hopkins, Zelazo, Jacobson & Kagan, 1976)

Говоря о мотиве новизны, важно отметить, что он включает в себя компоненты и врожденные, и выученные. Судя по всему, врожденные, или инвариантные, связаны со степенью новизны или неожиданности, образующей «гедонистическую кривую».

Научение тоже играет важную роль в восприятии новизны, так как привыкание, или адаптация, к определенной ситуации целиком и полностью зависит именно от процессов научения. Вышесказанное относится ко всем видам естественных мотивов: появление тех или иных эмоций зависит от генетически детерминированной готовности к реакции на стимуляцию определенного типа, однако характеристики конкретных стимулов быстро изменяются по мере научения.