Стадии развития, отображенные в сновидении убийцы

Существуют другие примеры сновидений, символически репрезентирующих стадиальное развитие личности. В своей книге «Хладнокровное убийство» Трумен Капоте (Capote, 1965) приводит детальное описание биографий двух молодых людей с преступным прошлым, Перри Смита и Дика Хикока, которые зверски убили фермера и его семью. Внимание прессы и Капоте привлек тот факт, что данные убийства, особенно первое из них (его жертвой стал мистер Клаттер, глава семейства), произошли без всякого видимого мотива. Перри и Дик проникли на ферму ночью, надеясь украсть какие-нибудь деньги, но не нашли ни цента. Они не собирались причинять вред людям. Разбудив обитателей фермы и связав каждого из них, они несколько часов колебались, не зная, что им предпринять. Пытаясь объяснить случившееся после того, как его поймали, Перри сказал: «Я на самом деле не хотел причинять ему никакого зла. По-моему, он был очень славным джентльменом. Спокойным, вежливым. Так я думал вплоть до той секунды, когда перерезал ему горло». Даже обследовавшие Перри психиатры из клиники Меннингера не смогли идентифицировать мотив, побудивший его совершить убийство. Они отметили, что Перри ранее уже совершал акты импульсивного насилия, и предположили, что какая-то особенность ситуации на ферме спровоцировала его на аналогичные действия.

К счастью, Капоте обеспечил нас скрупулезной записью снов Перри и его ассоциаций. Ниже мы приводим содержание сновидения, рассказанного Перри Дику:

Всю жизнь чего-то ждешь, и даже если знаешь, что будет плохо, что тут можно поделать? Не можешь же ты перестать жить. Как в моем сне. Мне с самого детства часто снился один и тот же сон. Как будто я в Африке. В джунглях. Я пробираюсь между деревьями к какому-то одному дереву. Черт, оно так омерзительно пахнет, это дерево; меня тошнит от его вони. Только на вид оно ужасно красивое: у него голубые листья и с веток свисают алмазы. Прямо как апельсины. И ради этого я к нему иду – чтобы набрать мешок алмазов. Но я знаю, что в ту минуту, когда я подойду, в ту минуту, когда я протяну руку, на меня бросится змея. Змея, которая сторожит дерево. Жирная сволочь, которая живет на его ветвях. Я знаю это заранее, понимаешь? Бог мой, я понятия не имею, как с ней справиться. Но я прикидываю, ну, в общем, я готов попытать счастья. Вся соль в том, что алмазов я хочу сильнее, чем боюсь змеи. Поэтому я хватаю один алмаз и стараюсь сорвать, и в это время на меня падает змея. Мы начинаем бороться, но эта гадина такая скользкая, что я не могу ее удержать, она сдавливает меня, и я слышу, как хрустят мои кости. А потом… Как вспомню, сразу пот прошибает. Понимаешь, она начинает меня заглатывать. Сначала ноги. Словно зыбучие пески.

Из фрейдовского анализа сновидений и данных экспериментальных исследований сексуальной символики, обзор которых дан в главе 1, мы знаем, что сексуальные мысли и желания часто маскируются в сновидениях. Механизм «маскировки» мотивов подразумевает замену сексуальных объектов или желаний другими (ассоциативно близкими) объектами и желаниями. Отсюда следует, что, расшифровывая первую часть сновидения Перри, мы должны спросить себя: что именно обладает всеми описанными сновидцем странными признаками? Другими словами, что:

1) является необычайно ценным («ужасно красивое», «с веток свисают алмазы») для Перри и отчаянно им желаемым (сильнее, чем он боится змеи);

2) находится в таинственном месте (Африка, джунгли);

3) отвратительно пахнет («меня тошнит от его вони»);

4) является круглым, привлекательным и висит «как апельсины»;

5) охраняется змеей, которая нападает на сновидца и начинает его поглощать, когда он берет «это».

Не трудно истолковать данный сон в понятиях стандартного эдипова треугольника. Перри стремится к грудям своей матери, имеющим для него громадную ценность, круглым и висящим подобно сокровищу, которое необходимо взять и вобрать в себя (уже одно только это обстоятельство говорит нам о том, что он отчаянно нуждается в материнской любви). Все действие сна Перри разворачивается в джунглях (лесу), а в сновидениях и фантазиях лес обычно символизирует бессознательное. Сокровище же охраняется змеей, которая падает на сновидца, стоит ему прикоснуться к запретному плоду, что можно рассматривать как указание на фигуру отца, который наказывает Перри за желание инцеста.

Однако значение некоторых деталей сновидения Перри станет ясным только тогда, когда мы исследуем некоторые подробности биографии сновидца. Почему дерево должно плохо пахнуть и вызывать в нем ощущение тошноты? Мать Перри из американских индейцев, а отец – ирландец. Первое время родители Перри (Текс и Фло) были первоклассными мастерами родео. Рассказывая о самых счастливых моментах своего детства, он видел свою мать «стройной индейской девушкой», которая «скакала на дикой лошади, „норовистом мустанге“». К сожалению, из-за болезни родителям Перри пришлось прекратить выступления, и его мать «взялась за виски», оставила мужа, забросила детей и начала вести столь распутный образ жизни, что любой мужчина, напоивший ее и потанцевавший с ней, мог с ней и переспать. У Перри сохранились «одиозные» воспоминания о том, как его мать спала со всеми мужчинами подряд. Напившись, она нередко ощущала тошноту и в конце концов «задохнулась» от своей собственной рвоты. Тошнотворный запах, присутствующий в сновидении Перри, укрепляет нашу уверенность в том, что за манифестным содержанием этого сна стоит фигура (образ) матери сновидца.

Перри любил отца и в детстве часто пытался убежать к нему от своей потерявшей человеческий облик матери. Однако случалось, что Перри и отец дрались друг с другом. Описывая одну такую драку, Перри говорил: «Папаша, однако же, у меня сильный и драться умеет. Он вырвался и побежал за ружьем. … „Смотри на меня, Перри. Я последняя живая тварь, которую ты видишь“». Как мы помним, аналогичным образом Перри описывал змею (удава). Следовательно, в сновидении Перри это действительно символизирует отца. Заметим, однако, что змея поглощает сновидца – его ноги. За несколько лет до убийства Перри на самом деле сломал ноги, попав в аварию. Данное событие существенно поколебало его образ «Я» как «настоящего мужчины», всегда ловкого и умелого.

Если мы вернемся к табл. 2.4, то нам станет очевидно, что эта часть сна относится к проявлению инициативы, т. е. действию в мире согласно третьей стадии развития по Эриксону. Однако Перри во сне заранее знает, что его инициатива не будет реализована, и на самом деле он терпит неудачу. Его сокрушают за попытку взять на себя инициативу (т. е. Перри живет в страхе, по меньшей мере символически, перед покушением на его сексуальные органы). Еще большей значимостью обладает образ засасывания в песок. Он символизирует дальнейшее растворение в бессознательном или, другими словами, регрессию к предыдущим стадиям развития.

Капоте продолжает описание сновидения Перри.

– И что? – спросил Дик. – Змея тебя проглотили? Или как?

– Ладно, не бери в голову. Это не важно.

Но это было важно! Развязка имела большое значение, она была источником его маленького торжества. Однажды он рассказал свой сон Вилли-Сороке; он описал ему могучую птицу, желтую, «вроде попугая». Конечно, Вилли-Сорока – не Дик, он тонкий, «святой». Он понял. Дик мог и посмеяться. А Перри не мог позволить, чтобы кто-то смеялся над попугаем, который впервые прилетел в его сны, когда он был еще семилетним мальчиком, ненавистным и ненавидящим полукровкой в калифорнийском приюте у монахинь – закутанных по самые глаза надсмотрщиц, которые лупили его за то, что он мочился в постель. Как раз после одного такого избиения, которого он никак не мог забыть («Она меня разбудила. У нее был фонарь, и она ударила меня фонарем. Потом еще раз, и еще. А когда фонарь сломался, она продолжала бить меня в темноте»), появился этот попугай, прилетел во сне, «большой, как Иисус, и желтый, как подсолнух», воинствующий ангел, который ослепил монахинь своим клювом, выклевал им глаза и убил, не слушая их мольбы о пощаде, а потом нежно поднял Перри, укрыл его своим крылом и унес далеко-далеко, в рай.

С годами мучения, от которых его спасала птица, менялись; другие люди – старшие дети, отец, неверная девушка, сержант в армии – сменили монахинь, но попугай остался, парящий мститель. И змея, этот страж плодоносящего алмазами дерева, никогда не успевала пожрать Перри, она сама всегда бывала пожрана. А потом благословенный полет! Вознесение в рай, который в одном варианте был просто «ощущением», ощущением могущества, непобедимого превосходства, а в других вариантах сна это ощущение было связано с конкретными событиями. «Как в кино. Возможно, когда-то я его именно там и увидел – запомнил по фильму. Потому что где еще я мог видеть такой сад? С белыми мраморными ступенями, с фонтанами? А далеко внизу, если дойти до края сада, виднеется океан. Обалденный! Как возле Кармела в Калифорнии. Но самое прекрасное – это такой длинный-предлинный стол. На нем столько жратвы, что представить невозможно. Устрицы. Индейки. Хот-доги. Фрукты, из которых можно приготовить миллион фруктовых салатов. И все это бесплатно, слышишь? То есть я могу есть сколько захочу, и это не будет стоить ни цента. Так я и понимаю, куда я попал».

Вышеприведенная часть сна Перри подтверждает правильность нашей интерпретации. Это относится ко второй, ретентивно-элиминативной стадии психосоциального развития. На протяжении многих лет Перри страдал ночным недержанием мочи и из-за этого подвергался жестоким наказаниям в приюте. В результате задачи приспособления, «увязанные» с данной стадией, не были решены адекватным образом. По сути дела, Перри был как импульсивным, так и компульсивным человеком. С одной стороны, он был одержим идеей абсолютной опрятности и безусловной аккуратности, а потливость (sloppy) его подельника (соучастника убийства семьи фермера) вызывала в нем сильнейшее раздражение. С другой же стороны, как отметил обследовавший его психиатр, Перри иногда позволял внезапно «выпускать наружу» нечто, находящееся внутри (примером этого служили его непроизвольные мочеиспускания).

Что же происходит затем? Еще одна проблема решается за счет регрессии к еще более ранней стадии развития. Появляется прекрасная птица попугай, которая мстит преследовавшим Перри монахиням и уносит его в оральный рай. В своем сне Перри упивается обладанием всеми возможными видами привлекательной пищи. И ему совсем не нужно ждать (в отличие от Фрейда-сновидца). «То есть я могу есть сколько захочу, и это не будет стоить ни цента». Перри регрессировал от третьей стадии развития ко второй, а потом от второй к первой. И, возвратившись к оральному миру, он погружался в безмятежное счастье любви и заботы, символизируемых едой, любви и заботы, которых он никогда не получал в реальной жизни. Вместо движения вперед (вновь вспомним сновидение Фрейда) Перри стремился убежать от реальности в воображаемый рай своего сна.

Взаимоотношения между Перри и Диком не были безоблачными. Перри решил объединиться с Диком потому, что сомневался в своей способности быть сильным и жестким, а Дик казался ему именно таким человеком. Однако выяснилось, что Дик – слабак: «В тот момент меня чуть не тошнило, когда я думал, что когда-то восхищался им, упивался его хвастовством… Я хотел вызвать его на блеф, заставить его меня отговаривать, заставить его признать, что он притворщик и трус». Перри дал нож Дику, убеждая его убить мистера Клаттера, для того чтобы не оставлять свидетелей. Но Дик то ли не хотел, то ли не мог совершить убийство. Тогда Перри сам взял нож. Впоследствии он сказал: «Но я не понимал, что я делаю, до тех пор, пока не услышал звук. Как будто кто-то тонет. Крик из-под воды».

Последовательность событий, происшедших перед убийством, во многом напоминает последовательность событий, происходящих в сновидении Перри. Перри сталкивается с необходимостью взять на себя инициативу и, как и во сне, сомневается в своей способности к решительным действиям. Он старается заставить Дика проявить инициативу и терпит неудачу. Каким же образом можно разрешить этот кризис? К несчастью для мистера Клаттера, сложившаяся к моменту убийства ситуация подразумевала прежде всего актуализацию привычного для Перри «алгоритма бегства»: регрессии к модусу деятельности второй стадии развития, которая и ассоциируется с возвратом к оральному раю. Перри видит, что мистер Клаттер крепко связан, практически запеленат, и его рот заклеен лентой. Это напоминает Перри о психологическом кризисе второй стадии развития (удержание в противовес отпусканию), который Перри привык разрешать, внезапно выпуская наружу то, что удерживалось внутри. И на этот раз он поддается свои импульсам, одним махом перерезая горло мистеру Клаттеру и выпуская наружу большое количество жидкости. Для бессознательного Перри (ведь на уровне сознания он не хотел причинять вред мистеру Клаттеру) такое действие кажется единственным и при этом привычным способом разрешения психического конфликта, позволяющим Перри убежать в оральный рай или обрести «затопленное» сокровище, мечты о котором и стали основной причиной ограбления. Итак, сюжет повторяющегося сновидения Пери – «ключик» к анализу событий реальной жизни сновидца, событий, шокировавших как самого Перри, так и всех связанных с убийством людей.