Истоки мотива власти

Родительский либерализм (пермиссивность) в отношении секса и агрессии

Макклелланд и Пилон (McClelland & Pilon, 1983) проанализировали предпосылки воспитания, способствующие формированию мотива власти у взрослых в исследовании, описанном в главе 7, в котором также были изучены предпосылки для формирования мотива достижения. Было обнаружено, что дети матерей, сообщавших о том, что они были довольно либеральны в отношении секса и агрессии при воспитании своих пятилетних детей, имели в зрелом возрасте высокие показатели потребности во власти. Соответствующие результаты обобщены в табл. 8.11.

Таблица 8.11

Корреляции между стилем воспитания ребенка и показателями потребности во власти во взрослом возрасте (по McClelland & Pilon, 1983)

Показатель либеральности в отношении секса и агрессии был получен на основании факторного анализа, который ранее провели Сирс, Маккоби и Левин (Sears, Maccoby & Levin, 1957), проинтервьюировавшие матерей на предмет их методов воспитания. Некоторые из методов воспитания, включенных в итоговую факторную оценку, представлены в табл. 8.11, чтобы было понятно, что в действительности имеется в виду. Результаты, полученные в отношении итоговой факторной оценки, соответствуют результатам случайных подвыборок из общей популяции, согласуются также факторные оценки мужчин и женщин. Они несколько различаются по отдельным компонентам оценки, однако очень близки по либеральности в отношении мастурбации и агрессии, направленной на братьев, сестер и родителей. Матери, спокойно относящиеся к сексуальной и агрессивной ассертивности, имеют наибольшие шансы сформировать в детях выраженную потребность во власти. Макклелланд и Пилон также обнаружили, что потребность во власти развивает не либеральность как таковая, поскольку Сирс с соавторами оценивал также либеральность в отношении кормления, приучения к туалету, режиму сна, шуму в доме, подвижности и зависимости. Ни в одной из этих сфер пермиссивность не была статистически значимо связана с показателями потребности во власти у взрослых.

Почему либеральность в отношении секса и агрессии особенно важна? Нельзя сказать с полной определенностью, однако в главе 5 обсуждение естественной побудительной силы «оказания влияния», которое, по-видимому, лежит в основе мотива власти, позволяет предположить, что этот побудитель наиболее быстро и постоянно проявляется в симпатической активности в сфере секса и агрессии. Если, как неоднократно отмечалось в данной главе, мотив власти обслуживается катехоламиновой системой, участвующей в симпатической активации, тогда вывод о том, что в основе потребности во власти лежит ранний опыт в области секса и агрессии, также предполагающий симпатическую активацию, полностью согласуется с этой точкой зрения.

То, что имеют значение и секс, и агрессия, согласуется с обширными физиологическими и психологическими данными, указывающими на связь между этими поведенческими феноменами (Barclay, 1971; Moyer, 1976). Результаты исследования свидетельствуют о том, что у детей, которым позволяют создавать приятные ассоциации с оказанием воздействия в сфере секса и агрессии, формируется сильная потребность во власти. Если их наказывают за это поведение, у них формируются негативные ассоциации с оказанием воздействия в сфере секса и агрессии, которые распространяются на все другие ситуации и заставляют избегать оказания влияния. То, что похвала за хорошее поведение за столом отрицательно связана с показателями потребности во власти у взрослых, указывает на то, что некоторые формы подавления импульсивно-ассертивного поведения могут препятствовать развитию мотива власти. Более того, использование физического наказания мальчиков отрицательно связано с показателями потребности во власти у взрослых (r = 0,36; p < 0,05); это, однако, не распространяется на девочек, возможно, потому, что девочек реже наказывают физически. Заслуживает внимания также то обстоятельство, что поощрение девочек «давать сдачи» повышает их показатели потребности во власти. Иными словами, общество требует от девочек меньшей ассертивности и агрессивности, так что удовольствие от «оказания влияния» подавляется у них чаще, поэтому для формирования у девочек потребности во власти родителям необходимо использовать дополнительное поощрение.

Источники синдрома лидерской мотивации и синдрома донжуана

Особый интерес представляют методы воспитания, связанные с синдромом лидерской мотивации и синдромом донжуана. Как уже отмечалось, первый синдром, или синдром подавляемой мотивации власти, связан с эффективностью деятельности менеджера, верой в централизованную власть, любовью к работе, контролированием побуждений и развитым чувством справедливости. Макклелланд (McClelland, 1975) утверждает, что на Западе этот синдром наиболее тесно связан с патриархальной системой власти. Мальчики, обнаруживающие впоследствии этот синдром, воспитываются сильными, сдержанными отцами, с которыми они, став взрослыми, по-видимому, идентифицируют себя. Макклелланд и Пилон (McClelland & Pilon, 1983) получили данные, подтверждающие это предположение. В одной части интервью матерей спрашивали, на ком в первую очередь – на них или на отцах – лежала основная ответственность за воспитание ребенка. Если главным «воспитателем» ребенка был отец, во взрослой жизни сын чаще имел синдром лидерской мотивации (r = 0,35; В < 0,05). Однако эта закономерность не распространялась на дочерей, точно так же как высокий показатель потребности во власти как таковой не был связан с ведущей ролью отца в воспитании ребенка. У мальчиков, воспитанных отцами, чаще формировался синдром лидерской или социализированной мотивации власти.

Были также получены данные, указывающие на то, что наличие младших братьев и сестер способствует социализированному поведенческому проявлению мотива власти, характерному для синдрома лидерской мотивации (Winter, 1982). Как отмечалось ранее, это объясняется тем, что младшие братья и сестры, требующие присмотра, способствуют формированию чувства ответственности, которое социализирует проявление мотива власти. Единственный же или младший ребенок в семье чаще демонстрируют экспансивность и импульсивность, характерные для синдрома донжуана (выраженная потребность во власти и низкий уровень сдержанности). К сожалению, никто пока не проверил, насколько чаще лица с синдромом лидерской мотивации имеют младших братьев и сестер.

Рассматривая поведение донжуанов, которым свойственны выраженная потребность во власти и недостаточная сдержанность, Винтер (Winter, 1973) выдвигает предположение о том, что донжуан чаще всего воспитывается матерью. Он приводит данные о том, что сыновья властных матерей, о властности которых свидетельствует профессиональная деятельность в качестве преподавателей, чаще имеют высокие показатели потребности во власти. Имеются также обширные данные (обзор у McClelland, 1975) о том, что отсутствие отца в качестве субъекта воспитания ребенка приводит к идентификации сына сматерью и формированию своего рода защитной маскулинности, призванной скрывать фемининную идентификацию (Whiting, 1965). Защитная маскулинность предполагает такую же импульсивность – агрессивность, беспорядочность сексуальных связей, демонстративность и антиинституциональную деятельность, что и синдром конкистадора или донжуана (см. табл. 8.9). Это, по-видимому, свидетельствует о том, что материнское доминирование в воспитании ребенка должно быть связано с наличием у него синдрома донжуана во взрослой жизни. Такой вывод позволяют сделать приведенные выше данные. Мальчики, матери которых, по их собственным словам, играли более важную роль в воспитании ребенка, во взрослом возрасте чаще имели синдром донжуана или синдром импульсивной мотивации власти (r = 0,46; p < 0,05). На девочек эти закономерности не распространялись, точно так же как материнское доминирование в воспитании не было связано с как таковыми более высокими показателями потребности во власти у их сыновей.

Вместе с тем при интерпретации приведенных данных следует соблюдать известную осторожность, поскольку число людей с указанными двумя мотивационными синдромами в каждом случае было невелико, а также потому, что результаты, по-видимому, справедливы лишь для обществ с преимущественно патриархальным семейным укладом. Так, например, Росс и Гласер (Ross & Glaser, 1970) подтвердили наличие связи между импульсивно-агресссивным поведением и отсутствием отца в мексиканских и испанских американских семьях, проживающих в Лос-Анджелесе. Они сравнили особенности семьи мальчиков с нормальным и делинквентным поведением из одного и того же района, где проживали главным образом малоимущие. Они обнаружили, что 59 % «хороших» мальчиков из мексиканских семей имели отцов, которые в семье занимали главенствующее положение, по сравнению с 25 % «плохих» мальчиков, у которых в большинстве случаев либо главой семьи была мать, либо вообще отсутствовал отец. Однако данные закономерности не обнаруживались в семьях чернокожих, где соотношение полных и неполных (без отца) семей было одинаково в группе «хороших» и «плохих» мальчиков. Среди чернокожих решающее значение, вероятно, имело наличие сильной фигуры матери. В семьях 73 % «хороших» мальчиков главой семьи была мать по сравнению с 39 % «плохих» мальчиков. Иными словами, импульсивно-агрессивное поведение донжуанского типа у мальчиков связано с отсутствием культурально типичной авторитетной фигуры, в качестве которой обычно, но не всегда, выступает отец.