Месье был в ужасе.

Он убегал по коридорам «Цефея-12», одной из полутора десятков энергодобывающих станций на орбите красного сверхкарлика V354 Цефея, в полторы с лишним тысячи раз превосходившего размерами легендарное терранское Солнце. Находившаяся на границе внутреннего края Рукава Персея система, в силу своего расположения – в десяти тысячах световых лет от Солнечной системы, – была известна под романтическим названием Собирательского Захолустья. Туда тянулись энергодобытчики, строившие очередные станции.

Красный сверхкарлик, тщательно изученный во времена исследования Галактики Империей, как оказалось, излучал интересные энергетические пучки, которые улавливались панелями станций и продавались в качестве дополнительных запасов энергии для зарядки реакторов. Добыча энергии продолжалась и поныне, в настоящее время под опекой Объединенных космических заводов Астиса Кореля. Все это, однако, интересовало Месье не больше чем прошлогодний снег. Ему хотелось только одного – сбежать. И ему было очень страшно.

– Иди сюда, толстяк…

– Мы тебя все равно поймаем, жирный боров!

– Яйца тебе отрежем!

Толстый и неуклюжий двенадцатилетний мальчишка достаточно хорошо знал «Цефей-12», чтобы понять – вечно убегать не получится. Местная детвора не знала жалости к сиротам, тем более толстым и не способным влиться в их компанию – как и во всей известной Вселенной, независимо от времени и места.

– Вылезай! – заорал Клеом, самый старший и агрессивный из банды, прирожденный предводитель сопляков. – Если вылезешь сам, отрежем тебе только одно яйцо. Обещаю!

Послышался смех. Месье, чудом втиснувшийся в один из воздуховодов, чувствовал, что сейчас обмочится.

– Эй, читатель, вылезай! У нас твоя книжка… Иди, почитаешь нам!..

Больше всего их злило именно это – его умение читать и то, что от родителей, сгоревших во время внезапного взрыва плазмы на поверхности V354, у него осталось несколько настоящих книг, напечатанных на настоящей бумаге. Сперва у него отобрали одну книгу и пытались его ею накормить, запихивая страницы в рот и зад. В книгах они не разбирались – под руку им попался томик на уже мертвом языке, авторства некоего Данте. Что-то про ад. Там были красивые гравюры, но прочитать текст мальчик все равно не мог. Но потом они добрались до самых ценных книг, которые родителям оставил дед и которые передавались из поколения в поколение, защищенные темпоральной пленкой.

Мальчишки о чем-то совещались. Он видел макушку Клеома, который со злостью толкнул какого-то малыша.

– Наверняка куда-то забрался.

– В Три-Бэ проверял?

– Там его не было.

– Эй, толстяк! – завопил Клеом. – Смотри, что тут у нас! Видишь?! Хочешь получить назад?! Тогда вылезай!

Месье взглянул сквозь вентиляционную решетку и замер. Клеом держал в руке его сказки, самое ценное сокровище, которое он получил еще малышом, – сказки, по которым он учился читать и в которых он мог быть тем, кем захочет. Не толстым чудаком, влюбленным в двигатели, а космическим рыцарем, спасающим принцессу от чудовища. Теперь чудовище было внизу, Месье был принцессой, а рыцарь не появлялся.

– Самая красивая твоя книжечка, – издевался Клеом. – До чего же симпатичная! Сейчас посру и подотрусь!

Сказки.

Пальцы Месье коснулись вентиляционной решетки, и он в ужасе увидел, как те начинают ее толкать помимо его воли. Он весь покрылся потом, но решетка поддавалась быстрее, чем ему хотелось.

– Книжечка – просто загляденье! – не унимался Клеом. – Иди почитай нам, тогда, может, я тебя…

Он не договорил. Тяжелая туша Месье свалилась на него вместе с вентиляционной решеткой под аккомпанемент глухого грохота. Детвора взвизгнула. Клеом застонал, переворачиваясь на спину.

– Я тебя… – начал он, но толстяк, весь покрытый потом, схватился за сказки в твердой обложке и врезал ему обрезом тома прямо в лицо. Голова мальчишки ударилась о пол, брызнула кровь, но Месье не успокаивался. Он лупил своего преследователя, не обращая внимания на пронзительные вопли его убегающей банды, на стоны и визг Клеома, пока все вокруг не окуталось красным.

«Сука, – вполне трезво подумал он, когда где-то на границе сна Клеом превратился в размытый послеобраз. – Сука!»

Дернувшись назад, он сорвал трубки и инъекционные иглы «АмбуМеда». Аппарат запищал, но Месье уже сползал на пол каюты доктора Гарпаго. Упав на колени, он закашлялся, вытаскивая изо рта засунутый глубоко в горло очередной инъектор.

«Убью суку. Убью».

Что она с ним сделала?!

Он все прекрасно помнил – предложение, которое он сделал Пинслип… и ее ненормальную реакцию. Все бабы любят трахаться, а этой что в башку стукнуло? Принцесса сраная…

«АмбуМед» хорошо поработал, но у Месье все еще болела голова. Хуже того, его тошнило. Сотрясение мозга как пить дать. Однажды он уже пережил нечто подобное – когда работал по контракту на крейсере Альянса и получил по башке стабилизатором давления. Тогда его тоже подлатали, но ему казалось, будто от боли у него разорвется череп. Что-то ему тогда дали… какие-то блокеры. Джонс тоже должен был их ему дать, но его не было. Напастный доктор бросил пациента. Нехорошо, господин доктор…

Механик поднялся на ноги. У него слегка кружилась голова, но не настолько, чтобы он не мог сделать несколько шагов. Бар Гарпаго, к счастью, был открыт. «Неплохой выбор, доктор, – подумал он. – Даже очень». Несколько бутылок были Месье совершенно незнакомы, так что он решился на уже початую – похоже, виски. Пусть будет так. Отвернув пробку, он коснулся губами горлышка и тут же сплюнул.

«Ну и гадость. Если после этого удара по башке я еще и заработал отвращение к алкоголю, я точно оторву этой напастной Вайз ее симпатичную черноволосую головенку!»

– Док… доктор, – прохрипел Месье. Подойдя к раковине, он нажал кнопку, и из крана вылетело облачко холодного пара. Месье покрутил кран, и наконец пошла вода. Он жадно ловил ее ртом, чувствуя, как та действует на горло, словно успокаивающий бальзам. – Доктор! Вы где?!

«И чего я надрываюсь, – подумал он. – Где-то тут должен быть интерком. Напастный корабль! Я тщательно осмотрел механику и все ходы, но мне в голову не пришло проверить каюты. Где это говно?»

Внезапно до него донесся сдавленный крик и шум, будто что-то упало. Он тряхнул головой, но крик не прекращался, идя, похоже, откуда-то из коридора, – видимо, дверь каюты была неплотно закрыта.

– Гребаная Напасть, – буркнул он, медленно направляясь к выходу. Все так же слышались крики и грохот. – Что там творится?

Даже минуты покоя не могут дать человеку.

Пинслип Вайз знала, что не успеет. Едва услышав крик Миртона, она бросилась в коридор. О своем оружии она даже не думала – скромный лазерный пистолетик выглядел чем-то абсурдным в схватке с трехметровой грудой механики. Стрелять она умела не так уж плохо, но подозревала, что ей пришлось бы попасть в лицо – лицо, которое стрипс мог прикрыть телом Хакль.

«Нужно было стрелять раньше, – подумала она, слыша, как киборг движется за ней, жужжа механическими передачами. Она догадывалась, каков план Грюнвальда: наверняка она должна была сменить капитана у Машины, чтобы Миртон мог сам заняться посланником, применив куда более мощное оружие. – Что ж, ничего из этого не выйдет. Я даже полутора десятков метров пробежать не успею».

Но она все равно бежала.

Словно в размытом голофильме, она увидела в коридоре испуганного доктора Гарпаго, пытавшегося справиться со своим ядерным револьвером. Видно было, что у него дрожат руки. Он не мог прицелиться – в движущуюся цель, каковой являлся киборг, трудно было попасть даже в ограниченном пространстве. Доктор мог угодить в Эрин или проделать красивую дыру в «Ленточке». Глядя, как он поднимает оружие, Вайз была уверена, что он выстрелит прямо в навигационную консоль. Она крикнула, но Джонс не обратил на нее внимания.

Он уже почти нажал на спуск, когда Пин споткнулась и растянулась на полу коридора. «Конец, – промелькнуло у нее в голове. – Это конец». На долю секунды она увидела, как весь коридор сковывает льдом. Все исчезло – осталась только она, парализующий мышцы холод… и женский силуэт в конце коридора.

А потом все погасло.

Стрипс затормозил и остановился над Пинслип. Она повернулась, наставив на него пистолет, но киборг оказался быстрее. Одним движением кибернетической конечности он выбил оружие у нее из руки, в которой внезапно вспыхнула острая боль. «Кажется, он что-то мне сломал», – поняла она и зажмурилась, услышав внезапный выстрел из ядерного револьвера.

Открыв глаза, она увидела небольшую дыру в полу коридора возле ноги стрипса. Киборг развернулся и двинулся в сторону Джонса, который, к ужасу Пин, выпустил из рук нагревшееся от выстрела оружие.

И в это мгновение на стрипса прыгнул Месье.

Против громады киборга у механика не было никаких шансов, но вполне хватило его массы и скорости, чтобы стрипс пошатнулся и опрокинулся на спину. Раздался грохот, будто захлопнулась могильная плита. Ошеломленный киборг взвыл странным компьютерным голосом, пытаясь спихнуть с себя жирную тушу и встать.

«Сейчас или никогда», – поняла Вайз. Схватив левой рукой лежавший на полу револьвер доктора, она приставила его к неподвижному, ничего не выражающему лицу стрипса. Что-то, похоже, предупредило механика, и он скатился с киборга в то самое мгновение, когда Пин нажала на спуск.

Сила выстрела отбросила ее руку назад, и она выронила оружие. Энергетический заряд снес физиономию посланника, сопровождаясь дымом, треском и электрическими разрядами. Завоняло паленым. Полумеханическое тело начало корчиться на полу, словно пронзенное булавкой насекомое. На долю секунды показалось, будто киборг все же встанет, хотя от его головы мало что осталось, но над ним уже стояла освободившаяся Эрин, которая завершила начатое точными выстрелами из подобранного лазерного пистолета Пинслип. Стрипс больше не шевелился.

Наступила неожиданная мертвая тишина.

– Мы его убили, – наконец проговорила Хакль. Механик закашлялся.

– Ну и хорошо, – заявил он. – Будет знать на будущее.

– Миртон, – Эрин коснулась вшитого в комбинезон микрофона. Голос ее был спокоен, и, похоже, она даже не обратила внимания, что не воспользовалась своим обычным обращением «капитан». – Ситуация под контролем. Посланник мертв.

– Хакль?! – послышался чуть приглушенный голос Грюнвальда. – Что там у вас происходит?! Все целы? Отзовись!

– Вайз нужно в лазарет, – сообщила Эрин. – Вроде бы ничего серьезного. Ее… нас спас Месье. – Она откашлялась. – И еще у нас красивая дыра прямо на нижнюю палубу. Надо будет поставить дополнительную лестницу. Или горшок для ленивых.

– Иду к вам, – решил Миртон. Хакль кивнула и выключила микрофон.

– Не хочу вам мешать, – внезапно раздался голос Хаба, – но, как я понимаю, мне следует отключить обратный отсчет до самоуничтожения? А то осталась всего какая-то минута. Гм?

– Отключай, – прошептала Эрин. – Отключай все.

В кают-компании снова было не прибрано.

В начале полета Эрин, как заместитель капитана, пыталась наладить нечто вроде дежурств, но потом махнула рукой, решив, что каждый в состоянии убрать за собой хотя бы до такой степени, чтобы поставить посуду в мойку. Время показало, насколько она ошибалась. Нагревательные системы «Квадро», компьютерная духовка, белковые блендеры, генератор флюида, холодильные сегменты и, наконец, прекрасная кофеварка-эспрессо – все выглядело невероятно грязным.

И покрытым инеем.

– Термостаты, – заявила Хакль. – Проблемы с термостатами. Наверняка после обстрела. Месье обещал посмотреть.

– Температура не упала? – поинтересовался Гарпаго, садясь за стол и протягивая руку к блюдечку с жареными орешками. – Все еще выше двадцати градусов?

– Мне было холодно, – сказала Эрин, тоже садясь за стол. – В какой-то момент. Наверняка какие-то резкие перепады. Как Вайз?

– Скоро выйдет из лазарета. Ничего серьезного, – успокоил ее Джонс. – Обычный вывих запястья. Она уже подключена к «АмбуМеду». Может, еще дня два-три будет плохо двигаться рука.

– Чего хотите? Запрограммировать что-нибудь?

– Суп, если можно. Никакой белковой дряни.

– Ладно. Я тоже поем. У меня ни крошки во рту не было с тех пор, как все началось. – Хакль подошла к кухонному автомату.

В кают-компанию они попали почти через час после разыгравшейся в стазис-навигаторской сцены. Флот Зеро бомбардировал их требованиями и вопросами. Когда Грюнвальд рассказал о случившемся, стрипсы существенно сбавили тон. Тогда же начались «повторные переговоры», длившиеся в основном лишь затем, чтобы дать Месье время оценить размеры ущерба и того, что уже было отремонтировано. Слегка ошеломленный механик с трудом поверил, что они находятся в выжженном секторе 32С, которым владела секта стрипсов, с гатларкским эсминцем на заднем плане и Машиной в трюме. Не помня ничего из того, что случилось после приема на борт Тартуса Фима, на середине объяснений Эрин он попросту махнул рукой, заявив, что у него болит голова и что он хотел бы осмотреть механику корабля.

Когда тело стрипса перенесли на нижнюю палубу и поместили в трюм вместе с Машиной, Грюнвальд начал торговаться с Флотом Зеро. Какое-то время спустя он отослал из СН Хакль и Гарпаго. Вайз была в лазарете, но Миртону пока что был нужен все еще сидевший в Сердце Хаб. Можно было позволить себе немного расслабиться – продолжалась патовая ситуация, которую стрипсы лихорадочно пытались переломить в свою пользу, но пока что безрезультатно.

– Нет, – возражал Миртон. – На очередного посланника мы не согласны. После того как предыдущий пытался нас убить, об этом не может быть и речи.

– Необходимо предоставление доступа к шлюзу. Необходимо принятие посланника. Необходимо…

– Нет. Поставьте себе новую симуляцию, в которой я взрываю корабль или иду к Машине и разбиваю ей башку. Сладким речам пришел конец. Мы были открыты для переговоров. Мы оказали вам доверие, но вы его не оправдали. Теперь играем на моих условиях.

– Необходимо заявление об отсутствии передачи необходимой информации для проведения успешной ситуационной симуляции. Необходимо заявление, что капитан прыгуна «Ленточка» Миртон Грюнвальд не передал данные относительно происхождения груза. Необходимо заявление, что груз мог быть похищен с территории герцогства, вследствие чего подверглась искажению симуляционная картина. Необходимо заявление, что ремонт завершен на восемьдесят шесть целых шесть десятых процента. Зарядка реактора завершена на семьдесят одну целую семь десятых процента.

– Что вы говорите! В самом деле? Весьма мило с вашей стороны. И еще более мило было бы, если бы вы нам сразу головы поотрывали, да?

– Необходима гарантия, что подобное желание может быть исполнено.

– Вы что, шутить пытаетесь или просто иронии не понимаете? – Миртон потер лицо. – На этом все. Отходите на безопасное расстояние. Мне не нужны тут никакие ремонтные фрегаты, никакие дроны, никакие стрипсы! Ждите, пока я сам проверю корабль. Если меня все устроит – летим к локационному бую Тестера.

– Необходимо дополнительное пояснение.

– Пожалуйста. Мы вместе прыгаем в следующий сектор. Летим к скоплению NGC 1624, возле Прихожей Куртизанки. Перед само́й глубинной дырой я выбрасываю вам груз в космос, а вы переводите мне остаток юнитов. Потом я влетаю в дыру. Таковы мои необсуждаемые условия. Так что молитесь, чтобы работал наш напастный глубинный привод, ибо, если вы что-то напортачили, свою любимую Машину больше не увидите. Конец связи.

– Необходимо… – начал крейсер, но Грюнвальд прервал связь.

– Хаб, – бросил он в интерком, – я иду в кают-компанию. Бери на себя дистанционное управление СН и отслеживай ситуацию. Принести тебе что-нибудь?

– Кофе. И флюида.

– Ладно. Подумай, что ты мог бы передать кастрированному искину, а то в конце концов свалишься. Одного трупа на борту нам более чем достаточно.

– Ясно, шеф.

– Вот и прекрасно. – Миртон вышел из стазис-навигаторской и направился в сторону кают-компании. На полпути он вдруг вспомнил об одной мелочи – не особо существенной, но удивительной.

После прыжка на Тестер у него не нашлось времени, чтобы выпить. И, похоже, даже не было такого желания.

В голове у Пинслип Вайз царил полный хаос.

Дело было не только в Месье и в том, что механик сперва пытался ее изнасиловать, а потом спас ей жизнь. И не в том, что буквально час назад ее едва не убил киборг или что она отстрелила ему голову. Не имело значения даже то, что в грузовом отсеке покоилось нечто такое, отчего она едва не лишилась чувств.

Из омута страхов на поверхность пробивалась лишь одна мысль: мысль о том, что она увидела нечто помимо льда, нечто, перевернувшее с ног на голову все ее прошлые догадки. Она пробилась сквозь холод… чтобы увидеть совсем не того, кого ожидала.

Женщину.

Если это вообще была женщина.

Так или иначе, все сводилось к одному – сошла она с ума или нет? В самом ли деле она чувствовала этот напастный холод? В самом ли деле «Ленточка» была… вот именно. Какой? С привидениями?

«Я с самого начала подумала, что с кораблем что-то не так, – вспомнила она. – Сразу же, как только Миртон показал нам прыгун. Потом опасения начали подтверждаться – странные звуки, нарастающий холод, видения краем глаза…

Я думала, это он. Я была почти уверена, что он вернулся и забавляется со мной. Он сам постоянно заявлял о моем «холоде» и одиночестве и в конце концов решил, что воздействовать на меня холодом будет даже весело. Ему нравилось меня мучить.

Все изменилось, когда его слова подтвердились. „Нечто времен Машинной войны“ и так далее. Мне нужно было убедиться, и я убедилась. Значит, это все-таки он?»

С нее было достаточно. Она должна узнать правду, какова бы та ни была.

«АмбуМед» тихо стрекотал, делая расчеты и проводя лечение. По всему кораблю слышался размеренный шум реактора. Какофония обычных для прыгуна звуков – приглушенные голоса, шаги, щелчки открывающихся дверей – напоминала биение сердца. Первый астролокатор «Ленточки» Пинслип Вайз начала слегка раскачиваться вперед и назад.

Хаб Тански порядком устал.

В отличие от остальных членов команды, он вынужден был постоянно оставаться на своем посту. Ему не мешало напряжение, связанное с непрерывным контролем состояния системы, взятием на себя части навигации или слежением за клавишей самоуничтожения. Хуже было с повторяющимся внесением несоответствий. Вопрос этот увлек его до такой степени, что он забыл даже об импринте.

Ситуация на «Ленточке» и угроза со стороны стрипса носили для него виртуальный характер. Естественно, он слышал и видел, что происходит, но, пока никто не нарушал работу Сердца, он воспринимал все как голограмму или плоскофильм из Потока. В любом случае решение всех проблем находилось прямо под его пальцем. Подобно части компьютерщиков, лишь наполовину живущих в реальном мире, он довольно философски относился к смерти, веря, что никогда не умрет, и не отождествляя своего ухода с чем-то столь неопределенным, как взрыв. В конечном счете здесь его не было. «Здесь» существовало лишь его худое тело в потертом комбинезоне, еще один инструмент для обслуживания системы. Разум пребывал совсем в другом месте. Компьютеры были жизнью. Смерть – иллюзией.

И теперь в его жизнь вторгся некий вирус.

Обнаружилось внесение несоответствий.

«Вот ведь Напасть», – бормотал он про себя, пытаясь хоть что-то понять. Вопрос: кто мог взломать систему и внести в нее контракт – и, главное, зачем, – не давал ему покоя. О том, что это не дело рук Контроля Альянса, с которым он имел некоторые… делишки, он знал точно. Здесь явно чувствовалась чья-то опытная рука: вмешательство в систему было чересчур замысловатым, и к тому же касалось не только его одного.

Каждая попытка слишком глубоко проанализировать проблему приводила к перезагрузке. Тански уже утомили перезагрузки: после каждой из них приходилось заново вручную запускать программу самоуничтожения. И еще его не оставляла мысль: «Что, если вирус, или что там вместо него, после очередного запуска системы сам решит нас взорвать?

Ладно. Когда каждый раз происходит перезагрузка? Тогда, когда я спрашиваю систему о пределах „внесения несоответствий“. В случае других вопросов ответы крайне лаконичны или появляется сообщение об отсутствии данных. Почему?

Подумаем.

Компьютер или даже генокомпьютер не забавляется философскими рассуждениями. Для него понятие „пределы“ означает лишь степень вмешательства в контракт».

Хаб отодвинулся от клавиатуры и закурил.

«Предположим, что „пределы“ относятся к простому вирусу, внедренному кем-то в результаты доктора Гарпаго. В данном случае мы имеем дело с простым действием и противодействием – пределы ограничиваются фальсификацией контракта, что относительно легко обнаружить. Если, однако, пределы шире и выходят за границы контракта, проблема осложняется. Мы можем иметь дело с инфицированием всей системы. Если же пределы внесения несоответствий настолько широки, попытка добраться до его источника автоматически становится невыполнимой, разве что полностью стереть систему инфицированного корабля. Решение, достойное виртуоза», – удовлетворенно подумал Хаб, уже зная, что где-то там скрывается достойный противник.

Второй паук.

Интересно: это некое запланированное действие или мания величия? Ради какой Напасти потребовалось подделывать контракт? Тански все еще не мог понять, что стало тому причиной.

Внезапно загудело Сердце, выплевывая из консоли голограмму. На мониторах появился фрагмент системы. Разогнав дым, Хаб удивленно взглянул на сигнализаторы, мигающие пятнышки и расчеты.

«Глубинные эха, – понял он, выплевывая окурок. – Одно недалеко от гатларкского крейсера, еще два на границе системы, возле локационных буев. Три в глубине Тестера, но достаточно близко, чтобы пролететь по безопасным коридорам до нашего глаза циклона.

Нет, это не эхо, – вдруг сообразил Хаб. – Может, они ими и были, но пикосекунду назад. Это выходы из Глубины! Вот ведь Напасть…»

– Говорит Хаб, – сказал он в интерком. – Уважаемая команда, я только что идентифицировал несколько выходов из Глубины. Один недалеко от гатларкского эсминца, два возле локационных буев, три в глубине сектора. Предполагаю, что до их воскрешения у нас есть несколько минут. Начинаю анализ. Конец связи.

Искин «Ленточки» услужливо поставил в углах мониторов счетчик на три безопасные минуты. Замигали белые циферки, отсчитывая сотые доли секунды, а Тански начал лихорадочно шарить в поисках очередной палочки с неоникотином.

– Кто они?

– Те три в глубине сектора – корабли стрипсов, – сообщил Тански из Сердца. – По крайней мере, очень на то похоже. Два возле буев… Первый – эсминец, та самая «Няня». Судя по всему, они все-таки полетели за нами. Рядом с ними – какой-то крейсер, кажется, в компании с кем-то поменьше. Его труднее было обнаружить: глубинное эхо крейсера слегка заслонило эхо того корабля. Фрегат? Так или иначе, ставлю на Альянс.

Миртон потер ладонями лицо и оперся на навигационную консоль. Остальные присутствовавшие в стазис-навигаторской члены команды молчали. Месье стоял позади, сложив руки на животе. Сидевшая в кресле первого пилота Эрин Хакль слушала вполуха, вновь анализируя данные прыжка, предоставленные остававшейся в «АмбуМеде» Вайз. Единственным, кто нервно расхаживал по всей СН, был доктор Гарпаго.

– Те корабли стрипсов… – откашлялся Грюнвальд. – Какой у них тоннаж?

– Трудно сказать, но я бы поставил еще на один крейсер и, возможно, два эсминца. Наверняка они оставались в окрестностях сектора 32С и появились сразу же, как только «Джаханнам» сообщил им о происходящем. Иначе они не прилетели бы так быстро.

– Почему они молчат?! – не выдержал Гарпаго. – Обычно они аж рвутся поговорить, да еще и на языке угроз!

– Может, им просто нечего сказать, док, – вмешался Месье.

– Или им просто незачем, – заметил Тански. – Демонстрация силы куда красноречивее.

– Ладно, – буркнул Миртон, с трудом удерживаясь, чтобы снова не потереть лицо. – Ладно. Сделаем так. Нас пока не интересуют эсминцы или крейсер с фрегатом у локационных буев. Об этом будем думать позже – все равно они пока что не знают, как безопасно добраться до нашего участка сектора. Для этого они слишком велики, у них хуже маневренность. Здесь может уцелеть прыгун, если ему повезет, или прекрасно знающие местность корабли Флота Зеро. Для любого другого корабля без знакомства с картами это безумие. Потому они просто сидят там и наблюдают. К тому же, если этот крейсер действительно принадлежит Альянсу, для нас сразу отпадает по крайней мере одна проблема, а именно «Пламя», которое, видимо, тоже село нам на хвост. Хакль, прыгаем?

– Вайз говорила, что это очень рискованно, капитан. Теоретически мы можем прыгнуть к Прихожей Куртизанки, но нет гарантии, что удастся минимизировать локационную погрешность.

– Ладно. Доктор, идите за Вайз. Пусть поможет Эрин с расчетами. Месье, доложи обстановку.

– Можно лететь, – пожал плечами механик. – Они сдержали слово. Недостает тщательной отделки, но все хорошо. Все оружие работает, хотя без осмотра не обойтись. Реактор тоже в порядке, хотя его еще нужно дозарядить.

– Хаб, системы?

– Постоянно проверяю. Пока все в норме.

– Прекрасно. Старайся отслеживать их связь. До закодированных переговоров между кораблями Альянса мы вряд ли доберемся, но нам многое может дать их обмен репликами с «Пламенем». Я поговорю со стрипсами. Хакль, соедини меня с «Джаханнамом».

– Так точно. – Первый пилот ввела команды, и в СН послышался характерный шорох устанавливаемой связи. Миртон откашлялся.

– Капитан Миртон Грюнвальд – крейсеру «Джаханнам» Флота Зеро, – сказал он. – Мы наблюдали выходы из Глубины. Сканирование показывает, что это ваши корабли. Жду объяснений.

– Тишина, – сообщила после некоторой паузы Хакль. – Не отвечают.

– Капитан Миртон Грюнвальд – крейсеру «Джаханнам» Флота Зеро, – повторил Миртон. – Мы наблюдали выходы из Глубины. Повторяю просьбу дать объяснения. Необходимо, – он подчеркнул любимое слово стрипсов, – незамедлительно развеять сомнения в отношении данных прибытий. Если, конечно, вы желаете завершить нашу сделку.

Тишина.

– Говорит капитан Миртон Грюнвальд. Ответьте, или ваше молчание будет воспринято как…

– Говорит крейсер «Джаханнам» Флота Зеро, – прервал его зычный голос стрипса. – Объяснение маневров Флота Зеро в подчиненной ему системе не является необходимым. Необходимо удовлетворительное завершение торговых отношений. Необходимо подтверждение, что маневры в системе и вне ее не являются частью переговоров относительно груза. Необходимо подтверждение, что сомнения развеяны.

– Врут, – буркнул Месье. – Я слышал кое-что о стрипсах. Свое вранье они называют симуляцией.

– Говорит капитан Миртон Грюнвальд, – ответил Миртон, на лице которого впервые за долгое время появилось некое подобие улыбки. – Объяснения относительно маневров Флота Зеро признаю удовлетворительными при условии, что данные маневры будут использованы в рамках безопасного сопровождения прыгуна «Ленточка» к локационным буям и в систему NGC 1624. Насколько я понимаю, в случае атаки на мой корабль со стороны кораблей Альянса и Гатларка я могу рассчитывать на защиту со стороны правдивых и соблюдающих уговор стрипсов. Никто ведь не хочет, чтобы с нашим ценным грузом что-то случилось? Конец связи.

– Те корабли появились не случайно, – пробормотала Хакль.

– Мне кажется, это уже не наша проблема, – заметил Миртон. – Секта в любом случае не собирается выпускать из рук Машину. Они уже проделали эти свои «симуляции», и, видимо, пришли к выводу, что четыре корабля стрипсов против двух эсминцев – значительно лучше, чем один. Однако вместе с ними появился еще и крейсер Альянса. Наверняка они сейчас хлопают друг друга по железным спинам, хваля себя за предусмотрительность.

– И что теперь, капитан?

– Ждем. Хватит уже на сегодня сюрпризов, – Грюнвальд сел в капитанское кресло. – Если кому-то хочется заработать ценные очки – пусть принесет капитану кофе. Кто там у нас на ногах?

Месье фыркнул, но прежде чем он успел ответить, в стазис-навигаторскую вбежал Гарпаго. Доктор явно был напуган до смерти.

– Вайз! – крикнул он. – Ее нет ни в моем кабинете, ни в ее каюте… Я не могу… не могу ее найти…

Миртон повернулся к нему и медленно, сам того не сознавая, провел ладонью по лицу.

Пинслип знала, что ей делать.

Она медленно шла вперед, наконец обретя полное спокойствие и отдавая себе отчет в своих поступках. Под ее ботинками хрустели небольшие ниточки инея – она слышала их, словно биение собственного сердца.

На подсознательном уровне она чувствовала, что блокировка снята и трюм будет открыт. Иначе и быть не могло – она в этом нисколько не сомневалась. После всей суматохи, вызванной нападением стрипса, а потом из-за Месье, Грюнвальд почти наверняка не поставил блокировку – слишком многое свалилось ему на голову.

«Ты ничего не понимаешь, Вайз. Но поймешь. Когда увидишь. Нечто времен Машинной войны.

Все погибнут, Вайз. Все рассыплется словно карточный домик. Выжженная Галактика. Война. Все, во что ты когда-то верила.

Это я – Напасть».

Дверь в грузовой отсек была закрыта, но блокировка на ней не стояла. Открыв ее без особого труда, Пин шагнула в темноту. Датчики ощутили ее присутствие, и в трюме начали мигать медленно зажигающиеся огни.

Он лежал там, недалеко от трупа киборга… в открытом… саркофаге, механическом гробу. Как всегда, прекрасный. Арсид. Ее Принц.

Присев возле Машины, Пинслип Вайз взглянула на прикрытое пленкой лицо с закрытыми глазами. Медленно и неуверенно она взялась пальцами за край защитной пленки, и та с негромким чавканьем отклеилась. Это был он.

«Ты исчезнешь или нет?»

«Да, конечно, если только ты меня поцелуешь. Даром ничего не бывает».

Пин протянула к Машине руку, но тут же ее опустила. Сердце ее колотилось так сильно, что она едва могла дышать.

«Поцелуй меня. Мы не скоро увидимся. Поцелуй меня и скажи то, что всегда хотела сказать».

– Нет, – проговорила Пин. – Не скажу.

А потом, уже ни о чем не думая, поцеловала своего Принца.