Она пришла с мороза раскрасневшаяся.

Он предложил позавтракать.

– Потом, – сказала она. – Сначала в постельку.

…Позднее, за завтраком, он спросил, что её так завело.

– Сон приснился. С тобой в главной роли.

– И что же там было?

– Да всё то же, что было сейчас.

– И только?

– Нет, ещё кое-что. Мы летали. Прямо в воздухе… Дух захватывало.

– Пойдём на парашютные курсы?

– Ага. И на водолазные тоже! Недавно снилось, будто ты меня заливаешь и топишь в своей сперме.

– Ну и сны у тебя! А как насчёт пожарных курсов?

– Ты меня уговорил… Пойдём ещё. Чтобы было жарко!

Курсы не понадобились. Они научились делать всё это вместе в полусне. Прозрачные, управляемые сновидения. Чуть-чуть дремали, оставаясь друг в друге, и там с ними происходили странные превращения. Они растворялись в разных стихиях – и через них сливались друг с другом.

Сны были важной частью её жизни, а иногда и жизнь становилась частью снов. Для неё были значимы не смыслы, а переживания. Она не верила в приметы и знамения, не пыталась разгадать вещие знаки и применить их к будущему. Её волновала острота и странность ощущений, которых ей не хватало в реальности, – и нужно было перенести их в явь. Чтобы наяву всё было так же смутно, мерцательно, головокружительно… Одно время ей снились лестницы, и она заходила в незнакомые большие дома, чтобы заново пережить эту таинственность восхождения, открытия разных пространств, медленного блуждания по подъездам, пролётам, площадкам, чердакам… Иногда сновидения шли сериями: про музеи, лабиринты, поезда… а иногда разные темы чередовались или переплетались, как масти в растасованных картах. Но большей частью ей снились встречи и слияния в разных стихиях. Зимой чаще снилась огненная, весной – водная, летом – воздушная…

А осенью ей стали сниться другие сны – полёты в ущелья, пещеры, погружения в недра земли, куда ему хода не было. Там обитали гибриды из металла, камня и плоти. Она просыпалась, опустошённая жестоким сладострастием этих тварей и ночными скитаниями по адским безднам. И набрасывалась на него так жадно, что боялась растерзать, но ничего не могла с собой поделать.

Он ждал, когда для них настанет другая пора. Его тоже посещали сны, в основном обрамлённые, в жанре интерьера или натюрморта. Но рамка гнулась, раздвигалась. Как будто в комнате были открыты все двери и гулял тревожный сквозняк, падала и ломалась мебель. Или цветы на столе клубились и превращались в опасное, ядовитое облако. Она лежала рядом, и он боялся за неё.

Однажды в комнату залетел большой осенний лист размером с маленький парашют и такой же выпуклый. Она ухватилась за него, как будто хотела взлететь. Порыв ветра подхватил её и понёс в даль, где она быстро растаяла: то ли в утреннем тумане, то ли в чьих-то безумных сновидениях, то ли в его глазах, которые долго не могли просохнуть…

Больше он её никогда не видел.