Глава 4
— А ты не торопился. Я оставил тебе сообщение сутки назад.
— Да я только до работы добрался. У меня тут свои проблемы были, знаешь ли. В отличие от некоторых, я в постели не валялся.
Ну, не совсем правда, конечно. Поваляться на больничной койке мне всё же пришлось.
— Да, — усмехнулся голос Лазарева в телефоне. — Я слышал. Я вообще много чего слышал.
— Даже не сомневаюсь. Когда тебя выпишут?
— Через четыре дня, — ответил он, и в его голосе отчетливо слышалась искренняя признательность за случившееся. — Отец рассказал мне, что ты сделал. Я этого не забуду, Александр.
— Сын известного графа попал в должники к простолюдину. Кому расскажу, в жизнь не поверят. Купишь мне в благодарность тропический остров?
— Ты не зарывайся, — тут же пригрозил мне Лазарев, но его я уже знал достаточно, чтобы распознать шутку. — Остров он захотел. А больше ничего не надо?
— Да вроде нет, — фыркнул я в трубку. — Кстати, тут такое дело. Для того чтобы это сделать, мне пришлось добывать информацию. Очень и очень быстро добывать, если ты понимаешь, о чём я. Это дорого стоило.
— Вряд ли настолько дорого…
Я назвал ему цену. Кажется, судя по звуку из телефона, Лазарев только что подавился.
— Сколько?
— Столько. Вариантов у меня не было. И хорошо бы, чтобы я заплатил в течение ближайшей пары дней. А-то даже мои хорошие с ним отношения не особо помогут.
— Ладно, я разберусь с этим. Тебе пришлют вексель.
Я рассмеялся, представив сейчас его лицо, но потом решил стать серьёзнее.
— Тебе рассказали о том, что сделала Димитрова?
— Да. Знаешь, верь я в людей хоть немного больше, то сказал бы, что не верю, что она могла так поступить. Я до сих пор не могу понять, зачем она это сделала. Решила убрать меня, я имею в виду.
Эх, самомнение. А ничего, что я вообще-то был рядом? Мне так-то тоже могло прилететь так, что я отправился бы в могилу следом за тобой. Ну и ладно. Сейчас это уже частности.
— Тут я с тобой согласен. Обвинения с Изабеллы снимут, но…
— Я понимаю, о чём ты, — явно резче, чем ему хотелось бы, произнёс Роман.
— Тогда ты должен понимать, как она будет себя чувствовать, когда ей скажут.
Не каждый день узнаешь, что именно ты ответственен за смерть любимого человека. Старший Лазарев воспользовался своими связями, и на это дело накинули такое покрывало, что наружу даже слух не вылетит. Удивительно, как хоть что-то могло оставаться тайной в этом чёртовом мире.
— Я сам ей скажу.
— Я и не сомневался, — ожидал, что он скажет именно это.
Мы ещё немного поговорили. В основном обсудили юридические вопросы этого дела. Понятно, что много сделать просто не успеем. Но сейчас время уже такой большой роли не играло. Изабелла невиновна, и признание Елизаветы полностью снимало с неё какие-либо подозрения. Это дело можно считать уже закрытым. А значит, мне предстоит заниматься своей работой и нарабатывать уже собственную репутацию.
Едва я закончил разговор, как дверь в наш небольшой отдел открылась. Марина вернулась с кучей распечатанных по моей просьбе документов.
— Только не думай, что это войдёт в привычку, — недовольно буркнула она, уронив толстую стопку бумаг на стол. — Вообще-то я тут главная.
— И что?
— В смысле? Это ты должен по моим поручениям бегать и документы всякие печатать и бумажки приносить. И ещё кофе мне приносить…
— Обойдёшься, — перебил её. — Или уже забыла, как ты чуть не облажалась в деле со Штайнбергом?
— Ничего не облажалась! — вспыхнула Марина. — Я собиралась…
И замолчала. Ага. Ты собиралась заключить невыгодную для своего клиента сделку. И только то, что я вмешался и буквально заставил тебя работать, позволило закрыть дело в нашу пользу.
И, что самое главное, в пользу нашего клиента. Судя по выражению на лице Марины и её эмоциям, она это поняла. Её можно было назвать кем угодно, но только не самовлюблённой и эгоистичной дурой.
— Ладно, — пробормотала она через пару секунд. — Хорошо! Извини, ты прав. Я там облажалась.
— Ага.
Я открыл ящик стола, за которым сидел, и вынул оттуда толстую папку. Точнее, целую стопку папок. Примерно в тридцать сантиметров высотой. И плюхнул её на стол.
— Эт чё такое? — тут же напряглась она.
— Это все дела, которые ты провалила с того момента, как попала сюда, — сказал я.
— Ты совсем офигел⁈ — залилась она краской. — Я ни одного из них в суде не проиграла!
— Ладно. Перефразирую. Из пятидесяти шести дел ты добилась сделок в сорока трёх. Тридцать два из них — это, по сути, согласие на первоначальное предложение. Перед тобой просто появлялись лёгкие способы отвязаться от работы, и ты хваталась за них…
— Ничего я не хваталась! Я…
— Я не договорил, — уже более резко сказал. — В оставшихся делах ты либо получала чуть более выгодные условия, либо же твой клиент соглашался отказаться от своих претензий, что, по сути, тот же провал. Марина, давай честно. Ты страдала хернёй, а не работала практически с первого дня, как попала в отдел.
Молчит. Нечего сказать. Знает, что я прав.
— А теперь, — продолжил я, — вспомни, пожалуйста, что ты чувствовала, когда рассказала Светлане о том, что ты сделала для неё.
— Я помню, — смущённо пробормотала Марина и насупилась. — Очень хорошо помню.
— Отлично. — Моё лицо растянулось в довольной улыбке. — Потому что теперь мы начинаем с чистого листа. И теперь у нас будут только победы. Слышишь меня? За наших клиентов мы размажем любую скотину по полу. Не важно, в переговорной или в зале суда. И мы будем работать. Много работать. И будем делать всё, чтобы наш клиент остался в плюсе. Как минимум будем добиваться того, чтобы он получил по справедливости, а не отмазку в виде «минимальной компенсации».
— Саша, это два дела сразу! — едва не взмолилась она. — Мы закрывали максимум одно в месяц!
— А ты на маникюр меньше бегай, — отрезал я. — Глядишь, и больше времени на работу появится.
Жёстко? Может быть. Но пора было здесь обстановку менять. Марина — способная девчонка. Ей не плевать на людей, это видно. Более того, она может стать очень и очень хорошим юристом широкого профиля. Особенно в таком месте. Многие часто недооценивают отделы и компании, занимающиеся бесплатными делами.
Да, тут нет денег. Но деньги здесь не так уж и важны. Важно другое. Репутация. А её без большого количества побед не получить.
Как я и сказал Марине, мы возьмем оба дела. Я уже бегло просмотрел документы по ним, так что в своих способностях не сомневался.
Зачем так рисковать? Не проще ли было взять одно и сконцентрироваться на нём? Нет. После той ночи я осознал одну простую вещь. Я пока никто. Больше того, чудовищно уязвим, что, в свою очередь, показало мне нападение на парковке. Выжил я там буквально чудом.
Поэтому размениваться по мелочам нет смысла. Мне нужны были победы, чтобы идти наверх. И я этого добьюсь. Раз уж нам предложили два дела, то мы возьмемся за оба.
Итак, бесплатные дела. В подобные отделы они попадали из разных мест. Могли быть направлены судами, в том случае если обвиняемый не мог позволить себе адвоката. В таком случае суд назначал общественного защитника. Но это редкий случай. Как правило, у муниципалитета имелся свой штат гражданских адвокатов, которых на такие дела и направляли.
Дальше уже обращения от разного рода некоммерческих организаций и самообращения самих граждан. В первом случае обычно работа касалась уязвимых групп населения. Во втором же чистая удача. Шансы, что именно твоё дело попадет на стол в отделе «pro bono» крупной фирмы, были крайне малы, учитывая, сколько обращений может приходить.
Но они не равнялись нулю.
Последние две категории касались различных программ правовой помощи и инициативы самой фирмы. Но последнюю мы отметаем сразу. Такой компании просто не было смысла самой брать подобного рода дела. Разве что она имела в этом личную выгоду.
Имелась ещё одна возможность. Если дело давали по рекомендации другого адвоката, имеющего нужные знакомства.
И сейчас у нас было две папки. Трудовой спор, касающийся неправомерного увольнения сотрудника. И муниципальный вопрос, связанный с притязаниями третьих лиц на принадлежащую клиенту площадь.
— И? — спросила Марина, усевшись в кресло. — С чего начнём?
— С того, что встретимся с первым клиентом, — сказал я ей. — Бери телефон. Будем назначать встречи…
* * *
Шесть часов работы пролетели незаметно. Ладно, вру, конечно. Возня с бумажками, как ни пытайся погрузиться в работу, всегда утомляла. Так что, когда рабочий день официально закончился…
…мы с Мариной продолжили работать дальше. И, что показательно, похоже, она моим словам вняла. Даже не ныла. Ну почти. Зато всё подготовили и назначили встречу с первым клиентом на ближайший свободный день. Работы ещё непочатый край, но проблем я пока не видел.
Из здания вышел часов в восемь. Чертовски уставший, но довольный. Больше всего сейчас хотелось поехать домой, поесть, выслушать нравоучения от Ксюши и лечь спать. Да только придётся с этим подождать. Перед этим я собирался заехать в зал и прояснить ситуацию с Русланом. Во-первых, как бы тяжело ни было, но мне нравилось там заниматься. Во-вторых, я вообще-то за три месяца заплатил! Нет, я не жадный, но и просто так из-за идиотских форс-мажоров деньгами разбрасываться не хотел.
Как бы то ни было, у меня ещё имелись дела, но уже не такие срочные. Их можно и отложить на день-другой. Время терпит.
Спустившись на лифте, мы с Мариной покинули здание фирмы. Я хотел было попрощаться с ней и направиться в сторону ближайшей станции метро, как вдруг испытал резкое и неприятное чувство дежа-вю. Едва только вышел, как сразу же уловил поток сосредоточенных эмоций, направленных именно на меня. Тут же вспомнился памятный вечер, когда меня тут поджидали головорезы Даумова.
Оглядевшись, нашёл глазами источник столь пристального внимания. Двое высоких и плечистых мужиков, смотрящих прямо на меня. Они стояли рядом с припаркованным около здания дорогим серебристым седаном и сейчас буквально сверлили меня взглядами.
Стоило им понять, что я их заметил, как они тут же двинулись в мою сторону.
Ну и? Бежать или драться? Нет, серьёзно, какой тут выбор? Там два натуральных шкафа под метр девяносто. С другой стороны, какой-то непосредственной угрозы я от них не ощущал.
— Александр Рахманов? — спросил один, когда они подошли ко мне.
— Да.
— Саша, кто это? — Марина стояла рядом, переводя взгляд с одного верзилы на другого.
— Без понятия, — честно ответил я. — Кстати, очень хороший вопрос. Вы кто такие?
— Его благородие барон Волков желает с вами поговорить, — сказал второй и сделал рукой пригласительный жест в сторону машины.
Тут же возникло желание спросить, а что если я говорить с ним не хочу? Правда, я подавил его так же быстро, как оно пришло мне в голову.
— Так понимаю, отказаться я не могу? — из любопытства поинтересовался, и один из громил изобразил что-то похожее на улыбку.
— Можете, но нам бы крайне этого не хотелось, — сказал другой. — Видите ли, его благородие крайне обеспокоен случившимся с его сыном на прошлой неделе. И он может быть крайне настойчив.
Ясно. Памятуя о разговоре с тем следаком и последовавшем рассказе Марины, я примерно представлял себе эту «настойчивость». Как говорится, не придёшь сам, мы тебя притащим. И не жалуйся потом, что ноги сломали.
— Ну раз так, то как же я могу отказаться? — не стал даже пытаться скрыть сарказм в голосе.
Марина неожиданно схватила меня за рукав пиджака.
— Саша, не надо с ними ехать. Вспомни, что я говорила тебе про…
— Марин, я всё помню. Не переживай. Всё будет хорошо, — повернулся и посмотрел на громил. — А если я вдруг пропаду, передай Роману Павловичу Лазареву, куда и с кем я уехал. Хорошо?
Последние слова я сказал достаточно громко для того, чтобы оба верзилы меня услышали.
— Слушай, ты уверен…
— Да, уверен. Всё будет нормально. Не переживай.
Аккуратно высвободив свой рукав из её судорожной хватки, улыбнулся ей и пошёл к машине. Один из охранников открыл предо мной дверь, и я забрался внутрь. Один сел за руль, а второй расположился на сиденье рядом со мной.
Не, сейчас я не думал, что мне что-то угрожает. Уж слишком официально они действовали. Да и моё упоминание Лазарева тоже придётся к месту. Эти мордовороты могут думать всё что угодно. Хоть то, что это чистый блеф или бахвальство. Но если они профессионалы, а выглядели они именно как специалисты своего дела, теперь такую возможность они будут вынуждены принимать к сведению. И, что странно, как-то это не походило на тех продажных полицейских. Если они вообще таковыми являлись. Потому мне и было интересно, в чём вообще дело.
А получить быстрый ответ на этот вопрос можно было одним способом.
Ехали мы недолго. Может, чуть меньше получаса. Седан заехал на огороженную территорию с высотками. Престижный жилой квартал на берегу Северного залива. Надо же. У квартир тут такие ценники, что позволить их себе могут только лишь самые богатые и влиятельные люди в городе. Элита среди элиты.
Хочу здесь жить. Даже боюсь представить, какой красоты вид открывается с верхних этажей. Я не жадный, но люблю жить с комфортом и удобствами. И чтобы из окна, желательно панорамного, хорошая картина открывалась.
Между тем водитель свернул к одной из тридцатиэтажных башен и спустился по пандусу на подземную парковку.
— Приехали, — сказал тот, что сидел со мной рядом, и открыл дверь.
Я выбрался наружу вслед за ним, и мы всей гурьбой пошли к лифтам. Внутри один из охранников приложил электронную карту к панели, двери закрылись, и кабина поехала вверх.
Вообще, я ожидал, что встреча пройдет где-нибудь в имении за городом, как живёт большинство аристократов. Но, похоже, что Волков не считал жить в личных апартаментах за моветон.
Особенно когда в твоём распоряжении находится весь, мать твою, этаж.
Скрыть своё изумление, когда вышел из лифта, оказалось не так уж и просто. Полированный мрамор. Дерево. Да высота одних потолков, если считать до самого верха, тут была метров пятнадцать, если не больше. В прошлой жизни у меня была роскошная квартира в центре Москвы. Не с видом на Кремль, конечно, окна в другую сторону смотрели. Но это совсем другой уровень.
Апартаменты Волкова занимали даже не один этаж. Лифт выходил сразу в холл, плавно перетекающий в здоровенные трёхэтажные апартаменты с открытыми террасами на балконах.
Мда, красиво жить не запретишь.
Один из доставивших меня сюда охранников как раз-таки указал в сторону вынесенной за пределы здания террасы, где у декоративного открытого камина в кресле сидел мужчина в чёрном халате.
— Его благородие вас ожидает.
Ну раз так, то не буду заставлять его ждать.
Прошёл через просторный зал к стеклянным панелям и, толкнув рукой дверь, вышел на балкон.
При моём появлении мужчина поднялся на ноги, опираясь на чёрную трость с серебристым набалдашником. Почему-то я совсем не удивился тому факту, что сделан он был в виде волчьей головы.
В остальном довольно приметный мужик. Около шестидесяти. Высокий, но чуть сутулился. Аккуратно подстриженные седые волосы и борода. И внимательный, цепкий взгляд, который мне сразу не понравился. Слишком уж часто в прошлой жизни на меня таким взглядом смотрели люди, за один стол с которыми я бы не то что не сел…
…я бы с ними даже одним воздухом дышать бы не хотел.
— Ваше благородие, — поприветствовал его.
— Надо же, — скрипучим, но довольно приятным на слух голосом произнёс он, — как редко нынче встречается вежливость и приличия у молодых людей. Кто другой на вашем месте начал бы уже задавать мне вопросы.
— Со всем уважением, но я не «кто-то другой», ваше благородие, — спокойно произнёс. — Тем более что в этот раз ваше приглашение несколько отличается от предыдущего.
Он слегка поморщился от моих слов. Жаль, но его эмоции оказались для меня подобны закрытой книге. Знать бы ещё почему. И вот ещё вопрос! Если я не способен прочитать его эмоции, могу ли я отдать ему приказ?
Интуиция подсказывала, что нет. Не смогу. А здравый смысл настоятельно рекомендовал не проверять.
— Мда, — Волков недовольно цокнул языком. — Похоже, что, говоря о вежливости и приличиях, я поторопился.
А вот я, похоже, был прав. Этот разговор мне не понравится.
