Глава 15
— Гена! Ты ща охренеешь!
С таким вот заявлением в кабинет Громова зашёл его коллега.
— Валера, я занят вообще-то, — раздраженно проворчал Громов, стряхнув пепел с сигареты в стоящую на подоконнике пепельницу.
— Ага, я вижу, как ты занят, — усмехнулся этот громила, а по совместительству старший имперский следователь Валерий Михайлов. — Хочешь чё интересное расскажу?
— У тебя одни истории, Валера, — вздохнул Геннадий, в последний раз затянулся и затушил сигарету в пепельнице. — Либо про баб, которых ты трахал, либо про баб, которых кто-то убил. Других историй у тебя не бывает.
— Слушай, какой-то ты мрачный сегодня, — Михайлов присмотрелся к старому другу. — Чего такой смурной?
— Так бывает, когда, ну, знаешь, люди работают, — хмыкнул Громов, усаживаясь в кресло за стол.
— Так я…
— Работают, Валера. А не херней страдают.
— Слушай, чего ты на меня взъелся-то? — Михайлов отодвинул стул и сел за стол напротив Громова. — Я тут интересную историю тебе рассказать хотел. Прибежал вот, чтобы побыстрее рассказать. Настроение поднять. А ты мрачный и язвишь. Фу таким быть.
— Боже мой, да рассказывай ты уже и вали из моего кабинета, — взмолился Громов, понимая, что, скорее всего, это будет самый быстрый способ избавится от надоедливого коллеги.
— Во-о-о-о-о-т! — обрадованно протянул Михаилов. — Так бы сразу. Короче, приезжаем мы по адресу. Элитный ЖК, ну этот, который новостройки. Такие ещё Лазарев строит. Там где квадрат, как моя зарплата за два месяца…
— Ты мне еще расскажи, что там во времена динозавров было, твою налево, Валер, ну давай ты живее.
— Да, всё. Всё. Рассказываю. Так вот, поднимаемся на этаж. Ребята уже всё оцепили. Заходим внутрь, всё в кровище. Даже потолок уделали. А в ванной девка голая.
— Мёртвая.
— Чего?
— Я даже не удивляюсь, что первым на что ты обратил внимание было то, что она голая, — вздохнул Громов, взял стоящую на столе чашку с кофе и сделал глоток. Поморщился и выплюнул обратно.
Забыл, что эта чашка тут уже два дня стоит.
— Так ясен пень она мёртвая, иначе нафига нас было вызывать, — удивился Валера. — Девчонка красивая кстати была. Сиськи пятый размер…
— Ты задрал!
— Всё, всё. Перехожу к делу. Так вот. Заходим мы в ванну, а там она. Лежит в ванной. Вся в блёстках…
Рассказ прервал звонок телефона.
— Ты мысль не теряй, я пока отвечу, — сказал Громов беря трубу и внутренне радуясь, что ему не придётся выслушивать очередную абсурдную историю об очередной мёртвой шлюхе. Цинично, да, но с другим отношением к работе он бы уже давно рехнулся. — Да?
— Это я, — произнес голос в трубке. — Надо поговорить.
Мысленно выругавшись, Громов выждал пару секунд, делая вид, будто слушает собеседника, а затем хмыкнул и повесил трубку.
— Кто это был? — тут же полюбопытствовал Валера, наблюдая за тем, как Громов встал и надел пальто.
— Ошиблись номером.
— Ага.
— Ага, — повторил за ним Громов, обходя стол и направляясь к двери.
— Стой, так ты историю дослушивать будешь?
— Знаешь, что, Валера? — произнёс Громов, открывая дверь своего кабинета. — Давно хотел тебе сказать. Дерьмо твои истории.
— Так ты в прошлый раз точно так же сказал, — заржал Михайлов.
— Да. Я помню. Мне каждый раз приятно, а теперь выметайся из моего кабинета, мне закрыть его надо.
Спустя час, Геннадий заехал на крытую шестиэтажную парковку в северной части города. Припарковав машину на третьем, заглушил двигатель и вышел наружу, направившись на лестницу, что вела на четвертый.
— Ты долго, — произнёс мужчина лет тридцати, когда Геннадий сел в стоящую в углу паркинг машину.
— Попал в пробку. Что происходит?
— Ты слышал, что случилось с Даумовым?
Громов не удержался и фыркнул.
— Слышал? Да я собственными глазами видел, что с ним стало.
— И?
— Что?
— Какие версии по «ту сторону»?
— Официально? — уточнил Громов, доставая помятую пачку сигарет из кармана пальто. — Разборки между бандами.
Похлопав себя по карманам, нашёл зажигалку и прикурил. Закашлялся.
— Эти штуки тебя убьют, — покачал головой сидящий за рулём мужчина.
— Ну, хоть уж кто-то, — откашлявшись пробормотал Громов, открыл окно и стряхнул сигаретный пепел на пол парковки.
— Тебе бы бросить.
— Так я бросал. Каждый день бросаю. И каждый раз сигаретка последняя. Уж я-то в этом специалист, столько у меня их было, последних. Так что давай, рассказывай, что вам известно?
— Брехня это. Не было никакой разборки. Ну, не совсем…
— Я слушаю.
— Он должен был деньги, Ген. Большие деньги.
— Насколько большие?
— Я точно не знаю, но больше двух миллионов рублей точно. Если не ошибаюсь, то он выплатил больше половины и на днях собирался вернуть оставшиеся. Что-то около шести сотен тысяч вроде.
Громов задумчиво затянулся сигаретой.
Организованная преступность в столице цвела и пахла. Даумов не из тех, кому подошло бы определение «мелкая пешка». Но и крупным игроком он не являлся. Скорее кем-то, вроде особо крупной и голодной жабы, только что вылезшей из грязного болота и ползущей в сторону более чистого, красивого и богатого вкусными насекомыми водоёма. Это не означало, что в болоте не осталось больше насекомых. Просто вместе с ростом размеров жабы, росли и её амбиции.
И, как показывала практика самого Громова, именно такие вот мерзкие жабы могли быть опаснее куда более крупных «игроков». Всё же те, кто сидели наверху не испытывали необходимости в глупом бахвальстве и постоянном ковырянии своей силой. Показушничество не для них. Там всё работало совсем по-другим правилам. Как бы это не смешно, но те, кто сидели на верхушке пищевой цепочки имперской столицы жили по-своему, пусть и абсурдному, кодексу.
Будь оно иначе, на улицах давно бы разверзлась геенна огненная, где одни отбросы рода человеческого убивают других без зазрения совести. Они и так убивали, просто старались делать это тихо, сохраняя хоть какую-то видимость приличий.
А вот такие приезжие мерзавцы, как Даумов, попавшие в столицу и не понимающие, что громкие заявления и игра мышцами здесь не стоит ровным счётом ничего, как правило, заканчивали свои дни в Неве с привязанным к ногам камнем. Ну или в с дыркой в голове и яме с цементом. У Геннадия имелась пара случаев. Уже находили подобного рода неудачников.
— Ещё что-нибудь есть?
— Есть, но там чушь какая-то.
— Всё равно рассказывай, — равнодушно произнёс Громов, докуривая сигарету.
— Слухи ходят, что Даумов гонялся за каким-то пацаном.
Услышав последние слова своего собеседника, Геннадий нахмурился, затушил сигарету и выкинул её в окно.
— Что за пацан?
— Без понятия если честно, — пожал тот плечами. — Говорят, что он украл у него деньги или что-то в этом роде.
— А по подробнее?
— Слушай, что ты от меня хочешь? Я же сказал, это просто слухи. Это всё, что я знаю. Там какая-то тупая историю про то, что Даумов выиграл деньги в карты, а этот пацан спёр их у него.
Возможно это и звучало глупо, но Громов не стал отбрасывать такую теорию. Он изучал Даумова по своему личному делу, которое никак не касалось его работы. К самому преступнику оно не имело никакого отношения. Да и если уж на то пошло, то Громову было практически наплевать на него. Его волновала другая фигура, сидящая куда выше, чем покойный мог надеяться когда-либо забраться.
И, тем не менее, являясь прекрасным следователем, он изучил его и знал, насколько хорошо этот мерзавец умел играть в карты. Так что в подобную историю он не то, чтобы не мог не поверить… скажем так, Громов не был готов полностью выкидывать её на помойку.
Особенно если учесть некоторые последние события.
— Сколько говоришь пацан у него украл?
— Ген, да я тебе говорю, что это чушь. Чтобы какой-то пацан спёр…
— Ты отвечай на вопрос. А, что бред, а, что нет, я решу сам.
— Полмиллиона или чуть больше. Вроде бы. Кажется он играл в «Рапсодии».
— Ясно. Я хочу, чтобы ты кое-что узнал для меня…
— Нет, Гена, я пас, — тут же пошёл в отказ его старый «друг». — Я решил свалить из города.
— Чего это? — тут же навострил уши Громов.
— Да… дела назревают. Не хочу попасть под раздачу, когда дерьмо полетит на вентилятор.
— А поподробнее?
Громов продолжил давить пока его старый «друг» сдался и рассказал.
Потратив почти три с половиной минуты на то, чтобы выслушать его, Геннадий достал ещё одну сигарету и закурил.
— Сука.
Одно короткое слово подвело недвусмысленный итог тем событиям, которые, по его мнению, должны были скоро начаться.
* * *
— Ты договорилась о встрече? — спросил я, едва только войдя в отдел.
— Да. На завтра, на три часа дня, — сразу же ответила Марина.
— Отлично. Тогда подготовь бумаги и…
— Саша, слушай, я хотела поговорить. Я нашла нам новое дело.
Я в этот момент вынимал из своего рюкзака вещи и даже замер, так и не выложив их до конца на стол. Сказанное настолько удивило меня, что я уставился на Марину.
— С каких это пор, ты сама ищешь нам дела? — спросил я её не скрывая веселья.
Нет, правда. Это была любопытная перемена. От бездельницы, не желающей брать на себя хоть чуть-чуть больше необходимого, до матёрого… ладно, не матёрого, но, все-таки до адвоката, которая сама хочет взять себе работу? Это вызвало у меня любопытство.
— Ха-ха, — закатила она глаза. — Очень смешно.
— Нет, я серьёзно. Ты же сама говорила, что дела нам дают раз в месяц. Так с чего вдруг новое. Мы ещё с Гвинчидзе не разобрались. Или ты забыла, что там всё далеко не так радужно, как нам хочется?
— Саша…
— Ладно, — вздохнул я. — Рассказывай.
— У меня есть знакомый, — Марина тут же преисполнилась энтузиазмом. — Он работает в прокуратуре и сказал, что у них есть случай…
Она достала из своего стола папку и протянула её мне.
— Вот. Можешь посмотреть?
Немного подумав, я взял бумаги в руки. Открыл, принялся читать… и тихо выругался. Вот чего-то такого я и боялся. Хотя, чего ты ожидал, Саша? Сам виноват.
— Нет, — покачал я головой. — Дохлый номер.
— Но почему⁈
Маринка даже встала с кресла и подошла ко мне.
— Потому, что это дохлый номер, — повторил я ей свои слова. — Девчонку посадят. И, скорее всего, очень надолго.
Нет, ну, а, что она хотела услышать? Мне хватило всего десяти секунд для того, чтобы прочитать содержание обвинения. Новикова Яна Владимировна. Девятнадцать лет. Если кратко, то полиция получила наводку на торговцев наркотиками. И когда двое полицейских вломились в квартиру, то обнаружили обвиняемую и три с половиной кило этой дряни.
Дальше задержание, обвинение в хранении с целью распространения и минимум двенадцать лет в тюрьме. Это минимум. Хороший прокурор сможет без особых проблем растянуть этот срок до пятнадцати-семнадцати, а-то и двадцати лет. С таким-то количеством этой отравы…
К сожалению для этой девушки, не думаю, что у него возникнут с этим какие-то проблемы.
— Саша, она невиновна. Это не её наркотики…
— Уверен, что каждый, кого находили с тремя «кирпичами» в обнимку, говорил тоже самое, — хмыкнул я, закрыв папку и положив её на стол. — Нет, Марин. Её посадят. Без вариантов.
— Но…
— Почему мы завтра едем встречаться с компанией, которая хочет выгнать Гвинчидзе и его семью на улицу и лишить их ресторана? — перебив её задал я вопрос.
— Что?
— Ответь.
Скворцова нахмурилась.
— Ну-у-у-у, потому что у нас могут быть проблемы с получением запретительного постановления, так, как нет прямого нарушения миноритарного права. Давиду принадлежит малая часть здания, так что суд может счесть право на продажу правомерным и… АЙ! Ты чего⁈
Я улыбнулся, глядя на то, как она потирает лоб после полученного щелбана.
— Во-о-о-т. Видишь? Ты буквально за пару секунд нашла уязвимое место в нашей стратегии. А теперь взгляни на это дело, — я указал пальцем на лежащую на столе папку. — Взгляни внимательно, без эмоций, и скажи, какое решение примет первый присяжный, который его увидит.
— Но это ничего не значит! — вновь вскинулась она. — Саша, послушай, она невиновна! Я в этом уверена. Прочитай её показания. Она заявляет, что наркотики принадлежали её парню. Она даже не знала о том, что эта сволочь хранит их у неё в квартире!
— Это она так сказала?
— Да! — едва не выкрикнула Марина, а затем осеклась под моим взглядом.
Вывод напрашивался сам собой.
— Ты уже с ней говорила.
Я не спрашивал. Не было нужны. Это было видно, как по её лицу, так и по её эмоциям.
— Ну говорила и что? Саша, она невиновна…
— Марина, задача адвоката не в том, чтобы доказать виновен человек или нет. Особенно в уголовном процессе. Наша задача в том, чтобы выиграть дело. Понимаешь?
— Так мы и можем помочь ей! Как Свете и…
— Не можем, — отрезал я.
Чёрт, вот, как ей это объяснить? Блин, я ведь и сам отчасти виноват. Дал ей вкусить этого безграничного чувства благодарности от человека, жизнь и будущее которого мы буквально вытащили из дерьма. Марина ощутила вкус победы над куда более сильным противником. Что ещё хуже, эта чувство смешивалось с искренним состраданием к клиентке. И теперь, осознанно или нет, она стремится вновь ощутить это. Любой другой адвокат на ее месте, которому эмоции не застилают взор, сразу же поймёт, что дело гиблое.
Проблема наркотиков существовала и в этом мире. Вряд ли, наверно, во вселенной есть место, где в конечном итоге не появлялось бы что-нибудь подобное. Вот и здесь, наркотики такой же бич современного общества, каким я запомнил его по своей предыдущей жизни. В Российской Империи с этим боролись активно, жёстко и с такой строгостью, что любой здравомыслящий человек трижды подумает прежде, чем связаться с этой отравой. А вот, к примеру, в том же Китайском царстве народ с ума сходил от находящегося в свободной продаже опиума. Его там даже официально продавали, а денюжки поступали в казну. И плевать, что десятки тысяч людей каждый день умирали от этого зелья. Население там было настолько огромным, что этого даже не замечали.
А ведь эти уроды его ещё и продавали за рубеж в огромных количествах.
И Марина решила защищать ту, кого, по сути, взяли с поличным. Нет, тут без вариантов, о чём твёрдо и сказал Марине.
И, естественно, изрядно её разозлил.
— Это мой отдел, если ты не забыл, — в её голосе появилась злость. Как и во взгляде. — И это я решаю, какие дела мы будем брать, а какие нет! И вообще! По-моему, ты забываешься. Ты мой помощник, а не наоборот, а, значит, должен делать то, что я тебе говорю! Или…
— Или, что? — искренне удивился я.
— Что? — глупо переспросила Марина, так, как видимо просто не ожидала подобного вопроса.
— Я тебе спросил, что ты тогда сделаешь, — повторил я. — Ты хотела начать мне угрожать. Так, давай. Вперёд.
Скворцова зло смотрела на меня. Грудь вздымалась в такт возмущённому дыханию, а скрытые за стёклами очков карие глаза горели злостью.
— Мы возьмём это дело. Я так решила!
— Ну, значит, ты дура.
— И ты будешь мне помогать, — ткнула она мне пальцем в грудь.
— Потому… что?
— Потому что в противном случае, я напишу тебе дерьмовую характеристику, — выдала она и даже нос задрала. — Вот! Понял? Я начальник отдела, а ты мой стажёр. Если скажу, что ты плохо работаешь, то… чего ты ржёшь⁈
Мне потребовалось секунд десять на то, чтобы отсмеяться.
— Прости, прости. Знаешь, что? Я сейчас пойду и поем. А ты сиди тут, остывай и думай над тем, что сейчас сказала. Понятно? Дальше слушать твои истерики я не собираюсь.
А затем развернулся и пошёл на выход, успев услышать лишь возмущённое «Саша!!!» перед тем, как закрыть за собой дверь.
Есть на самом деле не хотелось. Настроение порядком испортилось. Нет, не из-за её слов. Что я, дурной подросток, чтобы из-за бабской истерики расстраиваться? Побесится и перестанет. Нет. Куда сильнее меня расстраивало то, что она будто специально не позволяет себе смотреть на ситуацию трезво.
Шансы на то, что это дело можно выиграть… ну, ладно. Не то, чтобы нулевые, но малы настолько, что я не очень-то и хотел за него браться. И, если уж честно, то мне как-то слабо верится в то, что эта, как её… Яна! Что Яна жила с парнем под одной крышей и не знала, чем он занимается.
Прошёл по этажу к лифтам и поднялся на шестьдесят четвертый. Там находился кафетерий компании, куда больше смахивающий на довольно-таки приличный ресторан. Пока шёл, стал свидетелем странной сцены. Два десятка мужчин и женщин собрались в конференцию зале. У всех на лицах улыбки. Выражения лиц радостные. Они что-то отмечали. Вон, даже пара бутылок с шампанским на столах стояли.
— Слышал, да? — спроси меня проходящий мимо парень. Имени я его не помнил, но несколько раз видел. Если не ошибаюсь, то он работал в архивах здесь же, на шестьдесят четвёртом.
— Что слышал?
— Ребята сегодня закончили слияние для двух компаний, — поведал он мне. — Говорят, что они больше двадцати миллионов для компании заработали.
Я даже присвистнул. Солидно, однако. Если комиссионные за такую работу составили два десятка миллионов рублей, то я даже боялся представить, какая была сумма сделки.
— Круто.
— Ещё как! — не скрывая своей зависти произнес парнишка. — Они ведь премии за эту сделку получат…
Угу. Двадцать мультов — солидный пирог. Пусть сами по себе премии в процентном отношении были совсем небольшие, но от такой суммы. Кто-то явно хорошо сегодня заработал.
— … ладоря этому стажёру. Только представь, как он сейчас наверное рад.
— Что? — переспросил я его, прослушав часть сказанного. — Ты сейчас о чём?
— Я говорю, что там парень из новеньких стажёров отличился. Нашёл то ли какую-то ошибку, которая не позволяла провести слияние до этого, то ли наоборот, сам придумал способ. Я не знаю точно. Но ходят слухи, что это всё именно благодаря ему. Кажется его зовут…
Спасибо, Ватсон. Я уже в курсе, как его зовут.
Только сейчас заметил урода. До этого скрытый за другими фигурами, Евгений Розен стоял там среди остальных с бокалом шампанского в руках и принимал поздравления от остальных сотрудников.
Глядя на мгновение чужого триумфа, есть мне расхотелось окончательно. Чёт как-то дерьмово сегодня день начался…
