Глава 22. Экзамен

Алексу стало смешно уже на первой минуте расспросов в комнате для собеседований с родителями. Работа в МИТе освобождала его от прохождения любых медицинских и психологических процедур. Предполагалось, что уж такой работодатель, как МИТ, неадекватных людей в штате не держит. На Марину официально у представителей школы тоже ничего не было, кроме краткой справки о хулиганской выходке в общественном транспорте. Иска в мировой суд не предвиделось, а сдавать жену на съедение инквизиторам школьного образования и службы опеки Алекс не собирался. У тех, кто сидел напротив него, был единственный шанс вмешаться в дела семьи – поймать на запрещённых веществах и асоциальном поведении Алекса. А он – сотрудник МИТа.

Алекс сидел на шатком пластиковом стуле без спинки перед длинным и широким столом комиссии. Прямо по центру – похожая на злого пуделя седовласая директор школы Ольга Александровна. По бокам от неё – безликие и бесцветные инспекторы из нескольких ведомств. Все они были в информационных очках, и Алекс знал, что перед глазами у каждой прокручивается досье на него, Марину и Николая. Вплоть до последних анализов мочи и крови.

– Мы получили сигнал о нетрезвом состоянии матери Николая, – в пятый раз затянула ту же песню Ольга Александровна. – Мы не можем оставить это просто так.

– Во-первых, в записях об этом инциденте нет данных медицинского освидетельствования. Я проверил копию протокола перед вылетом. Во-вторых, вы не имеете права голословно обвинять мою супругу в антиобщественном поведении. Кроме того, во время инцидента Коли рядом с ней не было. – Холодову начала надоедать эта пародия на допрос, и он зачем-то упомянул сына.

– То есть ваша жена не пьёт при ребёнке, но без него может себе это позволить? – встрепенулась директор.

– Я этого не говорил. А если вы повторите это ещё раз, я подам на вас лично официальную жалобу за провокацию и попытку очернить репутацию моей супруги. – Холодов думал, что если он встанет и уйдёт, то это будет выглядеть очень по-человечески.

И он сможет до вечера просидеть в личном аэрокаре с материалами дела Арины и Димы на прямой связи со своим ассистентом.

– Я просто уточняю, а вы не хотите отправить супругу к нашему наркологу, чтобы развеять все подозрения? – Директриса не оставляла попыток добраться до их странной семейки.

– А вы не хотите сами к нему сходить? И к психиатру заодно. И кто тут у вас ещё в списке? – Алекс решил разбавить душную атмосферу педагогических пыток толикой хамства. – Моя благоверная плохо себя чувствует, я решил её заменить. Для проверки меня у вас нет полномочий. С учётом всех обстоятельств наша беседа и так затянулась. Я был бы рад услышать что-либо об успехах сына или рекомендации по домашнему обучению до следующего квартального осмотра.

– О пробелах в знаниях Николая Холодова станет известно по результатам тестирования. Если пробелы есть, конечно, – протянула Ольга Александровна. – Но ваше нежелание сотрудничать мы отметим в личном деле мальчика. И завтра ей всё равно придётся отвечать на наши вопросы.

– Возможно. – Алекс уже написал сестре Марины, чтобы завтра сопроводила племянника в школу.

Он знал, что бесил этих женщин своим спокойствием и самоуверенностью. Прямой осанкой, угрюмым взглядом и тенью МИТа за спиной.

– Вижу, с вами бесполезно разговаривать. Но мы-то беспокоимся о мальчике, – притворно вздохнула Ольга Александровна. – Если вы на такой должности, в таком министерстве, значит, вы постоянно на работе. А ребёнок? Каково ему в одном доме с сами понимаете кем?

– С любящей и заботливой матерью? – перебил Алекс. – Отлично.

В Николае он не сомневался. Пацан умел врать получше матери, а гнуть свою линию и уходить от расспросов у него получалось не хуже, чем у отца. Алекс один раз в аэрокаре сказал, что сын имеет право не распространяться о домашних делах, и ничего особенного не произошло. Коля кивнул, значит, понял и усвоил.

– Не смеем вас задерживать. В актовом зале весь день будут идти лекции и мастер-классы для родителей и опекунов наших учеников. Психологи, педиатры, другие врачи. Пообщайтесь с ними. Для блага вашего сына! – Ольга Александровна всё-таки сорвалась на крик.

– Благодарю. – Алекс спокойно поднялся и вышел.

Возле двери перешёптывались матери и отцы, все как один профессиональные опекуны, которые боялись таких встреч как огня. А вдруг их признают непригодными для заботы о собственном ребёнке и лишат государственного пособия? Здравствуй, биржа труда и скучный труд на благо общества.

Алекс прошёл мимо них с бесстрастным, как он надеялся, лицом. В последнее время его подводила мимика. Или собственные реакции. Эмоции, давно забытые эмоции начали пробуждаться после просмотра дела «девяти блондинок». Алекс не хотел возврата к старому «Я» – тогда он начнёт реагировать на ролики-просмотры, тогда мрачный контент «Эшки» его просто убьёт. Ещё он подозревал, что тихая война в его не сказать чтобы уютном семейном гнёздышке станет слишком страстной и громкой – добром всё это не кончится.

После медицинских тестов и бесед, больше походивших на допрос, Холодов, в отличие от всех остальных взрослых в этом здании, был совершенно свободен. Но на часах лишь полдень, а занятия Коли завершатся в шесть вечера. Алекс решил завернуть в кафетерий, перед тем как засесть в аэрокаре и заняться делами. Пара чашек кофе и бутерброды ему не помешают.

На ходу Алекс постучал по обручу, проверил сообщения от «домового». Тишина. Видимо, узница ещё спит. Или встала, но решила не проверять домашнюю систему сигнализации. С работы уже и звонили, и писали, в инфосети уже болтались несколько нераспечатанных докладов от Кристиана. Алекс пока их не трогал. Не хватало ещё зависнуть в коридоре школы с рабочими файлами.

В кафе почти никого не было. Столы, стулья, цифровой перечень блюд и напитков светился возле входа. Вместо линии раздачи – железный ящик с дверцей. В нём и нужно будет забрать заказ. Алекс изучил электронное меню на стене, ткнул в несколько позиций. Омлет, блинчики, кофе. Приложил запястье к виртуальной кнопке «Оплатить счёт».

– Ваш заказ будет готов через десять минут. Ожидайте. – Скрипучий нечеловеческий голос озвучил надпись на экране.

Алекс огляделся и выбрал самый дальний столик. Он не любил информационные очки, но не здесь же разворачивать виртуальный дисплей своей личной инфосети. Пришлось достать приспособление, вполголоса отрегулировать настройки изображения. Очень тихо, еле слышно Алекс внёс в свой ежедневник два напоминания: забрать еду через десять минут, а через шесть часов – сына. Правый окуляр остался свободным, а левый стал тёмно-синим экраном.

– Сообщения с работы, – вполголоса скомандовал Алекс.

Его личный помощник не сидел всё это время без дела. Синий прислал досье на тех пациентов «Терапии», которые попали в программу до ужесточения правил доступа к информации. «Эшка» и Счастливая аналогичную просьбу де-факто проигнорировали. Ольга скинула лишь официальную сводку о программе – кажется, такая же, на три абзаца, мелькала в новостях во время запуска социального сотрудничества правительства и «Эмпатии». Ещё его навязанная напарница оставила несколько требований и жалоб на отсутствие сведений об убийце пенсионера-чиновника.

Алекс на минуту заколебался: может, и стоило отправить ей запись допроса горничной? Но, несмотря на формулировку «совместное расследование», Ольга не спешила сотрудничать.

– Отправить сообщение Счастливой. «Жду данных о терапии подозреваемой во вчерашнем убийстве и результаты вашей внутренней проверки об их утечке. Если ваши спецы не в силах найти дыры в системе безопасности, предлагаю свои услуги». Конец сообщения. – Алекс не сомневался, что вмиг разберётся, кто наживался на чужих воспоминаниях.

– Мама! – Черноволосый мальчишка чуть старше Коли вбежал в кафе и кинулся к блондинке с постным лицом. – Мама, пойдём отсюда.

Алекс снял очки. Ему всё равно уже нужно было забирать еду, так что он встал и двинулся к железному боксу.

Ребёнок обеими руками обнял женщину за талию и зарыдал.

– Мама, мамочка, я их не знаю… Мама, мне страшно! Мама, пожалуйста, поедем домой!

В кафетерий зашла учительница в сером костюме-униформе. Она с извиняющейся улыбкой подошла к блондинке и развела руками.

– Я не знаю, что с Петром. Сказал, что первый раз меня видит и никому здесь не верит. Может, вы с нами побудете в кабинете в качестве исключения?

– Я думаю, что ему на сегодня достаточно. Давайте перенесём медицинский тест? Пусть он сегодня контрольные пройдёт или с другими детьми пообщается. Сами понимаете, адаптация ещё не закончилась.

Алекс по наитию свернул в их сторону.

– Здравствуйте. – Он обратился к блондинке и заметил, что мальчик перестал плакать, услышав мужской голос. – Меня зовут Алекс Холодов. Я тоже родитель. Вам нужна помощь? Может быть, в школе нарушают ваши права?

– А вы полицейский? – Кареглазый ребёнок крепко вцепился в мать, но смотрел уже на Алекса, как будто с надеждой.

– Спасибо. – Блондинка резко убрала от себя руки сына, встряхнула его за плечи. – Петя забыл, что обещал мне прилично себя вести в школе. Для него тут почти всё в новинку.

– Дядя, – встрял паренёк.

– Алекс. Алекс Холодов. – Интуиция оперативника МИТа завыла сиреной.

– Алекс. Крутое имя, я тоже такое хотел. Дядя Алекс, скажите им, чтобы они не тыкали в меня иголками.

– Да какие иголки? Пётр, хватит придумывать, – возмутилась учительница. – Тебе пытались сделать снимок мозга, ты сам сказал, что у тебя голова постоянно болит и тошнит каждый день.

– Он всё, всё выдумывает. – Блондинка закусила губу и взяла Петю за руку. – Простите нас, ваша помощь не нужна. У Петра слишком богатое воображение. Понимаете, он усыновлённый ребёнок. Мы сейчас проходим не самое простое время. И это не ваше дело. Я уверена, что в школе меня понимают. Ещё раз извините.

Мальчик, его приёмная мама и сотрудница школы отправились к выходу.

Алекс посмотрел им вслед и отправился наконец за своей едой и дозой кофеина.

– Алекс! Да зачем ты Кольку в школу повёз, если Маринка слегла? Надо было написать этим упырям серым, что отравились все домочадцы, будут завтра-послезавтра. Там бы и Маринка оклемалась, была бы как стёклышко. Я же дома ещё так и не была после её дня рождения. Слушай, я к ночи к вам зарулю. – У него чуть барабанная перепонка не лопнула от звукового сообщения дорогой свояченицы.

Алекс закрыл глаза и восстановил в памяти эпизод с юным нарушителем спокойствия.

Алекс открыл глаза и замер.

– Сообщение. «Аня, извини за беспокойство. Завтра я сам отвезу Колю в школу». – Тут же он отправил ей ответ.