Глава 20

— Склифосовский, ты там не заскучал? — спросил Обухов, когда я ответил на вызов. Он звонил с собственного телефона, что бывает нечасто.

— Добрый день! Спасибо, что беспокоитесь, — улыбнулся я необычному началу разговора. А может зря радуюсь? — Чем обязан?

— Всем, что у тебя есть! — рассмеялся Степан Митрофанович.

— А вот и неправда. Глаза, нос и подбородок у меня точно от отца, — возразил я. В таком игривом настроении я мэтра ещё не видел и не слышал.

— Ну а если серьёзно, министерство здравоохранения одобряет массовый выпуск препаратов, которые ты испытываешь. Так-то вот. На этой ноте градоуправление перестало ломаться и согласилось на обустройство лаборатории у тебя на третьем этаже.

— Вот это новости, вот это я понимаю! — воскликнул я. — Ведь можете, когда захотите.

— Даже если не захочу, всё равно могу, — хмыкнул Обухов. — Ближе к делу. Бери Курляндского за грудки и тащи его туда на третий этаж, чтобы он определился с ремонтом и возможной перепланировкой, составляйте смету на ремонтные работы и на закупку необходимого оборудования и сырья, потом вези всё это ко мне, я буду заниматься дальше.

— Понял, принял! — отрапортовал я. — Могу приступить к исполнению?

— Валяй, — бросил Обухов и положил трубку.

А я так и стоял в растерянности посреди манипуляционной, до сих пор не веря тому, что услышал.

— Что-то случилось? — решила поинтересоваться Света.

— У нас на третьем этаже будет производство лекарств, — ответил я и почувствовал, как на моём лице расплывается улыбка.

— Так это же, наверное, хорошо, правда? — спросила она.

— Это отлично! — воскликнул я. — Всё, меня нет, я убежал.

На второй этаж к себе в кабинет я летел как на крыльях.

— Срочно найди схемы планировки третьего этажа, — сказал я Прасковье, а сам начал быстро собираться и одеваться.

— Вот, держите, — сказала девушка через минуту, когда я вышел в приёмную и вручила мне сложенный вчетверо большой лист пожелтевшей от времени плотной бумаги. — Хорошо, что нам выдали все документы на здание, а то пришлось бы сейчас заново обмерять и чертить.

— Замечательно! — выпалил я и чуть не поцеловал девушку в щёчку от радости, но вовремя опомнился. — Ты молодец!

Вылетая из кабинета краем глаза увидел, как девушка улыбнулась. Позвонил Курляндскому, когда уже сел в машину. Тот отвечал как-то растерянно, словно я его разбудил. А может так и есть? Кто ему мешает устроить сиесту после обеда?

Несмотря на начинающие нарастать пробки, я добрался до чокнутого профессора довольно быстро, но на пороге его дворца меня ждал сюрприз. А точнее два. Первый — пышущий красотой фасад здания. Леса полностью перекочевали на боковые стены, где продолжались ремонтные работы, а лицевая сторона сияла великолепием, аж дух захватило. Вот теперь видно, что это реально дворец, а не заброшка, как у нас говорят.

Второй сюрприз — на крыльце стояли трое: сам Курляндский, его внучка Лиза и Николай Шапошников. Последние два были одеты, а Готхард Вильгельмович хоть и в шикарном, но домашнем костюме. Я вышел из машины, подошёл к ним и с вопросом посмотрел на фармацевта.

— А чему ты удивляешься? — уловил он мою мысль. — Я отсюда ни ногой, а самые нужные люди готовы ехать с тобой, чтобы посмотреть помещения.

— Понял, — кивнул я. — А я вам план этажа привёз, чтобы вы ознакомились.

— Смысла большого не вижу, — махнул рукой дядя Гот. — Вот они на месте посмотрят и всё решат. Лиза всё знает, что знаю я, а Николай, пожалуй, лучший строитель в Санкт-Петербурге, он определится, что надо делать и сколько это будет стоить. Я же правильно понимаю, что стоимость ремонта для организации лаборатории меня не касается?

— Абсолютно верно, — кивнул я. — Смету на ремонт я должен представить в управление города, точнее Обухов это сделает.

— Эх, были бы у меня деньги, построил бы фармацевтическую фабрику и жил бы припеваючи, — покачал головой Курляндский. — Но на ремонт дворца у меня уходит последнее, что осталось, а от этого тоже не уйти, если ещё немного подинамить, то он просто развалится. Николай вот даже рассрочку предлагает, но я не люблю быть кому-то должен. Лучше продам пару картин и буду есть одну картошку, зато никому ничего не должен.

— Ничего, дядя Гот, не грустите, — улыбнулся я, назвав его так, как он просил и не ошибся, он тоже расцвёл. — Скоро у вас будут деньги, картины продавать не надо.

— И откуда же они у меня появятся? — удивился он. — Если лаборатория не будет моей собственностью, соответственно и от прибыли мне будут лишь жалкие проценты.

— А вот тут я сохраню интригу, — ещё шире улыбнулся я. — И не пытайтесь до меня допытываться, скоро сами всё узнаете.

— Интригу он, видите ли, сохранит, — недовольно пробурчал Курляндский, не прекращая при этом улыбаться. Глаза загорелись, но вопросов он больше задавать не стал. — Ладно, езжайте, а то я замёрз уже тут с вами на морозе торчать.

Лиза с Николаем уселись в пассажирский салон, я развернулся на пятачке перед крыльцом, и мы поехали в госпиталь. В зеркало заднего вида мне было хорошо видно лицо Лизы. Она была несколько смущена ситуацией, видимо, как и дед практически не выходила никогда из дома. Может и к лучшему тогда, что он решил направить её в новую лабораторию, такая молодая симпатичная девушка и затворница, как-то нехорошо. Она не была роковой красоткой, но очень симпатичная, умное выражение лица, в светло-карих глазах читался незаурядный интеллект. Жениха ей надо искать тоже с интеллектом, а не пустоголового наследника большого замка, с таким ей будет скучно и не интересно.

На третьем этаже я и сам впервые, даже мысли почему-то не было туда заглянуть. Нам и собственной территории с избытком хватало, ещё предстояло осваивать. Я же рассчитывал учреждение на втрое больший коллектив. Единственный из нас троих, кто там побывал до этого момента — это Шапошников. Он произвёл ревизию, убедился, что сверху нам ничего не угрожает и законсервировал весь этаж.

Добротная старая дубовая дверь с лестничной площадки на этаж была заперта, ключ я нашёл в ящике стола Прасковьи, самой девушки уже не было, ушла домой. Думаю, она не обидится, что я тут немного похозяйничал. Шапошников с трудом провернул мощный старого образца замок и открыл дверь. Я уже приготовил фонарик, но Николай протянул руку и щёлкнул выключателем, вдоль коридора загорелся дежурный свет.

— Твоих рук дело? — спросил я, не ожидая такого варианта в никому сорок лет не нужных помещениях.

— Моих, естественно, — ухмыльнулся он. — А случись чего и ходи тут впотьмах. Я просто раскинул лампочки по помещениям, чтобы в темноте не бродить на случай какой-нибудь непредвиденной аварии.

— Очень удачно, — кивнул я. — Спасибо. Ну, Лиза, смотрите, а мы всегда рядом.

Я на всякий случай дал ей план третьего этажа, но она просто взяла его в руку не глядя и направилась вдоль по коридору. Когда дошло до дела, её бросающуюся в глаза зажатость как ветром сдуло. Девушка деловой походкой обходила помещения, открывала все нужные двери, заглядывала в каждый уголок. Мы с Николаем молча ходили следом, наблюдая за ней. Строитель также присматривался к полу, стенам, потолкам и что-то помечал в своём блокноте.

— А она хваткая, — тихонько сказал мне Шапошников. — Так вроде тихоня тихоней, а если что не так, сразу железная леди. Один раз получилось с этим столкнуться, не поверил своим глазам и ушам. Один мой новичок немного накосячил, она, проходя мимо сделала замечание. Этот дятел, не разобравшись, что перед ним не служанка, а внучка князя, её просто послал. В этот момент произошла некоторая трансформация и она так опустила его ниже плинтуса, не применяя при этом личных оскорблений и нецензурной брани, что мой бедолага упал перед ней ниц и просил прощения. А она просто развернулась и ушла, как ни в чём не бывало.

— Думаешь справится она со всем этим? — также тихо спросил я у Николая.

— Уверен, — ответил он. — Я бы её вместо нашего градоначальника спокойно поставил.

В этот момент Лиза резко развернулась в нашу сторону, и мы замолчали, глядя на неё невинным взглядом, словно перед этим вовсе не о ней говорили.

— Мне здесь всё понятно, — сказала девушка холодным деловым тоном. — Нужен стол, карандаш и линейка, чтобы разметить перепланировку.

— Тогда пройдёмте в мой кабинет, — предложил я. — там всё есть. Только вот, к сожалению, кульмана в лечебном учреждении не найти.

— Ничего страшного, — спокойно ответила Лиза, никак не отреагировав на мою не совсем уместную шутку. — Стола будет достаточно.

Мы спустились на второй этаж и прошли в мой кабинет. Я убрал со стола всё лишнее, достал карандаши, ручки, линейку и бумагу. Лиза разложила план помещения, который я ей дал и ловко начала переносить его на лист писчей бумаги, уменьшив масштаб и сразу внося изменения в планировку. А я пока решил поставить чайник.

Через десять минут чай был готов, а Лиза закончила наносить на новый чертёж пометки о размещении оборудования и назначении помещений. Я глянул на результат её трудов и просто онемел. За такой короткий промежуток времени начертить такое сможет далеко не каждый архитектор. Какое у неё интересно образование? Или их несколько? Учитывая, что ей на вид лет двадцать или чуть больше, она должна была всё заканчивать экстерном.

Лиза сначала отказывалась от чаепития, но я был вежливо настойчив и смог убедить. Пока пили чай, Николай рассматривал Лизин чертёж. Девушка тем временем достала небольшой блокнотик из сумочки и красивым ровным почерком перенесла на чистый лист бумаги список необходимого оборудования и реагентов. Это уже предназначалось для меня, вместе со сметой отдам Обухову.

— Я тогда заберу это всё? — спросил Николай, кивая на чертежи. — Сделаю рабочие копии, размечу объём работ в каждом помещении и составлю смету. Лиза, к вам один вопрос, а что вот это такое на схеме?

— Принудительная вентиляция, — пожала девушка плечами, удивившись примитивному на её взгляд вопросу. — Это же химическое производство. А вот здесь химические шкафы будут стоять, к которым большая часть вентиляции и будет подключена. Обратите внимание, что эти контуры идут отдельно от других и не выходят в вентиляционные шахты, а должны быть отдельно выведены на улицу на определённую высоту, которая вот здесь обозначена.

— Вот, теперь всё понятно, — улыбнулся Шапошников. — Спасибо за разъяснения. Просто производственные помещения мне делать ещё не приходилось.

— Тогда лучше возьмите на всякий случай мою визитку, — сказала девушка и протянула золотистый прямоугольник картона строителю. — Если будут возникать какие-то вопросы — звоните.

— Вот это дело, — улыбнулся Николай, убирая визитку в портмоне. — Только учтите, что я динозавр и телефона у меня нет, буду звонить с того, что под рукой.

— А мне такую же можно? — спросил я. — Всё-таки придётся плотно сотрудничать, связь нужна.

— Так у вас есть в кармане телефон, — неожиданно улыбнулась она, а я уж думал, что не умеет. — Я продиктую номер, а вы запишите.

— Отлично, — кивнул я и записал её номер сразу в телефон. А жаль, хотелось подержать в руках её визитку, наличие которых у этой тихони в принципе было неожиданностью.

Шапошников забрал все чертежи, и я отвёз их обратно во дворец Курляндского. Я предложил довезти Николая до дома, но он сказал, что у него ещё остались незаконченные дела.

Позвонил Насте с намерением предложить прогуляться по Невскому с завершением вечера дегустацией европейской кухни, но она сказала, что у неё срочная работа над проектом и сегодня никак. Тогда план «Б», позвонил Юдину, чтобы удостовериться, что у него всё хорошо, но он сбросил. Ну ладно, позвоню чуть позже. Я уже было собирался поехать домой, как Илья перезвонил.

— Привет, чего хотел? — спросил он, стараясь восстановить дыхание, будто он перед этим от кого-то убегал.

— Илюх, у тебя всё в порядке? — взволнованно спросил я.

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— От чего ты запыхался, решил спортом заняться? — поинтересовался я.

— Да тут долгая история, — хмыкнул он. — При встрече расскажу. Мне ничего не угрожает, если тебя это интересует, всё нормально. Ну почти, насколько это бывает нормально у поэтов.

— Ты записался в какой-то клуб? — улыбнулся я. — Ну наконец-то, молодец!

— Ага, стараюсь. Ты ещё не дома? Сможешь за мной заехать минут через двадцать? — спросил Илья, справившись наконец с дыханием.

— Без проблем, диктуй адрес.

Я вбил адрес в навигатор, нужный мне дом находился на Васильевском острове. Не очень близко, но за двадцать минут по идее должен успеть. Ещё эти предательские пробки на пути, будь они неладны! В итоге я приехал только через двадцать пять минут. Как оказалось, я не опоздал, на обозначенном месте Ильи ещё не было. А может уже не было?

Да ну, вряд ли он ушёл или уехал так и не дождавшись меня, не на час же я опоздал. Решил на всякий случай позвонить, он снова сбросил. Странно это всё. Я уже решил набрать ещё раз, когда увидел выходящего из-за угла Юдина. От его улыбки на улице стало светлее. Он сиял, как новый золотой червонец, мне даже стало немного завидно.

В кабину микроавтобуса он запрыгнул с такой ловкостью, словно с последней встречи умудрился на пуд похудеть.

— Ну, рассказывай! — сказал я, повернувшись к нему.

— Потом, — отмахнулся он. — Поехали в твоего «Медведя», я угощаю.

— Ого! — удивился я, но не стал возражать, раз друг так хочет.

Понедельник не пятница, свободный кабинет нашёлся сразу. Илья уткнулся в меню, и я не стал его дёргать, сам решил выбрать, чем наполнить сегодня желудок. Когда официант получил заказ и удалился, Илью наконец прорвало.

— Сань, ты просто не представляешь, какие там прикольные люди! — восторженно вещал Юдин. — Они все меня понимают, с ними так легко разговаривать!

— Не то, что со мной, занудой, — ответил я улыбаясь. Приятно видеть друга не в депрессии из-за расставания с родительским домом и постоянного полоскания мозгов осиротевшей матерью, а в приподнятом воодушевлённом настроении.

— Вот сейчас да, зануда, — хохотнул он. — Брось так говорить, ты мой лучший друг! Так вот, когда я начал читать им свои стихи, все сидели и слушали молча, а потом назвали меня дураком.

— Это ещё почему? — возмутился я, представляя уже себе, как я в этом клубе мебель жгу, стреляя молнией из трости.

— Да потому что я на такие стихи попой сел и не хочу нигде публиковать! — выпалил он, склонившись в мою сторону. Видимо, чтобы сильнее воздействовать на мои барабанные перепонки. — Ты представляешь, одно из моих стихотворений, посвящённых Оксане, опубликуют на следующей неделе в «поэтическом вестнике севера»! Один из членов клуба является главным редактором вестника, он мне пообещал.

— И что ты за это будешь должен? — спросил я.

— С чего это я буду должен? — удивившись отпрянул Илья. — Наоборот мне даже гонорар заплатят. Там сумма, конечно, небольшая, но это и неважно, Сань. Это будет первая в моей жизни публикация, ты представляешь? Да ещё где! В поэтическом вестнике! Это же меня теперь пол губернии прочитает и далеко за её пределами!

— Надеешься, что и Оксана прочитает? — полюбопытствовал я.

— Даже если и прочитает, всё равно не поймёт, — резко погрустнел он. Наверно зря я задел эту тему. — Я написал это уже после расставания.

— Но там же будет твоё имя, я думаю она догадается.

— Не догадается, — помотал он головой. — Я буду издаваться под псевдонимом, Илья Каменев.

— Почему Каменев? — удивился я, вспомнив почему-то психиатрическую больницу под Тулой, она носила это имя.

— Потому что моё сердце с тех пор превратилось в камень, — твёрдо и спокойно произнёс он. Человек не знающий Юдина поверил бы в такое утверждение.

— Ну допустим, — кивнул я, стараясь спрятать улыбку. — А почему ты запыхался, когда я тебе звонил? Обещал потом рассказать.

— Ах, да, — Илья махнул рукой и заржал, как конь. — Это вообще отдельная история. Меня вызвали на дуэль.

— Чего? — вырвалось у меня, я чуть стакан с минералкой из рук не выронил.

— Тихо, тихо, — начал меня успокаивать Илья. — Это совсем не то, о чём ты подумал. Дуэль уже состоялась, и никто не пострадал, можешь не переживать. Попробуй угадать, каким оружием мы дрались?

Он скрестил руки на груди, положил ногу на ногу и с видом сурового экзаменатора уставился на меня в ожидании ответа.

— Деревянные мечи? — предположил я.

— Холодно, — помотал он головой. — Ещё варианты.

Я почесал тыковку и призадумался.