42
Завтрак просто пытка какая-то.
Клемент, вопреки вчерашнему откровению, этим утром уже выглядит как обычно и прямо сейчас сидит за столом и знай себе уплетает тост. Я же от обычного состояния весьма далека и чуть ли не в анатомическом смысле воплощаю собой комок нервов.
Делаю несколько глубоких вздохов и пытаюсь вообразить собственные ощущения часов в шесть вечера. К тому времени все вопросы будут закрыты: магазин выставлен на продажу, машина обменена, и, самое главное, Стерлинг получит свои деньги и наконец-то уберется из моей жизни.
«Совсем скоро, Бет. Совсем скоро».
Давлюсь чаем и настраиваю себя на, возможно, самые долгие десять часов в моей жизни.
С Клементом мы договорились, что весь сегодняшний день он проведет со мной. Впрочем, «договорились» не совсем верно, потому как это даже не обсуждалось.
По возвращении вчера вечером домой я из кожи вон лезла, чтобы отвлечь Клемента от его бредовых мыслей. Привлекла к готовке ужина, а после еды — к мытью посуды. В восемь часов мы устроились в гостиной и стали смотреть — хотя в моем случае уместнее было бы сказать «терпеть» — мультфильм, причем два подряд. Да, более трех часов «Шрека»! На мой взгляд, не самое лучшее времяпрепровождение, однако Клементу оба мультика определенно понравились. Подозреваю, в сварливом зеленом огре он разглядел родственную душу.
Но вот мы приезжаем в магазин, и первым делом я прячу в кладовой десять тысяч фунтов наличными. Затем открываю зал для покупателей, после чего устраиваю Клемента в комнате для персонала за своим ноутбуком и открываю «Ютуб»:
— Здесь миллион всяких видеороликов на любую тему. Должно занять вас на несколько часов.
— Прямо вот на любую?
— Ну, почти. Сейчас покажу.
Быстро соображаю, что может его заинтересовать, и набираю в поисковом окошке «Арсенал в 1950-х». Тут же появляется подборка роликов от «Бритиш Пате», и я кликаю первый, что-то про финал Кубка. Начинается зернистый черно-белый фильм.
Клемент так и подскакивает на месте и таращится на экран.
— Черт побери!
— Хотите попробовать что-нибудь поискать?
— Ага!
Здесь, однако, мое наставничество и наталкивается на кирпичную стену. Клемент утверждает, будто в жизни не пользовался компьютером, и потому даже элементарные слова вроде «курсор» или «ссылка» для него пустой звук.
Затем выясняется, что скорость печатания у него одна из самых низких во вселенной. Прицельное тыкание одним пальцем по клавишам не может не выводить из себя.
— Да вы когда-нибудь вообще печатали?
— У Энни была пишущая машинка, разок поупражнялся.
Примерно через полчаса я в очередной раз убеждаюсь, что учитель из меня никакой. Мое терпение окончательно иссякает, и я решаюсь на безжалостный шаг — бросить Клемента один на один с компьютером.
— Позовете, если возникнут сложности.
— Обязательно.
Сбегаю в зал, и на протяжении часа его вопль о помощи раздается пять раз. Ну почему я не додумалась дать ему какую-нибудь книжку?
Потому появление на пороге магазина седовласого мужчины для меня более чем отрадно.
— Мисс Бакстер? Я Говард Грант.
— Приятно познакомиться, Говард. Пожалуйста, зовите меня Бет.
Устраиваю риелтору экскурсию по своим владениям, в ходе которой указываю на различное оснащение, подлежащее продаже вместе с бизнесом. Клемент в джинсовом одеянии в комнате для персонала, однако, требует дополнительных пояснений.
— А это, Говард, мой друг, помогаю ему оттачивать навыки программирования.
Клемент кивает визитеру:
— Как дела, братан?
— Прекрасно, спасибо.
Быстренько увожу Говарда обратно в зал, где мы сосредотачиваемся на составленном контракте. Наконец, он вручает мне ручку и указывает места для подписи.
Я замираю над бумагами, всецело осознавая значимость момента.
«Просто подпиши, дура!»
Что ж, повинуюсь своему внутреннему голосу, после чего Говард делает несколько снимков магазина, как интерьера, так и фасада.
— К понедельнику составлю подробный отчет и перешлю вам по электронной почте.
Мы пожимаем друг другу руки, и риелтор, напоследок ободряюще улыбнувшись, удаляется.
Когда за ним закрывается дверь, я в тысячный раз пытаюсь убедить себя в правильности шага.
— Что за чувак это был?
Оборачиваюсь и вижу стоящего в проходе Клемента.
— Ах, Говард-то? Агент по продаже коммерческой недвижимости. Продаю вот магазин.
— И как теперь собираешься зарабатывать на жизнь?
— Я, э-э… Думаю вот сосредоточиться на писательстве, — неохотно признаюсь я. И тут же раскаиваюсь, что выложила Клементу свой честолюбивый план.
— Рад за тебя, пупсик.
Честно говоря, я ожидала не такой реакции.
— Что, никаких насмешек?!
— He-а. Занимайся тем, что приносит радость.
— Я очень ценю вашу поддержку, Клемент. Она для меня очень многое значит.
— Да завсегда пожалуйста. Как насчет перекусить?
С моими-то нервами сейчас мне определенно не до еды.
Поэтому я снабжаю Клемента средствами и рассказываю, где находится ближайшая бутербродная.
Когда он возвращается, вдоль стеллажей с книгами уже бродит горстка покупателей. Клемент с пакетом направляется прямиком в комнату для персонала.
Пожалуй, именно сегодня мне как никогда необходима оживленная торговля. С приближением встречи со Стерлингом я нервничаю все больше, хотя причин этому как будто и нет. Как-никак, я наскребла его чертовы деньги, а если старикан вздумает снова мне угрожать, рядом будет Клемент. Операция займет от силы минут пять, после чего фальшивую долговую расписку можно будет порвать на клочки и спокойно заняться собственной жизнью.
Вот только не доверяю я Стерлингу ни на йоту. Прекрасно знаю, насколько он вероломен и опасен, и потому ни в чем не могу быть уверенной.
Тем не менее боги книжной торговли сегодня ко мне определенно милостивы, и поток покупателей не иссякает.
В три часа звонит торговец автомобилями. Моя «Микра» готова, так же как и тысяча наличными. Я вешаю на витрину объявление о закрытии магазина на пару часов и запираю дверь.
Клемент в комнате для персонала все так же гоняет черно-белую хронику.
— Мне нужно в банк и забрать новую машину. Составите компанию?
— Ага. Иначе рехнусь в этой комнатушке.
Мы едем через весь город в банк и возвращаемся с девятью тысячами фунтов наличными. Я добавляю их к остальным, спрятанным за стопкой книг, которыми наверняка побрезгуют даже самые беспринципные грабители.
Автосалон находится всего лишь в нескольких минутах езды, и туда мы прибываем почти ровно в четыре часа. Нас встречает Бернард — торговец, с которым я договаривалась по телефону, — после чего отводит за вагончик, где припаркован мой новый автомобиль. Бернард забирает у меня ключи от «фиата» и предлагает осмотреть маленькую красную «Микру» и совершить пробную поездку.
Торговец уходит, и я деловито обхожу машинку. Несколько раз пинаю шины и завожу двигатель.
— Вы разбираетесь в машинах? — интересуюсь я у Клемента.
— Немного. Хочешь, чтобы я глянул под капот?
— Да, было бы неплохо.
На поиски ручки открывания капота уходит пять минут, и буквально через тридцать секунд Клемент расписывается в своем полнейшем непонимании увиденного под крышкой.
— Прости, пупсик. Ничего похожего на то, с чем я когда-то возился.
— Ну и ладно. Давайте тогда прокатимся немного.
Несмотря на то что салон пропах дешевым лосьоном после бритья, а на сиденьях красуется несколько пятен сомнительного происхождения, машинка показывает себя совсем неплохо. Это, разумеется, не «фиат», да и пробег у нее приличный, но год-два она, надеюсь, прослужит.
Когда мы возвращаемся на стоянку, Бернард уже поджидает нас с ворохом всяких бланков, что мне предстоит заполнить.
Полчаса — и я гордая обладательница автомобильчика «Ниссан-Микра» и пачки пятидесятифунтовых банкнот.
В магазин мы прибываем всего за тридцать минут до назначенного визита Стерлинга, и когда я переступаю порог, нервы у меня уже звенят что колокольня.
Как ни надеялась я скрыть дурные предчувствия, Клементу мое состояние становится очевидным.
— Не переживай, пупсик. Скоро все закончится!
— Да знаю я, просто на дух не переношу этого типа. Бесит он меня, и все тут. От мысли, что придется находиться с ним в одной комнате, пусть даже всего несколько минут, у меня мурашки по коже бегут.
— Ну и не встречайся с ним тогда. Давай я все улажу.
Предложение, должна признаться, весьма искушающее, вот только ради достижения ощущения завершенности я должна взять себя в руки. Мне необходимо быть уверенной на все сто процентов, что Стерлинг раз и навсегда исчезнет из моей жизни.
А если уж быть честной до конца, то меня беспокоит и склонность Клемента разрешать конфликты посредством жестокого насилия. При неверном подходе противостояние запросто может обостриться. И потому мне совершенно не хочется рисковать, что в последнюю минуту все пойдет наперекосяк, если старик-вымогатель каким-то образом спровоцирует Клемента. После всего, через что мне пришлось пройти, я просто хочу закончить эту эпопею.
— Спасибо большое, Клемент, но эту встречу должна провести я. Хочу быть уверенной, что вопрос закрыт.
— Как скажешь, пупсик. Тогда я посижу в задней комнате, просто на всякий случай?
— Вот это весьма кстати, спасибо. Только обещайте, что не будете вмешиваться, если только я вас не позову.
— Что, даже разок стукнуть нельзя?
— Боже, я была бы только рада этому, но нет. Пожалуйста, оставайтесь в комнате для персонала.
— Не боись, под ногами путаться не буду.
Я забираю со склада наличные, добавляю тысячу от Бернарда и складываю все деньги в пакет. Да уж, давненько в моем магазине не водилось столько наличности! Я созерцаю пачки банкнот в пакете и стараюсь подавить гнев. Все это придется отдавать за долг, который никогда не был моим! Допустим, на кольцо и машину я не раскошеливалась, но вот десять тысяч за золото по-настоящему жалко.
Ох, ладно, пришло махом, ушло прахом.
Чего, впрочем, не скажешь о клементовской «Зиппо».
Чтобы как-то скоротать остающиеся пятнадцать минут, ставлю чайник и завариваю чашку ромашкового чая. Клемента подобная экзотика не прельщает, и я готовлю для него чифирь. С полученным напитком он устраивается смотреть на ноутбуке финал Кубка 1971-го.
— Стерлинг объявится через минуту, так что ухожу в зал.
— Хорошо, пупсик.
— Так вы обещаете оставаться здесь и не вмешиваться?
— Ну ты же знаешь, что по части обещаний я не силен, но не переживай. Буду сидеть здесь.
Хлопаю его по плечу и направляюсь в торговый зал.
В самых дверях Клемент окликает меня:
— Пупсик!
— Да?
— Если что не так, ты сразу же зовешь меня. Договорились?
— Договорились.
Прямо с пакетом в руке я на ватных ногах бреду ко входу для покупателей и отпираю дверь. Снимаю объявление и укрываюсь за прилавком.
Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вздохов.
«Десять минут, и все закончится».
Наконец, мужественно открываю глаза и сразу же вижу за витриной красные огни. У обочины напротив магазина паркуется какой-то огромный автомобиль — «Бентли», если не ошибаюсь. С водительского места вылезает грузный мужчина в сером костюме и семенит к другой стороне машины. Открывает заднюю дверцу и чуть ли не вытягивается по стойке смирно.
Из салона выбирается старик, поправляет на себе темно-синий пиджак и важно кивает толстяку.
Затем разворачивается и, хлопнув по крыше автомобиля, направляется к магазину.
В одном не могу отказать Дэвиду Стерлингу: он пунктуален.
— Добрый вечер, мисс Бакстер. Полагаю, у вас все в порядке?
Вымогатель закрывает за собой дверь и оглядывает торговый зал. В своем пиджаке, накрахмаленной белой рубашке и желтом галстуке выглядит он не страшнее какого-нибудь председателя клуба любителей игры в шары. Вот только в данном случае вид совершенно обманчив.
Стерлинг неторопливо подходит к прилавку.
— Как поживает ваша мама?
— Не ваше дело, — цежу я.
— В понедельник мне снова пришлось наведаться в больницу. Вероятно, вы догадываетесь, кого я навещал.
— Нет! — пытаюсь я испепелить его свирепым взглядом.
— Своих компаньонов, мисс Бакстер, своих компаньонов. Мистера Черного уже выписали, но вот мистеру Синему, боюсь, на койке придется подзадержаться. Подозреваю, остаток жизни он будет ходить с тростью.
— Какая жалость!
— Вы совершенно правы, вдобавок такое неудобство для меня. Впрочем, у меня есть и другие славные ребята, на кого я могу положиться.
Он поворачивается и кивает на улицу.
— Видите двух мужчин в машине? Дональд и Теренс, оба многоуважаемые отставные полицейские с безупречной карьерой. Дональд — мой водитель, а Теренс отвечает за безопасность моих вложений в недвижимость.
Я смотрю на «бентли». Одного из упомянутых Стерлингом, толстяка, я уже видела. Второго не разглядеть, да мне и плевать.
— Ну так и что?
— Не люблю лишний раз рисковать, мисс Бакстер. Прав ли я в своем предположении, что отправивший в больницу моих компаньонов тип где-то поблизости?
Я не удостаиваю вымогателя ответом, но, судя по всему, таковой все равно написан на моем лице.
— Так я и думал. Что ж, мисс Бакстер, вам следует помнить, что Дональд и Теренс наблюдают за нами и в случае чего послужат надежными свидетелями. При малейшем намеке на насилие полиция прибудет буквально через несколько секунд, и я гарантирую, что преступник будет наказан по всей строгости закона.
— Давайте поскорее покончим с делом.
— Всецело за подобный подход, — невозмутимо отзывается Стерлинг.
Я достаю из-под прилавка пакет и кладу его перед собой.
— Здесь вся требуемая сумма, но сначала я хочу получить долговую расписку.
Старик достает из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги.
— Вы об этом?
— Именно.
— Несомненно, я с удовольствием передам данный документ…
Он на мгновение смолкает и держит бумагу дразняще близко от меня, словно бы провоцируя выхватить ее.
— …мистеру Паттерсону.
— Что-что?
— Я сказал, мисс Бакстер, что с удовольствием передам данный документ мистеру Паттерсону.
— Вот ведь незадача какая, — огрызаюсь я. — Как раз его-то здесь и нет!
— Где же он тогда?
— Откуда мне знать, черт побери? Этот человек для меня мертв!
— Вот те на. Плохо, коли так.
И Стерлинг с театральной неторопливостью убирает расписку обратно в карман.
— Похоже, дельце у нас так и не выгорело. Что ж, займусь составлением договора о покупке вашей недвижимости.
— Что?! Нет! Я же достала деньги, как вы и требовали!
— Вы явно были невнимательны, мисс Бакстер. Я хотел, чтобы долг мне вернул мистер Паттерсон. Лично.
— Ничего такого вы не говорили!
— Уверен, что говорил. Видать, вы просто не слушали.
Лихорадочно вспоминаю две предыдущие встречи с вымогателем. Разве он упоминал, что деньги ему должен вручить именно Карл? Уж я бы наверняка отреагировала, будь оно так.
Тем не менее, обговаривалась ли данная деталь или же нет, вопрос теперь чисто академический. Единственное, что в данный момент имеет значение, это требование Стерлинга того, чего у меня нет — Карла.
Футбольные ворота, что представлялись мне прямо перед носом, внезапно отъезжают в многокилометровую даль.
— Да какая вам разница? Я же собрала деньги, отдавайте немедленно расписку!
Вымогатель нависает над прилавком, так что нас разделяет едва ли больше метра.
— Тупая бабенка, — шипит он. — Ты вправду думаешь, будто меня волнуют долбаные двадцать штук? Твой женишок был гораздо ценнее для меня, пока работал в архитектурно-планировочном управлении. И мне необходимо, чтобы он вернулся на должность, с которой сможет продвигать мои будущие застройки!
— Но… Я вправду не знаю, где он. Его номер больше не обслуживается!
— Что ж, тогда ты просрочила выплату долга. Если мистер Паттерсон не может завизировать нашу с ним договоренность, таковая остается в силе, независимо от твоих стараний. Понимаешь, что это означает?
— Мне плевать, что это означает. Вы не можете так поступить!
— О, думаю, весьма скоро ты поймешь, что могу. Потому что я действительно так и поступлю.
Меня охватывает отчаяние, и я всерьез подумываю позвать Клемента. Я словно бьюсь головой о стену и, честное слово, уже готова наплевать на все последствия и позволить Клементу разбить Стерлингу голову о стену в буквальном смысле.
От данного шага меня только и удерживает, что собственное упрямство. Быть может, пора сменить подход?
— Пожалуйста! — взмаливаюсь я. — Просто возьмите деньги и оставьте меня в покое!
Вымогатель задумчиво барабанит пальцами по столу. Неужто новый подход сработал?
— Ладно, в качестве жеста доброй воли готов пойти на уступку. Даю тебе три дня, чтобы найти мистера Паттерсона и привести ко мне. Сделаешь — и забудем об этом недоразумении.
— Я же сказала, что не знаю, где он! Если он вши так нужен, почему вы его сами не отыщете?
— Да ты и вправду непроходимо тупа, — цедит Стерлинг. — Мне разжевать и в рот тебе положить, что ли?
В ответ я только и хлопаю глазами.
— Ты — единственный человек, ради которого он может вернуться. Ты мой рычаг, поняла?
Как ни больно мне признать, но Карл был прав. Ладно, частично. Стерлинг явно не сомневался, что мне в жизнь не собрать необходимую сумму и потому я сосредоточусь на поисках Карла. Если бы гангстер с самого начала дал понять, что ему нужен именно мой бывший жених, тогда, скорее всего, предыдущие семь дней я бы искала его, а вовсе не деньги.
Вот только знать подлинные причины и быть в состоянии что-либо поделать — отнюдь не одно и то же.
— Три дня — это просто нелепо, — возмущаюсь я. — Я даже не знаю, с чего начинать!
— Я готов только на такую уступку. Три дня, чтобы найти его, или я покупаю твой дом по цене, которую сам же и назначу.
Мольбы явно не помогли, и мое подобострастие заволакивает красным туманом.
— Хрен тебе, а не дом!
— Что ты сказала?
— Ни за что на свете не позволю тебе заполучить мой дом!
Стерлинг склоняется над прилавком, и в свете потолочных лампочек его шрам проступает со всей отчетливостью.
— А теперь послушай меня, юная леди, — рычит он. — Если уж мне придется обходиться без Паттерсона, я намерен получить за это достаточную компенсацию. Ты продашь свой дом и согласишься на любую цену, которую я сочту уместной. А своим нахальством ты добилась только того, что теперь она вдвое ниже рыночной.
— Я не продам свой дом!
— Тогда ты не оставляешь мне выбора.
Он выпрямляется и достает из кармана смартфон. Затем своими тонкими словно иголки пальцами несколько раз ударяет по экрану.
— Свой шанс ты упустила. Боюсь, за твою вздорность расплачиваться теперь придется твоей мамочке.
— Ради бога, не впутывайте ее!
Вымогатель поворачивается ко мне. Его палец угрожающе занесен над экраном смартфона.
— Я отсылаю сообщение, и твоя мамуля, считай, мертва. Последний раз спрашиваю: собираешься искать Паттерсона или продавать свой дом?
У меня не остается выбора.
— Клемент!
Дверь из комнаты для персонала моментально распахивается.
— Хочешь повторить? — рокочет Клемент.
Если Стерлинга и тревожит внезапное появление моего товарища, вида он не подает. Лишь небрежно убирает телефон обратно в карман и поворачивается к Клементу.
— А, так ты и есть тот парень, что отправил моих компаньонов в больницу?
Клемент не отвечает, но направляется к нам со сжатыми кулаками. В паре метров от гангстера останавливается. Я вздыхаю с облегчением, что его появление на сцене не знаменуется нанесением ударов.
— Ты же подслушивал, верно? — невозмутимо продолжает старик. — Тогда ты в курсе, что у меня двое свидетелей, всего лишь метрах в пятнадцати, и оба отставные полицейские. Только тронь меня, и в мгновение ока окажешься в автозаке.
Слегка склонив голову набок, Клемент делает шаг влево, словно бы примеряясь к противнику.
— В чем твоя проблема, старина? — гремит Клемент. — Тебя возбуждают угрозы женщинам?
А Стерлинг только фыркает. Он либо невероятно смел, либо невероятно туп.
— Ах, какое благородство! Но тебя это не касается. Разве что, может, тебя интересует работа? Оставшись без двух помощников, не откажусь от услуг другого здорового парня.
— Ага, так и побежал пахать на такого мудилу.
— Ну и зря. Ладно, — гангстер поворачивается ко мне, — так на чем мы остановились?
— Вы как раз собирались забрать деньги и оставить меня в покое!
— Хорошая попытка, мисс Бакстер, но нет. Кажется, я собирался отправить сообщение, так ведь?
Я кошусь на Клемента в надежде, что он вмешается. Однако Клемент остается пугающе невозмутимым.
— Послушайте, я собрала для вас деньги. Просто уйдите, а?
Стерлинг картинно возводит очи горе и качает головой.
— Я не из терпеливых, мисс Бакстер, но, так уж и быть, повторю еще раз. Либо в понедельник приводишь мне Паттерсона, либо продаешь свой дом. Полагаю, третий вариант тебя точно не прельщает.
— Да я уже со счету сбилась, сколько раз говорила, что не знаю, где Карл!
— В таком случае выбор у тебя только один. Или же мне все-таки отправить сообщение?
Не переставая ухмыляться, он медленно лезет в карман.
Клемент, судя по всему, не в состоянии что-либо предпринять, поскольку так и продолжает неподвижно стоять да таращиться на старика, словно на какую-то рок-звезду. Да что с ним такое, черт побери?
— Хорошо. Я продам дом, — выдавливаю я сквозь зубы.
— Вот и прекрасно. Все необходимые документы пришлют тебе завтра. А вздумаешь морочить мне голову или волынить, отправлю сообщение!
Стерлинг протягивает мне свою клешню, прекрасно понимая, что я предпочту засунуть руку корове в задницу, чем ответить ему на рукопожатие.
— Нет? Что ж, некоторым людям определенно недостает хороших манер.
Ухмыльнувшись напоследок, он разворачивается к двери. Делает пару шагов, и тут Клемент огорашивает его вопросом:
— Мне говорили, будто в шестидесятых ты был в Лондоне какой-то крупной шишкой. Это так?
Искушение побахвалиться для гангстера слишком велико.
— Именно, поэтому-то лучше не вставать у меня на пути.
Клемент подходит к нему едва ли не вплотную и наклоняется, чтобы получше рассмотреть его щеку. Старик пятится назад, явно оскорбленный столь грубым вторжением в личное пространство.
— Откуда у тебя этот шрам? — продолжает Клемент.
— Не твое собачье дело!
— Он говорил, что разбился на мотоцикле, — пищу я.
— Вот как? Интересненько.
Не удосуживаясь пояснить, что же такого «интересненького» в мотоциклетной катастрофе, Клемент быстро пересекает торговый зал, запирает входную дверь и прячет ключ в карман. Затем поворачивается к нам, скрестив на груди руки. Теперь он просто вылитый вышибала в каком-нибудь ночном клубе.
— Мужик, какого черта? — вопит Стерлинг.
— Да подумал, было бы неплохо нам с тобой покалякать. Познакомиться поближе, так сказать.
— Открой дверь. Живо.
— Да не дрейфь, Стерлинг. В твоих же интересах меня выслушать.
— Считаю до пяти, если не откроешь, мамочкой мисс Бакстер дело не ограничится.
— He-а. Я так не думаю. Если кто и в опасности, так это ты.
Стерлинг, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, медленно багровеет.
— Твой шрам! Говоришь, разбился на мотоцикле, а? — снова гремит Клемент, наступая на Стерлинга.
— Что? Да, представь себе, разбился!
— Забавно, потому что выглядит твой шрам как «улыбка Глазго».
Стерлинг пятится от Клемента, близость которого ему явно не по нутру.
— Что такое «улыбка Глазго»? — снова подаю я голос.
— Типа клейма, пупсик. Порез полукругом от уголка рта до уха, поэтому-то его улыбкой и называют. Распространено в криминальной среде, и обычно так метят стукачей и всяких прочих козлов. Правда ведь, Стерлинг?
— Да я… Какого хрена ты несешь?
— Ах, не понимаешь?
Вместо ответа старик поворачивается ко мне:
— Я тебе предупреждаю. Скажи ему, чтобы открыл дверь, или, ей-богу, я отправлю чертово сообщение!
Однако уверенность в его голосе пропала, теперь это просто настойчивость. Клемент, конечно же, фигура устрашающая, но мне все равно непонятно, что же сбило спесь с криминального авторитета.
— Он блефует, пупсик. Ни черта он не сделает.
Стерлинг снова достает из кармана смартфон и дрожащим пальцем пытается разблокировать экран.
— С меня довольно! Я звоню своим людям.
Клемент выглядывает через витрину в сторону «бентли».
— Тем двоим, что ли? — только и смеется он. — И что они сделают? Вызовут меня на турнир по домино?
— Нет, они вызовут полицию. Вы оба удерживаете меня здесь против моей воли.
— Давай, валяй. Пускай звонят. Посмотрим, чем для тебя это кончится.
Стерлинг отрывается от телефона и смотрит на Клемента.
— Я не блефую. Это твой последний шанс. Открой чертову дверь.
— Всему свое время. Сначала у меня к тебе предложение. Ты вроде как недвижимостью ворочаешь, да?
— А в чем дело?
— Предлагаю тебе возможность для капиталовложения. Пупсик, ты же решила продать свой магазин?
Я киваю.
— И какая начальная цена?
— Сорок тысяч, — отвечаю я.
— Может, купишь, Стерлинг, а?
— На хрена мне сраный книжный магазин?
Лично мне тоже очень хотелось бы услышать ответ на этот вопрос.
Клемент сверлит старика свирепым взглядом.
— На хрена? Да потому что я сказал, что ты его купишь! И к тому же по удвоенной начальной цене.
От подобной наглости гангстер только вновь обретает самоуверенность и фыркает:
— Да ты спятил, что ли? Ни в жизнь!
Клемент поглаживает усы и переадресовывает вопрос мне:
— А ты как думаешь, пупсик? Спятил ли я?
Стерлинг поворачивается ко мне, насмешка на его физиономии сменяется озадаченностью. Я по-прежнему понятия не имею, что на уме у Клемента, однако только рада ему подыграть, раз уж такая тактика сбивает вымогателя с толку.
— Только между нами, — почти шепчу я Стерлингу, — возможно, он действительно рехнулся.
— Так, значит, по рукам? — рокочет Клемент.
Старик переводит взгляд на него:
— Нет, и довольно этого балагана. Давай, отпирай дверь.
— Не выйдет.
Подобное перебрасывание фразами определенно загоняет обоих в тупик. Клемент пересекает зал и прислоняется к прилавку. Вид у него непринужденный, в то время как его оппонент явно скован неуверенностью. Я совершенно не понимаю, почему после всех своих угроз он так и не позвонил в полицию.
— Ладно, забудем Паттерсона, — внезапно выпаливает Стерлинг. — Я забираю деньги, а вы получаете расписку.
Клемент тут же хватает с прилавка пакет с наличностью.
— А вот это пожалуйста. Только сначала гони писульку.
Старик достает из кармана долговую расписку и, шагнув вперед, нерешительно протягивает Клементу. Клемент выхватывает документ и передает мне, а затем как будто собирается вручить пакет гангстеру. Когда же тот хочет взять деньги, отдергивает руку и бросает пакет обратно на прилавок.
— Облом, Норрис. Мы оставляем денежки у себя.
«Что? Какой еще Норрис?»
Тем не менее челюсть у Стерлинга так и отвисает, а лицо белеет от ужаса, как будто он только что услышал, что жить ему осталось ровно неделю.
— В чем дело, Норрис? Как-то ты сразу поник, а?
А старик и вправду бледнеет до такой степени, что шрам его становится едва различим. Губы у него подергиваются, будто он силится что-то сказать, однако не может подобрать слов.
— Прошу прощения, Клемент, — отваживаюсь вмешаться я. — Почему вы называете его Норрисом?
— Потому что это его настоящее имя, и он действительно был крупной шишкой в Лондоне… среди педофилов.
Я ошарашенно смотрю на Стерлинга, а затем на Клемента:
— Не понимаю…
Клемент только рад объяснить:
— Едва лишь я его увидел, как сразу понял, что лицо его мне знакомо. Только не мог вспомнить, откуда. В общем, его настоящее имя Норрис Дарбридж, и улыбку Глазго ему нарисовали во время отбывания четырехлетнего срока в Уормвуд-Скрабс.
— Это тюрьма?
— Ага. Наш знакомый питал слабость к мальчикам, так ведь, Норрис? Штука в том, что в тюрьме на дух не переносят педофилов и не прочь ужесточить им режим, так сказать. И улыбка Глазго предназначается последнему отребью.
Стерлинг обретает дар речи и лопочет:
— Нет… ты ошибаешься.
— Заткнись, Норрис. С таким-то шнобелем тебя разве да забудешь? Твоя гнусная рожа маячила во всех газетах. Как они там тебя прозвали? «Норрис-Развратник», да?
— Ничего подобного…
— Да брось! Это запросто можно проверить той штукой у Бет, «Гогла» называется.
— «Гугл», — машинально поправляю я.
— Во-во, «Гугл».
Загнанный в угол, Стерлинг — или Норрис, или как там еще его зовут — внезапно вспоминает, что лучшая форма защиты — нападение.
— Полный бред, — фыркает он. — Это гнусная клевета, а у меня очень хороший адвокат. Я засужу вас и обдеру до последнего пенса!
— При наличии доказательства, что ты и есть Норрис Дарбридж, это вовсе не клевета.
— Ну и какое у тебя доказательство? — усмехается старик. — С тем человеком меня давным-давно ничего не связывает.
— Уж не сомневаюсь, ты хорошенько постарался, замазывая свое прошлое. Только об одном позабыл — об отпечатках пальцев.
— Что?
— Твои отпечатки на долговой расписке, что ты мне отдал. И я готов поспорить на свой последний фунт, что они тютелька в тютельку совпадают с отпечатками Норриса Дарбриджа.
Выражение лица Стерлинга, пожалуй, стоит всех двадцати тысяч.
— В общем, Норрис, если хочешь привлечь нас к суду за клевету, валяй. С удовольствием послушаю, как будет выкручиваться твой ловкий адвокатишка.
«Шах и мат!»
Оборона Стерлинга разбита в пух и прах, и он прямо на глазах сникает.
— Ты ничего не знаешь, — скулит он. — Меня подставили. Я невиновен!
— Брехня! Против тебя свидетельствовали семеро мальчиков. Все врали, да?
— Полицию подкупили, и они подучили мальцов. Тебя там не было, ты не понимаешь, как все тогда делалось!
— Ой ли, не понимаю?
«Нет, Клемент! Пожалуйста, не надо!»
Пару секунд Клемент неотрывно смотрит на старика, затем заходит с другой стороны:
— Норрис, ты когда-нибудь смотрел программу «Гений»?
Тот кивает.
— Если бы меня усадили в это их огромное кресло, моей темой был бы Лондон в шестидесятых-семидесятых. Я прекрасно знаю, кто ты такой и что ты делал, так что можешь не напрягаться отнекиванием.
«Чисто сработано!»
Клемент отходит от прилавка и останавливается в метре от Стерлинга, нависая над ним как физически, так и, подозреваю, психологически. Человека, что буквально минут десять назад развязно ввалился в мой магазин, как не бывало. Заносчивый мерзкий старик уничтожен без единого удара.
— Ладно, хватит мурыжить, — хмурится Клемент. — Никаких денег отсюда ты не вынесешь, да еще и купишь магазин за удвоенную начальную цену.
Я практически слышу, как в голове Стерлинга скрежещут шестеренки. Деваться ему определенно некуда.
Избегая смотреть Клементу в глаза, он мямлит:
— А если нет?
— Если нет, твой маленький грязный секрет станет достоянием гласности. Посмотрим на твою популярность среди корешей-полицейских, когда они узнают, что ты за фрукт на самом деле.
Молчание.
Я наблюдала из-за прилавка за развитием всей драмы, с трудом доверяя собственным органам чувств. В один момент жизни моей матери угрожает опасность, а в следующий мне предлагают еще один выигрышный билет — пакет с наличностью и навязанную Стерлингу покупку магазина. И, как и на протяжении предыдущих приключений с Клементом, все это время я ощущала, себя лишь пассажиром потерявшего управление поезда, глядящим из окошка, как мимо проносятся удачи и неудачи.
Настало время покинуть неуправляемый состав и взять ситуацию в свои руки.
Выхожу из-за прилавка и приближаюсь к старику, который теперь выглядит на все свои семьдесят с лишком.
— Стерлинг, так мы заключаем сделку? Или мне перейти на «мистера Дарбриджа»?
— Кажется, выбора у меня не остается, — едва слышно мямлит он.
— Прошу прощения, не слышу.
Он даже не смеет поднять на меня взгляд. Трус.
— Да. Я покупаю твой чертов магазин.
— Прекрасно. В качестве ответной услуги я подавлю в себе искушение опубликовать все подробности вашего неблагоразумного поведения на «Фейсбуке».
— Я хочу подписать соглашение о неразглашении информации, — демонстрирует напоследок неповиновение грязный старикан.
— Договорились. И да, Стерлинг, я хочу, чтобы дело было сделано в течение двух недель. Это понятно?
Злополучный вымогатель едва заметно кивает.
— Мой риелтор — Говард Грант. И я жду, что завтра к середине дня вы сделаете ему официальное предложение.
Пока я смакую момент, Клемент встает у меня за спиной и с хрипотцой наносит завершающий удар:
— И еще кое-что, Норрис, перед тем как ты уползешь в свою дыру. Я буду следить за тобой на случай, если тебе вдруг вздумается отомстить или сделать ноги не заплатив.
Стерлинг молчит, по-прежнему не осмеливаясь поднять голову.
Клемент покровительственно обнимает меня за плечи и продолжает:
— И если что-нибудь случится с Бет или ее матерью, или ты взбрыкнешь и не купишь магазин, я сам повсюду разнесу твой секрет. А когда ты сполна вкусишь унижений, найду и убью тебя. Все ясно?
Дэвид Стерлинг кивает, и Норрис Дарбридж спрашивает, можно ли ему уйти.
Жалкое зрелище.
Клемент достает из кармана ключ и направляется к двери. Отпирает ее и придерживает открытой.
— Ну тогда покеда, Норрис.
Второго приглашения старику не требуется, и он бросается прочь из магазина, чтобы поскорее укрыться в своем «бентли». Вот только сомневаюсь, что теперь он будет чувствовать себя в безопасности хоть в своей шикарной тачке, хоть в любом другом месте.
Клемент захлопывает дверь и снова запирает ее на ключ.
— Это все было на самом деле? — произношу я, все еще не в состоянии переварить произошедшее.
— Ага, на самом.
— Просто невероятно! У меня даже нет слов!
— Ничего, еще найдутся.
Подбегаю к Клементу и, приподнявшись на цыпочках, чмокаю его в щеку.
— Вы не перестаете меня удивлять!
— Да ерунда!
Я не свожу с него взгляда.
— И все равно мне до сих пор не верится. Просто невероятно, что у Стерлинга оказалась такая грязная тайна. Не говоря уж о том, что вы его узнали!
— Ага, подумать только, — отзывается Клемент, вскинув брови. — Ну и разве этого недостаточно для переубеждения?
— Переубеждения? В чем?
— Ты не помнишь?
— Нет, а что такое?
— Когда я только появился здесь, я спросил у тебя, веришь ли ты в чудеса.
— Ах да. Верно.
— И ты ответила, что не веришь.
— Разве?
— Ответила-ответила. Так как насчет сейчас?
— Я… Хм, даже не знаю. Верю, что мне ужасно повезло.
— Точно, — фыркает он, качая головой. — Таких везунчиков, как ты, пупсик, еще поискать надо.
