25
После двух бокалов вина я балансирую на грани между трезвостью и легким опьянением.
Наш ужин запаздывает, и в ожидании его Клемент допивает первый бокал, в то время как я подумываю уже о третьей порции. Идея не очень хорошая, но зато она окажется под стать тем, которым я поддалась за последние двадцать четыре часа.
К черту.
— Еще кружечку, Клемент?
— Ага, не отказался бы, — кивает он.
— Класс. А когда я вернусь, расскажете мне о клубе «Фламинго».
Я спешу к стойке и через несколько минут возвращаюсь с напитками и, пожалуй, излишней воинственностью, навеянной алкоголем.
— Итак, клуб «Фламинго». Бывали там?
— Время от времени.
— В компании старика, чей сын оплатил нашу выпивку?
— Иногда.
— И раньше вы были друзьями?
— Ага.
— Почему же вы так упорно его игнорировали?
Клемент неторопливо прихлебывает пиво. Затем ставит бокал на стол и сверлит его невидящим взглядом.
— Ну так?
— А как ты думаешь, пупсик? У него и без того в башке карусель, а тут еще я поддакиваю, что вернулся с того света.
Вино определенно сказалось на моей способности здраво рассуждать, поскольку картина произошедшего мне совершенно непонятна. Старик просто ошибочно принял Клемента за друга из прошлого? Или же в своем маразме решил, будто он снова в шестидесятых, и болтал с Клементом, как обычным субботним вечерком много-много лет назад?
— А если бы ваш друг не страдал слабоумием, как думаете, как бы он тогда отреагировал?
— Что за идиотский вопрос. Я-то откуда знаю?
— Может, просто перепугался бы, увидев вас здесь точно таким же, каким вы выглядели более сорока лет назад?
— Пожалуй. А скорее, решил бы, что это не я.
— Внешность у вас, Клемент, э-э… весьма примечательная.
— Допустим, ну так что с того? К чему ты клонишь-то?
— Ни к чему, просто болтаю.
— Может, поболтаем о чем другом? Например, где наша чертова жратва?
— Как его звали, старика этого?
Снова неспешный глоток пива, снова продолжительная пауза. Наконец, Клемент отвечает:
— Фредди Маркем.
— Вы были близки?
— Пупсик, вот честное слово, не хочу я говорить о Фредди.
Я понимаю, что сильно рискую своими расспросами, и отчасти ожидала, что Клемент попросит меня заткнуться. Тем не менее в его реакции не столько нервозность, сколько печаль. И печаль знакомого мне свойства — я испытываю ее, например, когда меня расспрашивают об отце. Дело вовсе не в том, что мне не хочется о нем говорить. Просто все эти вопросы вновь разжигают во мне чувства, которые я пытаюсь подавить всю свою жизнь.
— Хорошо, простите. Поговорим о чем-нибудь другом.
— Лады.
Впрочем, прежде чем кому-либо из нас приходит в голову другая тема для беседы, наконец-то приносят наш заказ.
Мы молча принимаемся за еду. Клемент в считаные минуты разделывается со своим пудингом, я же вяло ковыряю куриный салат. Один из минусов алкоголя на пустой желудок состоит в том, что он перебивает аппетит.
После расправы над едой и пивом Клементу не терпится покинуть заведение.
— Валим отсюда, пупсик.
Судьба недоеденного салата меня не волнует, но вот вино я допиваю.
Три поезда подземки, финальный марш-бросок — и вот мы прибываем на вокзал Ватерлоо. Я изучаю расписание и внутренне исторгаю стон, поскольку нашего поезда дожидаться целых сорок минут.
Клемент снова направляется к туалетам.
Что ж, достаю смартфон и открываю «Фейсбук». Страничка Карла не обновляется вот уже неделю, что меня совершенно не удивляет. Мой палец зависает над иконкой мессенджера, пока я обдумываю, не отправить ли ему сообщение.
Мне нечего ему сказать.
И я удаляю бывшего жениха из списка друзей и блокирую его на предмет сообщений. Всего лишь символический очистительный жест.
Стоит мне погрузиться в новостную ленту, как на места рядом плюхаются два парня, лет двадцати, одетые в футболки да джинсы. От них несет спиртным.
— Как дела, дорогуша? — не совсем внятно осведомляется тот, что поближе.
— Замечательно. По крайне мере, были, — отзываюсь я, не отрываясь от экрана.
— Меня зовут Ли, а это вот Дейви.
Я по-прежнему не проявляю интереса.
— Как насчет выпить с нами?
— Нет. Я жду человека.
— Все путем, лапа. Она тоже может к нам присоединиться.
— Не думаю, что он в вашем вкусе.
Ли находит мой ответ чрезвычайно забавным.
— Эй, мы же не какие-то там сраные педики, верно, Дэйви?
— На хрен гомосятину, — выдавливает тот.
Тут уж я отрываюсь от смартфона и устремляю на Ли свирепый взгляд.
— Не могли бы вы высказывать свои гомофобские взгляды где-нибудь в другом месте?
— Чё? Ты лесба, что ли?
Я собираюсь выложить мерзавцу все, что о нем думаю, но тут на плечи ему ложатся две лапищи размером с лопату каждая. Сзади стоит Клемент.
Он наклоняется и размеренно отчеканивает:
— Пять секунд, чтобы вернуть назад. Пять… Четыре… Три…
Ли корчится на сиденье, однако с тем же успехом он мог бы сопротивляться клешням лесопогрузчика.
— Да ты чё несешь, на хрен? — шипит парнишка. — А ну-ка отпусти меня, а не то тебе капец!
Он явно не видит Клемента за спиной, в противном случае, подозреваю, его заявление приняло бы несколько иную форму. У Дейви, в свою очередь, об оппоненте складывается верное впечатление, и присоединяться к угрозам товарища он не торопится.
— Два… Один…
Лапищи Клемента перемещаются с плеч Ли на его цыплячью шею.
— Последний шанс, козлина, — глухо рычит Клемент, и костяшки его стиснутых рук пугающе белеют.
И вот тогда Ли достает откуда-то мой кошелек и протягивает мне. Я спешу вызволить свою собственность. Теперь понятно, за что Клемент душит маленького гаденыша!
— А теперь извиняйся.
— Простите, — хрипит Ли.
Клемент придает ему вертикальное положение и, словно тряпичную куклу, швыряет вперед. Ноги парня, однако, не способны подстроиться под полученное ускорение, и через несколько неверных шагов он растягивается на полу лицом вниз.
Затем наступает черед Дейви: Клемент делает движение в его сторону, и тот с расширившимися от ужаса глазами удирает прочь, по пути прихватив и своего павшего товарища.
— Проверь-ка сумочку, пупсик.
Я открываю ее и убеждаюсь, что больше ничего не украдено.
— Все на месте.
— Прекрасно. Мне нужно пятьдесят пенсов.
— А?
— Поэтому-то я и вернулся. Пятьдесят гребаных пенсов, чтобы отлить! Просто грабеж!
Я достаю из кошелька монету и вручаю ему.
— Спасибо, пупсик. Значит, чаевые все-таки даешь, а?
Прежде чем я успеваю поблагодарить его за помощь, он разворачивается и бежит к туалетам.
Быть может, это снова можно списать на действие алкоголя, но меня вдруг обволакивает теплом, почти как в тот раз, когда отец завернул меня в полотенце после горки. Снова я в безопасном месте, где мне ничто и никто не угрожает.
Жаль, конечно же, что Клемент не такой пушистый, как полотенце.
Я решаю дождаться его в книжном магазине. У самого входа беру со стойки первый попавшийся журнал и начинаю его листать.
— Эй, книжный червь, ты идешь? — раздается снаружи призыв Клемента.
Возвращаю журнал на стойку и выхожу в зал ожидания.
— Вы так стремительно убежали, я даже не успела поблагодарить вас. Нам пришлось бы несладко, если бы они увели мой кошелек.
— Всегда к твоим услугам, пупсик. Едва лишь я их заметил, как сразу понял, что они что-то мутят.
— Вот как? И почему? Я-то решила, что это всего лишь парочка пьяных идиотов.
— Методом исключения. Ясен пень, они с тобой не заигрывали.
— А может, и заигрывали!
— Да конечно, — фыркает Клемент. — Не думаю, что ты в их вкусе, пупсик.
Даже не знаю, чувствовать себя уязвленной или польщенной. Решаю склониться ко второму.
Мы снова смотрим на табло и идем на платформу, поскольку до отправления остается всего пять минут.
Высматриваем относительно пустой вагон и устраиваемся в нем. Наконец-то домой! Спустя лишь несколько минут после отхода поезда Клемент замечает за офисными зданиями и изрисованными граффити мостами еще одну столичную достопримечательность.
— Что это, пупсик?
— «Лондонский глаз».
— И для чего он?
— Это просто огромное колесо обозрения, — объясняю я, указывая на развешанные по окружности стеклянные кабинки. — Вид с него действительно потрясающий.
Аттракцион быстро исчезает из виду, и Клемент откидывается на спинку сиденья. Через несколько минут голова его склоняется набок, дыхание замедляется. Похоже, устала не я одна.
Воспользовавшись возможностью, я набираю Стэнли и прошу позвать маму. Разговор особо не затягивается, к тому же раза три прерывается связь, но голос у мамы бодрый. Днем они ходили гулять в лес, а прямо сейчас собираются в местный паб поужинать. После добрых вестей я тоже могу позволить себе прикорнуть — или хотя бы попытаться.
Я не сплю, лишь впадаю в полудрему. Погрузиться в сон глубже мне не дает страх пропустить нашу остановку.
До нее остается минут пять, когда поезд вдруг резко замедляется, а потом и вовсе останавливается. Кондуктор объявляет о небольшой задержке из-за непредвиденных путевых работ на станции.
Просто фантастика.
В итоге «небольшая задержка» затягивается на десять минут.
Наконец, поезд снова трогается, и я начинаю будить Клемента. Неоднократный оклик по имени результата не приносит, и мне приходится осторожно потрясти его за плечо.
— В чем дело? — бормочет он.
— Мы почти приехали.
Он потягивается едва ли не во весь вагон и так же пугающе зевает.
— Мне здорово полегчало, пупсик.
— Везет же вам. А я по-прежнему чувствую себя отвратительно.
Похоже, забота Клемента о моем благополучии имеет границы, и он равнодушно оборачивается к окну.
Вскорости показывается станция, и мы встаем и идем по проходу. Внезапно внимание Клемента привлекает что-то снаружи. Он вытягивает шею вправо и смотрит в самый конец платформы.
Поезд останавливается, и мы дожидаемся открытия дверей.
— У меня для тебя работенка, пупсик.
— Что еще за работенка?
— Да секундное дело.
Двери с шипением раздаются в стороны. Клемент выходит на платформу и сразу же прячется за торговым автоматом. Я присоединяюсь к нему, и мы ждем, когда с десяток пассажиров покинут платформу.
— Видишь того мужика в оранжевой спецовке? — тихонько произносит Клемент.
Он указывает на мужчину в рабочем комбинезоне и каске, стоящего в дальнем конце платформы. Судя по сложенным рядом с ним инструментам, это путевой рабочий. По-видимому, производил ремонт, из-за которого наш поезд и задержался.
— Вижу, и что?
— Мне нужно, чтобы ты отвлекла его.
— Это еще зачем?
— Потому что у него наверняка имеется болторез, который мы могли бы позаимствовать.
— Ну нет, Клемент. Нельзя просто взять и украсть инструмент.
— Ладно, будь по-твоему. Значит, ты тогда купишь?
— Хм, а сколько он стоит?
— Приличный — очень дорого.
Итак, я оказываюсь перед моральной дилеммой. Еще одну крупную трату мой истощающийся банковский счет явно не потянет. Но кража…
— Пупсик, мы всего лишь позаимствуем этот болторез. А после использования подкинем обратно.
— А мне обязательно его отвлекать? — хнычу я, прямо как школьница.
— Необязательно. Я могу просто подойти и вырубить его. Выбирай.
— Ладно, — вздыхаю я. — И что же мне ему сказать?
— Скажи, будто что-то заметила на путях, и уведи по платформе от инструментов. Мне хватит полминуты.
Звучит-то просто и легко, вот только мой учащенный пульс и прилив адреналина свидетельствуют об обратном.
— Иди же, — подгоняет меня Клемент.
Делаю глубокий вздох и бреду по платформе к путейцу. К счастью, все его внимание сосредоточено на каком-то приборе, размером чуть побольше смартфона. Я уже нахожусь в полутора метрах от него, а он так и продолжает тыкать в экран своим пальцем-сосиской.
— Простите, — сипло выдавливаю я.
Рабочий отрывается от экрана. Мне становится чуточку легче, когда выясняется, что он еще совсем молод.
— Я, э-э… заметила что-то на путях и подумала, что об этом надо кому-то рассказать.
— Что вы заметили? — отрывисто спрашивает он.
— Не знаю… Какая-то железная штуковина. Наверняка ерунда, но лучше перебдеть, чем недобдеть, правда ведь?
Парень прячет устройство в карман, даже не пытаясь скрыть раздражения.
— Ладно, покажите, что вы там увидели, — ворчит он.
Мне не нравится такое обращение, и чувство вины за предстоящую кражу немного слабеет.
Разворачиваюсь и как можно медленнее бреду по перрону. Прохожу мимо Клемента, с беззаботным видом прислонившегося к стене. На платформе лишь горстка пассажиров, но все либо уткнулись в мобильники, либо поглощены разговором.
— Это вон там.
Я делаю еще шагов десять и останавливаюсь у края платформы. Вместе с путейцем мы принимаемся созерцать пути.
— Ну и где эта штуковина?
Я отчаянно пытаюсь высмотреть на щебне хоть что-нибудь. Увы, кроме рельсов да шпал, внизу абсолютно ничегошеньки.
— Хм, странно. Наверное, немного подальше.
Не дожидаясь реакции парня, двигаюсь по краю платформы дальше, все так же не отрывая взгляда от полотна. Ох уж эти вымученные шажки.
Считая про себя до шестидесяти, каждые десять секунд я останавливаюсь и вглядываюсь в щебеночное покрытие. Все то же самое, ничего из ряда вон выходящего.
— Наверное, у вас галлюцинации, — ворчит рабочий.
— Нет-нет, смотрите, — тараторю я и указываю на какой-то блестящий предмет возле шпалы.
— Это банка из-под пива.
— Неужели?
— Да вы разыгрываете меня, что ли? Это чертова пивная банка!
Я наклоняюсь над краем перрона и с преувеличенным вниманием изучаю «штуковину». Естественно, ничем иным, кроме как жестяной банкой, таковая и быть не может.
— Ах, действительно!
Я поворачиваюсь к путейцу и глупо хихикаю, старательно изображая отсутствие мозгов.
— Какая же я дура! И что только вы обо мне подумали?
Явно не впечатленный парень лишь качает головой.
Меня же буквально распирает от гордости за устроенное представление, и я продолжаю по-идиотски ему улыбаться.
Неминуемо путейца осеняет единственно возможное при подобном спектакле заключение. До меня же опасность ситуации доходит лишь миллисекундой позже.
«Ох, блин!»
— A-а, понял, — самодовольно изрекает парень. — Это типа хитрость такая, чтобы подкатить ко мне.
— Э-э… хм-м.
— Так как-нибудь встретимся и выпьем?
— Я не совсем уверена…
Но тут через весь перрон доносится зычный призыв Клемента. Просто музыка для моих ушей.
— Пупсик, так ты идешь?
Я бросаю взгляд через плечо своего нового поклонника. Клемент стоит метрах в десяти от нас.
— Простите, мне пора. Меня встречает жених.
Путеец, явно недовольный столь стремительным отказом, оборачивается к своему предполагаемому сопернику, но при виде Клемента сникает.
Я присоединяюсь к своему соучастнику, и мы спешим убраться прочь со станции, пока парень не догадался, что его просто-напросто развели.
В полусотне метров от вокзала Клемент останавливается, расстегивает безрукавку и предлагает взглянуть. За его широкий кожаный ремень заткнут мощный на вид болторез.
Знаю, что делать этого не стоит, но не могу удержаться и улыбаюсь Клементу.
— Вы на меня плохо влияете, Клемент.
— Забавно, но ты не первая говоришь это.
По правде говоря, про себя я задаюсь вопросом, действительно ли его влияние такое уж плохое.
