24
На Камден-Хай-стрит, по пути к подземке, меня вдруг осеняет; что проще было дойти до станции «Кентиш-Таун», что всего лишь в пяти минутах ходьбы от церкви Святого Иуды.
— А почему вы не предложили поехать от «Кентиш-Таун»? — спрашиваю я у Клемента.
— Захотелось прогуляться. Заодно вот и поболтать получилось.
Выходит, наше небольшое отклонение от маршрута являлось частью его замысла.
Как бы то ни было, вдохновляющая речь Клемента возвратила к жизни мою целеустремленность. Пускай кожа по ощущениям — что пол в придорожной закусочной, крошечная часть меня все же испытывает тайное удовольствие, что квест наш не закончен. Клементу, разумеется, знать об этом незачем.
— А куда подевались пабы? — вдруг интересуется он.
— В смысле?
— Мы проходим уже четвертое здание, где раньше был паб.
— О, боюсь, это по всей стране так. На прошлой неделе об этом что-то говорили в новостях. Ежедневно закрывается около трех пабов.
— Уже столько не пьют, что ли?
— Вполне возможно, но дело тут, скорее, в супермаркетах, которые торгуют дешевой выпивкой. Ну и запрет на курение не сыграл пивным на руку, конечно же.
— О нет, только не говори мне…
— Увы, Клемент. В пабах тоже нельзя курить.
— Черт побери! Но ведь пинта пива и сигарета — это ж непременный британский атрибут! Вроде рыбы с картошкой фри!
— А вам никто и не мешает курить с бокалом в руке. Просто выйдите наружу, и весь сказ.
— Зимой-то, наверное, весело отмораживать яйца ради того, чтобы просто покурить.
— Это и есть одна из причин, почему люди предпочитают выпивать дома и почему закрывается множество баров.
Клемент качает головой, и его огорчение кажется мне искренним. Мастерская игра или же хронический бред? Хм, затрудняюсь с выбором.
Миновав Камден-маркет и «Электрик Болрум», мы заходим на станцию подземки.
— Вы знаете, куда ехать? — интересуюсь я.
— Ага. По Северной линии до «Бэнк», там переходим на «Моньюмент», и следующая уже наша «Тауэр Хилл».
— Вы уверены?
— Обижаешь!
Мы спускаемся к перрону Северной линии, и три минуты спустя поезд мчит нас в направлении станции «Бэнк».
Первая часть путешествия занимает тринадцать минут. Народу в вагоне немного, так что, к моему облегчению, мы садимся. На каждой остановке прибывают новые пассажиры, многие из которых поглядывают на свободное сиденье рядом с Клементом. Занять таковое, однако, никто не рискует.
В начале пятого мы прибываем на «Бэнк» и вместе с толпой покидаем платформу. Я замечаю указатель на «Моньюмент».
— Клемент, нам сюда.
Следует сущий лабиринт из переходов и эскалаторов.
— А что такое ДЛМ? — кивает Клемент на указатель по пути.
— Доклендское легкое метро. Знаю только, что идет к новостройкам на востоке.
— А ты на нем ездила?
— От силы пару раз. Кажется, несколько лет назад мы на нем добирались до «Арены 02».
Буквально в следующее мгновение я сожалею о столь развернутом ответе.
— А что такое…
— Крытый стадион. Там проводят концерты.
Я бросаю взгляд на Клемента. Он надулся, словно любознательный ученик, который так часто тянет руку в классе, что учитель перестает его замечать.
— Если мы найдем, что ищем, я устрою вам тур на лимузине по всем достопримечательностям.
— Обещания, обещания, — ворчит он, но насупленность исчезает.
В конце концов мы выходим из туннеля и оказываемся на платформе Кольцевой линии. Вскоре прибывает поезд, и через минуту мы уже на «Тауэр Хилл».
На поверхности я напоминаю Клементу об исключительно ознакомительной цели нашего мероприятия.
— Да-да, конечно. Доверься мне, пупсик.
«Хм…»
Гуглю расположение прежней «Тауэр Хилл» и выясняю, что наша цель лишь в нескольких сотнях метров от нынешней станции.
От выхода подземки мы направляемся к магистрали, которая и должна вывести нас к пункту назначения. Сворачиваем направо, и я сверяюсь с картой, верно ли мы идем.
— Господи боже! — ревет вдруг Клемент.
— Что? Что такое? — с ужасом отрываюсь я от смартфона.
— Ты только взгляни на это!
По-видимому, столь бурную реакцию у него вызвал Лондонский Тауэр, расположенный прямо напротив нас. Я бывала там однажды, еще на школьной экскурсии. Припоминаю, что одна из самых знаменитых достопримечательностей Лондона действительно произвела на меня впечатление, однако реакция Клемента выглядит странной.
— Неужели вы никогда не видели Тауэр?
— Да видел, конечно же, но я не о нем!
И он тычет пальцем на несколько градусов правее древней крепости — на «Шард», относительно недавнее добавление к панораме Лондона.
— А, так вы про «Шард»?
— Что это?
— Высочайшее здание в Европе, если память мне не изменяет. Его закончили строить всего несколько лет назад.
Мы двигаемся дальше, и Клемент так и продолжает таращиться на небоскреб.
— Черт, ну и громада, — бормочет он.
Меня же больше привлекает Тауэрский мост, открывающийся за Тауэром. Мост узнаваемый и канонический, хотя бы потому, что его изображение красуется чуть ли не на каждом банальном туристическом сувенире, начиная от кухонных полотенец и заканчивая магнитами на холодильник. Несмотря на довольно частые поездки в столицу, достопримечательности я вижу редко. И потому позволяю себе потратить несколько секунд на любование потрясающим сооружением, мысленно присоединяясь к десяткам фотографирующих туристов на другой стороне дороги.
Мы проходим Тринити-Сквер-Гарденс, где расположен знаменитый Тринити-Хаус, штаб-квартира британских навигаторов. Что ж, повод снова свериться с картой.
— Нам туда, направо.
«Шард» скрывается за домами, и Клемент наконец возвращается к окружающей действительности.
— Ты только подумай, пупсик. Может, мы в пятидесяти метрах от нашего золотишка!
Однако возле заброшенной станции «Тауэр Хилл» становится очевидно, что ближе к нему нам не подойти.
Вход перекрыт стальными воротами, запертыми на внушительный висячий замок. За металлической решеткой вниз так и манят ступеньки. К сожалению, спуск на станцию изгибается под прямым углом, так что дальше семи метров ничего не разглядеть.
— Вот дерьмо, — тихонько ругается Клемент.
— И что теперь?
Клемент оглядывается по сторонам, и его внимание привлекает что-то на противоположной стороне улицы.
— Взгляни-ка туда, пупсик.
Я разворачиваюсь, однако ничего кроме старой красной телефонной будки и не вижу.
— И на что мне нужно взглянуть?
— На другой стороне еще один вход. Готов поспорить, под улицей подземный переход.
— Вы так думаете?
— Ага. Многие станции подземки на оживленных дорогах делают с несколькими входами. Здесь нам не попасть, давай проверим на той стороне.
Если не знать, что здесь располагается вход на заброшенную «Тауэр Хилл», его можно и не заметить. Спуск окружен кирпичной оградой высотой по пояс и перекрыт калиткой, которая даже для меня не послужила бы препятствием. Лестница за ней ведет к паре решетчатых дверей. С улицы заметить эти двери практически невозможно, если не подойти вплотную к ограде и не перегнуться через нее.
— Ага, здесь вроде получше. Подожди секундочку, пупсик.
И прежде, чем я успеваю возразить, Клемент перебирается через калитку и исчезает внизу.
Разумеется, я не желаю иметь ничего общего с противоправным умыслом Клемента и бочком отхожу от ограждения. За ним высится явно древняя церковь — согласно табличке на двери, Тауэрская Всех Святых. Возможно, здание даже заинтересовало бы меня, не будь я на сегодня сыта по горло всеми этими домами Божьими. Тем не менее можно, не привлекая подозрений, стоять посреди тротуара, разглядывая его.
Прикидываясь туристом, я слежу, не появится ли полицейская машина.
Через минуту Клемент перебирается через калитку наружу.
— Хорошая новость! — старается он перекричать дорожный шум. — Двери заперты на обычный висячий замок.
— Не могли бы вы орать чуть погромче? — шиплю я. — Вас расслышали еще не все в округе.
— Да не ссы ты, пупсик! — отмахивается Клемент.
— Так почему же это хорошая новость? — все равно шепчу я, хотя мимо и проезжает автобус.
— Думаю, будь у меня правильный инструмент, я бы его открыл.
— И что же это за правильный инструмент?
— Быстрее всего, конечно, болторезом. Если нет, сойдет и пара шпилек, только придется немного повозиться.
— Ах, прошу прощения за столь досадную недальновидность, но в моей сумочке нет ни того, ни другого.
Взгляд Клемента рассеянно блуждает поверх моей головы. Наверное, обдумывает наши дальнейшие действия.
— Что ж, сейчас ничего не сделать.
— И что дальше?
— Возвращаемся к тебе, составим план и прикинем, что нам нужно.
Его прагматизм доставляет мне некоторое облегчение. Хотелось бы, конечно, выяснить, не занимаемся ли мы мартышкиным трудом, но на сегодня мне беготни, пожалуй, достаточно.
— Замечательная идея. Как нам побыстрее добраться до Ватерлоо?
— Через вон тот паб.
— Что?
— Да ладно тебе, пупсик. Угости меня кружечкой. Умираю просто, да и поссать не мешало бы.
Положа руку на сердце, это одно из его лучших предложений. Даже не припомню, когда мне был столь необходим бокал вина.
— Ладно, только быстро.
Мы переходим дорогу и метров двадцать идем по тротуару до бара. Судя по рекламируемым на кричащих плакатах в витрине разнообразным блюдам и напиткам, это типичный сетевой паб, каких тысячи по всей стране.
Внутреннее убранство заведения соответственное и абсолютно ничем не примечательно: сплошь светлый дубовый шпон да подделка под медь. Полагаю, некто решил, будто именно так выглядит традиционный британский паб, что обеспечит приток толп туристов с Тауэра.
Клемент сразу же спешит в туалет, а я направляюсь к стойке. Там уже роятся посетители, но вечерний ажиотаж еще не начался.
Пока я дожидаюсь, когда же бармен обратит на меня внимание, до меня вдруг доходит, что я понятия не имею, что Клемент имел в виду под «кружечкой». Впрочем, это не важно, поскольку к его возвращению меня так и не обслуживают.
— Клемент, а что вы хотите выпить?
— Да пинту пива.
— Какого?
— Светлого.
— А какого? — Я указываю на ряд кранов за стойкой. — Выбирайте.
Все более хмурясь, Клемент изучает этикетки.
— Наверное, «Хейнекен». Про остальные даже и не слыхал.
Наконец, жизнерадостный бармен снисходит до нас и подает напитки, и мы занимаем столик у окна. После трех больших глотков белого вина я немного расслабляюсь: на сегодня с квестом покончено.
— Как насчет потратиться и на кое-какую жратву? — осведомляется Клемент. — Умираю от голода.
Пожалуй, на тосте мужчине его габаритов и вправду долго не протянуть. Я заглядываю в меню, которое приятно удивляет дешевизной предлагаемых блюд.
— Тогда выбирайте. Только не дороже десятки.
— Спасибо, пупсик!
Он хватает меню и жадно его изучает. Энтузиазм его, однако, быстро иссякает, стоит ему выяснить, что даже в такой забегаловке банкета на десятку не закатишь.
— Наверное, пудинг с говядиной и почками.
— Хорошо. Пойду закажу, а вы попытайтесь ни во что не влипнуть в мое отсутствие.
Клемент кивает и вновь погружается в изучение меню.
Я иду обратно к стойке и делаю заказ. Бармен любезно предлагает мне немного сэкономить, добавив к еде выпивку. Мне представляется просто хамством не воспользоваться скидкой, и потому я возвращаюсь к столику со второй порцией напитков.
— Свидание с вами обходится недешево, Клемент.
— Со мной вообще ничего дешево не обходится, пупсик.
Мы потягиваем вино и пиво, глядя на транспорт за окном. Клементу ничегонеделание и молчание как будто вполне по душе, я же чувствую необходимость завязать разговор.
— Клемент, можно вопрос?
— Валяй.
— Вы никогда не говорили, но Клемент — это ваше имя или фамилия?
— Хм, ни то, ни другое. Оба вместе. Просто имя.
— Но чем-то оно да должно же быть? А как записано в вашем свидетельстве о рождении?
— Понятия не имею. В глаза его не видывал.
— Ладно, а в паспорте?
— Отродясь не имел.
— Как же вы живете-то без полного имени?
— А зачем мне оно? — пожимает он плечами. — Налогов я никогда не платил, ничем не владел. На воинскую службу не призывался, банковских счетов не имел.
— Значит, вы не числитесь ни в одной государственной базе данных?
— Ага.
— А как насчет… — Поверить не могу, что я собираюсь это произнести! — …вашего свидетельства о смерти?
— Как ни странно, его я тоже не видел. Но, скорее всего, там значится «Неизвестный».
— Ах, ну да. Но вот исходя из вашей предыдущей, хм, профессии… Вас никогда не арестовывали?
— Ни разу.
— Тогда на криминальном учете вы не состоите?
— И никаких отпечатков пальцев или ДНК в досье?
— Не знаю, что такое ДНК, но никакого досье на меня не существует.
Клементу явно уже наскучил допрос, и он снова смотрит на улицу. А я, потягивая вино, неспешно обдумываю его откровения.
Даже представить себе не могу, что в наше время кто-то способен ускользнуть от системы и как-то жить. Ну как без документов откроешь счет в банке? Без которого не получишь кредитную линию. Без которой, в свою очередь, не заключить даже договор на мобильную связь и не снять жилье!
Разумеется, Клемент мог просто-напросто соврать, что, вообще-то, больше похоже на правду. Ведь без полного имени я не смогу найти его в интернете.
Я уже собираюсь копнуть чуть глубже в своем допросе, как вдруг от стойки раздаются чьи-то вопли:
— Клем! Клем!
Мы оба поворачиваемся на голос и видим какого-то старика, медленно ковыляющего к нашему столику. Обыкновенный тщедушный костлявый дед в темно-синем пальто и мятых серых брюках.
На расстоянии трех метров от нас незнакомец поднимает руку и снова вопит:
— Эй, Клем! Ах ты гондон!
Я перевожу взгляд на Клемента, однако тот внимательнейшим образом изучает столешницу, явно игнорируя старика.
— Блин, — бормочет он.
Времени расспросить Клемента у меня не остается, поскольку старая развалина наконец-то завершает свое путешествие и нависает над нашим столиком.
— Так и думал, что это ты, — хрипит старик. — Как дела, братан?
Тот, однако, сидит неподвижно, по-прежнему в упор не видя пришельца. Я так не могу.
— Здравствуйте, — чирикаю я.
— Привет, цыпа, — отзывается старик с сильным лондонским акцентом. — Что это с ним?
— Вы с ним знакомы, да?
— Еще как, черт возьми. Я да Клем — старые кореша, верно?
Он улыбается «старому корешу», но ответа не получает.
Вообще ноль реакции.
— А откуда вы знаете Клемента? — интересуюсь я.
Словно бы не расслышав меня, старик обращается к макушке Клемента:
— Вот любопытная девка, а, Клем? Где ты ее только подцепил?
Ну нет, такого я не потерплю даже от человека столь почтенного возраста!
— Да как вы смеете! — набрасываюсь я на незнакомца. — Где ваши приличия?
Куда там, меня как будто не существует. Он продолжает донимать Клемента:
— Очередная официантка из клуба «Фламинго», да? Эх, а я-то думал, ты усвоил урок с прошлого раза. Помнишь ее, Клем? Больная, блин, на всю голову, зато сиськи отпадные.
Старик довольно хихикает, странным образом не замечая реакции — точнее, отсутствие таковой.
Понятия не имею, что происходит, но мне это надоедает.
— Клемент, будьте так добры, займитесь им, наконец.
Теперь и меня игнорируют.
Я поворачиваюсь к старику, полная решимости потребовать, чтобы он удалился, как вдруг рядом с ним возникает мужчина средних лет в темно-бордовом свитере.
— Боже, папа, не удирай ты так. Меня чуть инфаркт не хватил.
Сын старика, как мне кажется, более привычен к деловому костюму. Его каштановые волосы зачесаны на строгий косой пробор, на носу очки в роговой оправе. Акцент его скорее характерен для графств близ Лондона, чем для самой столицы.
— Он с вами? — обрушиваюсь я на мужчину. — Ваш отец позволяет себе непристойности!
Сын явно потрясен.
— Ох, извините, ради бога, — говорит он, затем наклоняется ко мне и тихонько продолжает: — Понимаете, у него маразм. Боюсь, он считает, что сейчас шестидесятые, и потому использует несколько устаревшие, скажем так, выражения.
— О, вот оно что. Что ж, тогда простите.
— Не извиняйтесь, — вздыхает мужчина. — Увы, такое с ним за сегодня отнюдь не впервые. Он постоянно путается, и ему кажется, будто он встречает людей, которые на самом деле уже давным-давно умерли. Понимаете, он вырос в Лондоне, и время от времени мы его сюда привозим. Поначалу нам даже казалось, что память у него стала проясняться, вот только, боюсь, этот раз будет последним. — Он устало улыбается. — Надеюсь, вы его простите.
— О, конечно же!
Мужчина достает из кармана бумажник, извлекает из него двадцатифунтовую банкноту и кладет ее на стол.
— Позвольте мне оплатить ваш заказ.
С учетом болезни его отца подобный жест представляется мне даже чрезмерным. Но, может, я ему понравилась. Хотя, скорее всего, он просто боится, как бы Клемент не накостылял ему.
— Очень мило с вашей стороны, но, право, в этом нет необходимости. Мы не можем взять ваши деньги.
— Нет, я настаиваю. И спасибо вам за понимание.
Прежде чем я успеваю выступить с новыми возражениями, мужчина отходит к старику и обнимает его за плечи.
— Пойдем, папа. Оставим этих милых людей в покое.
— Увидимся вечером во «Фламинго», Клем! — кричит старик, оглядываясь через плечо.
Я дожидаюсь, пока отец с сыном не окажутся вне пределов слышимости.
— Что, черт побери, это было? Кто этот старик?
Клемент наконец-то прекращает изучать столешницу и поднимает взгляд на меня.
— Не знаю.
— Ничего подобного, Клемент! Он узнал вас.
— He-а. Просто перепутал с кем-то. Ты же слышала его сына — у него крыша поехала.
— Вы хотите, чтобы я поверила, будто он просто угадал ваше имя? Оно как будто не такое уж и распространенное, а?
— Все, замяли, пупсик.
С этим он снова берет меню и таращится в него невидящим взглядом. Мне ясно дается понять, что разговор окончен.
Ладно, раз не хочет объяснять, что нес этот старик, накопаю сама. Достаю смартфон и гуглю «клуб “Фламинго” Лондон».
На станице результатов в очередной раз появляется ссылка на «Википедию», и я открываю страницу. Согласно статье, клуб «Фламинго» был скандально известным ночным клубом в Сохо. Через несколько лет после открытия заведение переехало на Вардур-стрит, а в 1967-м закрылось.
«Википедия», впрочем, не дает ответа на вопрос, который волнует меня более остального: почему же Клемент полностью игнорировал старика?
