Глава 20
Меньше всего на свете мне хотелось бы жить на пороховой бочке. А демоница, заточённая в острейший японский нож, по уровню опасности к этой самой пороховой бочке приближалась. И потому первым же делом, не откладывая, у нас с Мишаней случился серьёзный разговор.
Прилюдный. Общий. Потому как не я один волновался за свою жизнь и здоровье, — уважаемая Фурфурия чуть не вскрыла не менее уважаемого Пацацию, и осадочек остался до сих пор. Так что абсолютно всем теперь хотелось разобраться: что, да как, да почему?
Кудыбечь от ответа не уходил, рассказывал охотно. Сперва, правда, прогнал восторженную речь о том, как ему повезло. Какой это невероятный шанс, и счастливый случай, и что о таком редком артефакте можно было только мечтать, и что теперь несмотря на второй уровень развития он наголову выше всех остальных демонологов. Мол, так и так, всю жизнь ждал подобного чуда и вот оно произошло. Ура-ура!
— Это всё прекрасно, — кивнул я. — Но что насчёт нашей безопасности?
— Так я же её приручил, — ответил Миша.
И глазами похлопал, мол, как же вы можете не понимать настолько элементарные вещи?
— Объясняй.
— Ну ладно…
Итак, что же получается? А получается, что наткнуться на нечто подобное — действительно большая удача. Старый алкаш Мин Сель Хоз по собственному скудоумию не стал разбираться с тем, что попало к нему в руки. Раз обжёгся, забил и тупо таскал сантоку с собой на всякий случай. Возможно, боялся, что при попытке продажи к нему возникнут вопросы, а он в Империи и без того на птичьих правах. И в итоге как полный идиот, из чувства мести Мин подкинул нам в шатёр бесценную реликвию, которую мог бы загнать за баснословные деньги. Добровольно подкинул! Никто его, блин, не просил!
— Дебил, — сошлись мы на едином мнении. — Тупица косоглазая.
Ну а теперь немножечко магической механики. Каюсь, книжку про демонологов я не читал и всё сказанное Мишаней слышал впервые.
Так вот. С его слов получалось, что поначалу жизнь демонологов трудна и неказиста. И первые так-эдак пятьдесят уровней развития, — которые даже при экспресс-каче могут растянуться аж до самой старости, — демонолог служит демонам, а не наоборот. Клянчит то бишь. Договаривается, умасливает, стелется в комплиментах и сыплет подарками.
— Под подарками подразумеваются жертвы, — пояснил Кудыбечь. — Петушку там глотку перерезать или козочке…
— Мы поняли.
— Ага.
Отсюда и вся эта ритуальная мишура. Все эти пентакли, черепа и оплавленные воском свечи нужны лишь для того, чтобы привлечь демона. Чтобы ему было комфортно, привычно, и вообще прикольно.
Как дома. И вот только тогда… тогда и ЕСЛИ демона удалось достаточно заинтересовать, рогатая нечисть соглашается покинуть Ад, чтобы явиться на зов демонолога и выполнить его просьбу. При этом, конечно же, ведёт себя очень дерзко. Не забывает постоянно напоминать кто тут главный. Обидеть может, обмануть, кинуть или вообще отказать в последний момент, а потом быстренько свалить восвояси. Потому как в нашем мире демона никто и ничто не держит — он сам себе хозяин.
И да! Своё имя такой вот свободный демон ни за что в жизни не назовёт.
— Другой момент, что демон демонологу не может навредить, — пояснил Мишаня. — На этом весь дар и строится. Именно поэтому вы пытались убить себя, а я пытался убить вас, — и хохотнул так задорно: — Гы-гы-гы!
Но едем дальше: в один прекрасный момент всё меняется. Одарённый развивается настолько, что сам, без спроса, берёт демонюку за рога и притаскивает его к себе на ковёр, в эту реальность. Причём имя демона он знает заранее, поскольку сам инициировал контакт.
Тут уж и роли меняются. Теперь в интересах демона побыстрее сделать то, что от него хотят, и вернуться к себе в Ад. Ну… если разрешат, конечно же.
— Сами понимаете, что при таких раскладах у нечисти резко пропадает желание пакостить призывателю, — объяснял Мишаня. — Ведь призыватель и заговниться может. Не отпустит домой и всё, тусуйся голодный на сквозняке, будь вечным мальчиком на побегушках…
Это, собственно говоря, и называется «приручением».
— Принудительное негативное воздействие на известного демона в условиях, при которых он не может вернуться на свой план, — как будто по бумажке прочитал Кудыбечь, а потом пояснил проще: — Я ему больно делаю.
Однако и тут были свои нюансы. Слишком сильная или слишком гордая демонюка могла даже в таких условиях продолжить сопротивляться, проявляя изобретательность и отравляя всё вокруг призывателя. Тогда начиналось соревнование — у кого яйца крепче окажутся.
Тут я поймал себя на интересной мысли. Внезапно, самой близкой к демонологии дисциплиной оказалась… дипломатия.
— Но есть и третий вариант, — улыбнулся Мишаня. — Мой вариант.
А именно — одержимые артефакты. Безумно сложная и дорогая в производстве штука. В чём суть? Внутри волшебного предмета создаётся персональный пробник Ада, где демон оказывается заперт. То есть он существует одновременно в двух реальностях. С одной стороны не страдает «на сквозняке», а с другой не может сопротивляться воле призывателя. И вот тут приручить его может любой маг с профильным даром, которому удастся выяснить имя гадины.
— Погоди, — обоснуй показался мне недостаточно полным. — Так она же может снова на нас напасть?
— Не может, — отрезал Кудыбечь. — Она уже получила по шапке, и больше не полезет. Другой момент, что я пока что низкоуровневый лох и не могу давить на неё достаточно долго. Хрен она что для меня сделает. Так что развиваться надо. Качаться.
С последним я был категорически согласен! И мысленно уже заложил в смету будущих трат инициацию для Мишани. Уж не знаю как и зачем мы будем использовать демоницу на кулинарном поприще, но сама возможность использования мАнит, опьяняет и дурманит.
Ладно. Вроде как Миша достойно оправдался, все успокоились, и история с демоницей Фурфурией подошла к концу. Во всяком случае пока что…
А часы тем временем уже пробили семь вечера.
— Да, Станислава Витальевна, — сказал я в трубку. — Хорошо, Станислава Витальевна. Высылаю к вам бойца, Станислава Витальевна, лучшего из лучших. Ждите, ага. Всё, до связи, — и сбросил вызов.
Управляющая уже пожаловала на катер, встретилась с дамами Сидельцевой, и вовсю начала ими управлять. Самостоятельности Стасе Малыгиной было не занимать, — всё-таки опыт. Однако! Ожидаемо, что в самый последний момент выявились некоторые косяки, и ей срочно понадобилась грубая физическая сила.
Поэтому я решил отправить Агафоныча обратно на пляж. Надо ведь и его к труду приобщить, ибо нехер! Пускай вкручивает лампочки, забивает гвозди и перетаскивает тяжёлые предметы с места на место.
А пацанам сейчас надо отдохнуть. Хотя бы на часик прикрыть глаза, иначе ночь они просто не вывезут. И так скачут сегодня с пяти утра, как заведённые.
— Разбуди, пожалуйста, когда объявлять будут, — попросил Гио и в следующую же секунду протяжно захрапел.
Это было уже после того, как губернатор со свитой побывал во всех шатрах и попробовал все конкурсные блюда. За ним по центральной аллее тут же прошлись охранники. Очень вежливо, без наездов, они попросили всех закрыться и… жаль, конечно. Жаль, потому что часть народа только-только вылезла в парк, и работы здесь непочатый край.
Ну… Таковы правила, и не мне их переписывать. Надо закрыться — значит закрываемся. Все вместе мы затащили в шатёр столы со стульями; на последних ребята и устроились спать. До объявления победителя остался час с небольшим, и я со спокойной душой погнал подбивать кассу.
И кстати! Как бы не смотрелась со стороны наша афера с шатром «ПодBEERёзовика», Вася Каннеллони — не вор. А даже наоборот! Я меценат, блин! Широчайшей души человек!
Всю дорогу мы работали на кассовом аппарате Рубеныча, так что примерно восемьдесят процентов выручки отправились в карман владельцу заведения. А пятая часть, которую удалось заполучить наличными — тут уж извиняйте. Доля ангелов, как говорят сомелье. Ах, да. Двадцатку, отданную Толе и Коле я вернул из кармана Рубеныча. Потому что нефиг.
— Тридцать восемь, тридцать девять, сорок, — я сосчитал купюры и до поры до времени сунул их в карман.
Негусто, конечно, но в качестве платы за поварскую смену очень даже достойно. Если разделить на четверых, получается почти тройная ставка по рынку. Как с куста. И это мы ещё основную свою делянку на сегодня не отработали.
Там, конечно, придётся учитывать себестоимость, амортизацию и непредвиденные расходы… И ещё какую-то часть денег внести в уплату долга Сидельцевой, пока та не смахнула с себя любовный морок.
Однако всё равно жирно получится! Да и вообще, мы сейчас работаем на имя, чтобы в обозримом будущем имя начало работать на нас. Тогда-то и заживём на широкую ногу, и пиджаки с карманАми купим, и станем подтираться многослойной бумагой.
Итак. С денежкой я разобрался. Затем на всякий случай обесточил оборудование, переоделся в чистый китель, — как советовала администратор Галина, — и даже успел вздремнуть полчасика. Проснулся по будильнику, растолкал пацанов, и дальше мы всей толпой выдвинулись из шатра на центральную площадь.
Ну и по пивку себе налили в дорогу, не без этого. Вокруг гудела толпа праздного народа. Мытищи бурлили энергией, жизнью и молодостью. В поющем фонтане резвились дети, вдоль по аллее туда-сюда гоняли аниматоры в ростовых костюмах, воздух пах свежестью и сладкой ватой. Начинались ранние сумерки. Погода стояла будто кошачье пузо, — мягкая-премягкая, — и внутри у меня всё аж трепетало от восторга.
Потрясающий момент. Просто сказочный. Вразвалочку, безо всякой спешки, команда Канеллони добралась до площади. Тут народу было ещё больше, и как раз заканчивался праздничный концерт. Здесь же мы раздали остатки флаеров, протиснулись поближе к сцене и стали ждать своей участи. Участи предрешённой, неминуемой и неизбежной, — в собственной победе я не сомневался ни на йоту.
А вот кое-что другое, как оказалось, я предсказать не смог… Во всей этой кутерьме я как-то совсем позабыл о том, что мир не крутится вокруг еды, — хотя насчёт этого можно и поспорить, — и что день города — это не кулинарный конкурс. Точнее, не только он. Оказывается, что кубков у губернатора было, как у дурака фантиков, и их раздача грозила затянуться.
— Награждается детский танцевальный коллектив «Импульс»! — крикнул Константин Иванович, и вызвал на сцену художественного руководителя.
Аплодисменты, торжественное вручение кубка, фанфары, благодарственное слово худрука, снова аплодисменты, и гоним дальше. Теперь настала пора наградить взрослый танцевальный коллектив. А за ним и коллектив пенсионеров. На сцену вышли задорные такие бабульки в народных костюмах, а вместе с ними дед-гармонист с козой на верёвочке. За козой, к слову, пришлось убирать.
Но продолжаем! Чтобы не задерживать уставших за день детей, губернатор в первую очередь начал чесать именно детские номинации. Театральный кружок — вот вам кубок. Вокалисты — и вам тоже. Музыканты, художники, программисты — давайте-ка сюда. Теннисисты, хоккеисты, волейболисты — получите, распишитесь. Футболисты — вы так вообще наша гордость, будьте любезны всей командой на сцену. Кубок для секции единоборств таких, и кубок для секции единоборств сяких.
К слову! В некоторых номинациях участники вообще ни с кем не конкурировали и не соревновались. Как юные капоэйристы, например. Они на весь город оказались одни такие.
Время шло. Дети закончились и награждение стало ещё медленней. Почему? Да потому что, блин. Малявок била дрожь от одного лишь пребывания на сцене, поэтому они старались как можно скорее сказать: «Спасибо», — сжать в кулачок заветный кубок и свалить в туман. А вот взрослые… те распинались в микрофон до последнего.
Впрочем, не мне их винить, ведь я собираюсь сделать примерно то же самое.
— Не опаздываем? — спросил Мишаня, глядя на наручные часы.
— Немного опаздываем, — согласился я. — Но делать нечего. Ждём.
Становилось скучно. Причём не нам одним! Толпа начала редеть и люди потихоньку разбредались с площади, чтобы занять себя чем-то более интересным. Потенциальные посетители вечеринки «El Baion» сваливали прямо на моих глазах!
Не-не-не, так нельзя! Настала пора действовать! Поскольку… вот алкаши, например! Разве алкаши когда-нибудь говорят, мол, у нас сегодня нету денюжки на то, чтобы выжрать⁈ Нет! Они берут и решают проблему! А я не дам каким-то алкашам обойти меня в целеустремленности!
Протолкнувшись к самой сцене, — теперь это было совсем нетрудно, — я нашарил глазами администратора Галину. Девушка подавала губернатору листочки с номинациями, а значит руководила всем процессом и была чуть ли не главней.
Нагло и решительно, я влез к ней в голову. Точно так же, как и все вокруг, девушка тоже скучала и пребывала сейчас в эдаком медитативном трансе. Она как будто специально гасила свой внутренний монолог. Идеальная мишень для менталиста! Распихивая мыстрестрочки про голодного кота, любимый сериал и неоплаченную корзину в маркетплейсе, я начал творить своё колдунство.
— … кубок губернатора Мытищинского района и почётную грамоту за первое место в номинации «Гончар года» получает… э! — коротко вскрикнул Константин Иванович, когда Галина вырвала бумажку у него прямо из рук и сунула вместо неё другую.
Конфликта, — равно как и драки между Галей и губером, — не произошло. Не на людях. И уж точно не на сцене.
— Э-э-э-э, — протянул Иваныч. — Ну ладно, — и начал зачитывать вслух новый текст.
Вроде бы никто в толпе такому развитию событий особо не расстроился, однако рядом с собой я тут же услышал эдакое сомневающееся:
— Хм-м-м…
Повернувшись, я увидел максимально странного типа. Такого молодого, — чуть старше Васи Канеллони, — но уже такого конченного. Высокий, тощий, бледный. Длинные чёрные волосы связаны в хвост. Несмотря на ранние сумерки на глазах солнцезащитные очки, и несмотря на погоду чёрный кожаный плащ на теле.
Такой… солевой Нео. Каратель хренов.
— Хм-м-м-м…
Парень взялся за впалый подбородок и еле разборчиво пробубнил что-то типа:
— Это… мням-мням-мням… дело… мням-ням-ням… не будь я… мням-ням… гачимучи…
Ну да и хрен с ним. Бог ему, убогому, судья. Хотя… Возможно, это именно ему я только что премию «Гончар Года» обломал, вот он и возмущается стоит. Задумавшись над этим парнем, я пропустил почти всю речь губернатора и вернулся к ней лишь тогда, когда:
— Пивной паб «ПодBEERёзовик»! — объявил Константин Иванович. — И его шеф-повар, Василий Викторович Каневский! Просим!
* * *
Люблю, когда всё получается. Мысль странная, и вряд ли в мире найдётся человек, который обожал бы херить всё подряд, но озвучить её вслух всё-таки надо:
— С победой, пацаны!
— У-у-у-уууу! — протянул Санюшка. — ДА⁈ ДАААА-ААА!!!
Всё прошло, как по маслу. Весь из себя обаяние, я поднялся на сцену, принял небольшой позолоченный кубок и толкнул свою речь в массы. Пригласил всех-всех-всех продолжить веселье на пляже, и был таков.
Задержались мы и без того неслабо, а потому дальше мы с ребятами чуть ли не бегом понеслись прочь из парка. На дорогу, и сразу же в такси. По случаю дня города водила заломил конский ценник, ну да и чёрт с ним. В Пирогово мы возвращались со щитом.
— Маме завтра позвоню, расскажу! — у Гио от победы сна не было ни в одном глазу.
— Да-да-да, — а вот Мишаня уже набрал жене и вовсю хвастался. — Уделали их там, как стоячих…
Наша машина выскочила из города на шоссе, и тут… тут как стоячих уделали нас самих. Вереница спорткаров, — та самая, что пердела сегодня в парке, — явно превышая все максимально-допустимые скорости, пронеслась мимо. Мальчики-мажоры зубоскалили, а их девочки весело визжали. Волосы по ветру, початые бутылки шампанского в руках. Веселье! Лёгкость! Молодость!
— Ач-ч-ч-ч-чорт! — вырвалось у меня.
Но не злое «ач-ч-чорт», а очень даже радостное. Спортивное такое.
Ведь кажется, эта золотая шобла едет к нам! Кажется, мы зацепили самую платежеспособную публику из той, что вообще можно было зацепить! Молодые аристократики, сыночки графов и князей едут глянуть, что это за «El Baion», и действительно ли там так весело и сытно.
Вот он, наш билет в будущее! Если мы сумеем понравиться этим ребятам, слух о нас расползётся в самом высшем свете, и в следующий раз вместо чили кон карне впору будет подавать фуагру, икру и трюфели!
Только вот ведь какая засада…
Мы здесь, а они… во-о-о-он они где! Уже почти сделались точкой на горизонте.
— Шеф! Два счетчика! — похлопал я по плечу таксиста. — Гони-и-и!!!
