Глава 2

Кое-как я побрёл обратно в каюту.

Пускай особой качки на озере не наблюдалось, но вот конкретно меня сейчас штормило только так. И тому было сразу несколько причин:

Первая причина — нет, не я. Первая причина — это попадание! Ну нихрена себе! Прямо вот настоящее попадание, из тела в тело, и из мира в мир!

Вторая причина — это слияние разумов, которое пошло полным ходом с того самого момента, как в моей жизни появилась та молодая парочка поедателей хот-догов. Поставленный на конвейер ручной труд, который уже стал для парня второй натурой, в этом случае выступил катализатором.

Третья причина стала понятна благодаря второй. Воспоминания Васи Каннеллони объяснили мне, отчего ж меня сейчас так корёжит.

— У-у-у-ух, — я упал на койку и закрыл глаза.

Как оказалось, магом он и впрямь был никудышным, а потому использовал свой дар очень аккуратненько и куцо. Я же в свою очередь выплеснул недопустимый для своего уровня объём маны, и теперь просто обязан был за это поплатиться.

Всё равно, что всю жизнь не поднимать ничего тяжелее пятилитровой баклажки, а потом в один прекрасный день упороться по физкультуре. Ответка от тела прилетит незамедлительно. Но! Если верить содержанию книжки про магию, которое тоже потихонечку всплывало в моей голове, то прокачка источника и тела в чём-то похожи. Так что все эти микротравмы пойдут во благо, лишь бы их сперва перетерпеть.

— Ху-у-ух, — выдохнул я спустя пару минут, когда начало попускать.

Метафизический шторм утих. Неприятная магическая качка закончилась. Пускай теперь мне не грозит в ближайшее время воспользоваться перетружденным источником, зато теперь я мог сконцентрироваться на слиянии разумов. А сам этот процесс оказался внезапно приятным. Однако настолько обычным, что терял весь свой сакральный флёр.

Серьёзно. Я просто лежал и вспоминал. Как бы так получше объяснить?

Короче: воспоминания Васи Каннеллони приходили так же, как мои собственные позабытые. То есть… сижу я, например, на встрече выпускников, и кто-нибудь говорит: «Вася, а помнишь, как мы перед „Огоньком“ в таком-то классе спрятали в батарее бутылку коньяка и, сука, в тот же день начался отопительный сезон?». А я помнить-то уже забыл и про бутылку эту, и про батарею, и про огонёк. Я тогда вообще другим человеком был, но всё равно вспоминаю. И тепло так на душе становится, прям как от того самого коньяка. Эдакий мини-выброс эндорфинчиков.

И вот тут то же самое, только в промышленных масштабах. Потому как вспоминались мне залпом аж восемнадцать лет жизни. Детство голожопое, садик, школа, и дальше, дальше, дальше. Лица, имена, основные моменты.

Всё это я постарался как-то структурировать и, — о чудо! — у меня получилось. Более всего меня почему-то заинтересовала моя новая фамилия. Каннеллони. Не Иванов ведь, и даже не Рысь-Гривогрызов, а именно Каннеллони, — ну нихрена себе!

Ответ оказался прозаичным. Моя мать была последствием весёлых приключений итальянцев в России. А точнее, в Российской Империи, — история в этом мире пошла вообще по-другому пути, и оно не мудрено. Ну да не суть, геополитика и прочий сюрреализм меня сейчас мало волнуют.

К теме. Дедушка мой был итальянцем. Приехал покорять московский общепит и влюбился в молодую повариху, то бишь в мою бабушку. Бизнес не пошёл, снег задолбал, и господин Джордано Каннеллони свалил обратно на свои виноградники. Бабушке в качестве сувенира оставил магнитик из Рима, початую бутылку граппы и мою мамку.

Почему с собой не забрал? Бабушка сама не рассказывала, а я и не спрашивал. Но подозреваю, что просто человек оказался говно. Мать с отцом я, кстати, тоже не помню. И эта тема, кстати, у нас тоже табуирована.

Стоп…

— Ах-ха-ха-ха! — я аж рассмеялся в потолок.

«Я и не спрашивал», «я тоже не помню», «моя мать», «моя бабушка». Кажется, я уже не различаю, где кто. Все новые воспоминания оказались настолько родными, что открещиваться от них было глупо. Да и не хотелось, чего уж там? А тем оно даже и лучше! Диссонанс от попадания сгладился чуть ли не полностью, и я уже чувствую себя вполне в своей тарелке.

Но едем дальше! Быстроходный экспресс по жизни Василия Каннеллони! Ту-ту, ядрёна мать, приготовьте билетики к досмотру! Итак, воспитанный бабушкой-поварихой пацан сперва был практически полностью предоставлен сам себе. Подростковый возраст прошёл как в сказке — всё время на улице, всё время в стайке других пацанов и пацанесс.

Летом футбол, ролики и парк; зимой — снежки, санки и петарды. Иногда вылазки на пляж в Пирогово, иногда в Москву на рок-концерты. Из ярких адреналиновых событий, пожалуй, разве что драки школа на школу.

Но блин… добрые такие, ламповые. Ни разу не травматичные. Ну так оно и понятно: когда все участники потасовки весят по сорок килограмм, чтобы серьёзно травмироваться надо очень постараться.

Школа как-то вдруг внезапно закончилась. Грянул выпускной. Бабушка к этому времени вышла на пенсию и с деньгами стало совсем туго, так что ни о какой вышке и речи не шло. Благодаря существующей прослойке аристократии, а следовательно внушительном частном финансировании, бюджетных мест в этом мире было гораздо больше, чем у нас, но парень объективно до них не дотягивался. Официальную инициацию и Магическую Академию вообще не рассматривали. Это что-то из области фантастики; там ещё больше бабла нужно.

В армию Вася не захотел, а захотел Вася бизнес. И начал, кстати, очень правильно. Благодаря бабушке он уже умел неплохо готовить, а тут ещё и Олимпиада в Сочи подвернулась. Прошла она здесь гораздо позже, чем у нас, но параллель этих событий в разных мирах почему-то меня порадовала и даже развеселила.

Так вот…

Для работников общепита Сочи в то лето были всё равно что поездка на золотые прииски. Золотой телец бил копытом, и сильные мира сего отдыхали изо всех сил. И далеко не одна предприимчивая сисястая официанточка в ту пору за пару месяцев обеспечила себе всю оставшуюся жизнь. Буквально.

Однако Вася сисяст не был. Вася компенсировал своё «безсисье» тяжким физическим трудом. Чуть не сдох, но вернулся домой с приличной суммой денег и сразу же купил вот эту самую лодку, на которой я сейчас нахожусь. Оборудовал её изнутри как фудтрак и собрался богатеть.

Задумка, в целом, была хорошая. Хоть и сезонная, но мало ли людей в нашей необъятной, у которых сезон год кормит? Подвели грёбанные проверки. Не имея никаких подвязок абсолютно нигде, Вася вынужден был башлять взятки направо и налево. Пожарка, сэс, лицензионка и прочие неприятные ребята выстроились в очередь и будто чайки галдели: «Дай! Дай! Да!»

— Хех, — я аж улыбнулся.

Похожая ситуация! У меня ведь в самом начале так же было! Вот только Васе в его случае не хватило характера, чтобы перебороть всех этих сук. Довести свой катер и рабочий процесс до идеала, к которому невозможно будет придраться и утереть им нос. Потому что… ну честно, это только в фильмах подобные проверки — это злое зло. Коварные все из себя такие и падлючие, и тараканов с собой в кармане носят, чтобы подкинуть по случаю.

Не-а. Всё не так.

Это обычные люди, которые попали на должность. При этом должность может в любой момент закончиться, и потому они заняты скоростной рубкой бабла. Так что, если у них на участке вдруг появляется кто-то, кто соответствует всем требованиям, то они не будут тратить своё время чтобы ломать его через колено и наказывать из чувства обиды.

Ну вот нету у них никакой драматической мотивации к этому! Они, блин, заняты! Вместо того чтобы бодаться с тобой, таким принципиальным красавчиком, они лучше оббегут двух беспринципных «некрасавчиков» и состригут бабки с них.

Обратная сторона медали, кстати, тоже хороша. И полезна, блин, как квашеная капуста с семенами чиа! Короче! Когда ты приводишь своё заведение в порядок и изо дня в день строго следишь за этим порядком, ты автоматом переходишь на какой-то совершенно другой уровень дисциплины, и это идёт тебе только впрок.

Причём во всём; это не только работы касается. Увы, как и многим другим горе-рестораторам, Васе эти житейские мудрости были неведомы. Вася с порога разочаровался в жизни, плыл по течению, платил и постепенно влезал в долги. На данный момент такие, что даже продажа катера не выправит ситуацию. Очень надеялся на этот сезон, но что-то как-то приуныл в самом его начале. Ну и наконец…

Последнее воспоминание юного Каннеллони было таково: к нему на катер ворвались люди в масках. Не в карнавальных, ясен хрен, а в чёрных. Не поздоровались, не представились, а сразу же больно скрутили руки, чуть приспустили Васе штанишки и вогнали в задницу шприц.

Всё. А очнулся в этом теле уже я.

И… да, теперь всё встало на свои места. Это была инсценировка самоубийства. Конечно же, прежний Вася прекрасно знал Сашу Дадарину — главную звёздочку имперского кинематографа. Знал, облизывался и неприлично грезил о жаркой встрече всякий раз, когда она появлялась на экране.

Но не более! Не было у него причин самоубиваться по поводу того, что им не быть вместе. Это глупо. Другой вопрос, кому и зачем понадобилось устранять паренька? Из-за долгов? Не-не-не. Не те суммы. Даже для схемы «грохнуть в назидание другим» не подойдёт — прослывёшь отморозком, с которым лучше вообще никаких дел не иметь.

Что ж… несмотря на то, что сознание Каннеллони слилось с моим, вопросов у меня меньше не стало. Я теперь владелец этого тела, и если на него идёт охота, то меня это вроде как тоже касается. А значит будем разбираться. Но сперва нужно поправить дела, потому что игра в нищего детектива до добра не доведёт.

Спустя час я пришвартовал своё корыто и выдвинулся в сторону дома. В нынешнем своём состоянии эта точка фастфуда нежизнеспособна, и даже пытаться не стоит. Ни с магией, ни без. За вечер набросаю мысли и вернусь с чётким осознанием того, что нужно делать. С осознанием, а ещё с другими продуктами, потому что складывается впечатление, что свои сосиски Вася закупал не на рынке, а в типографии.

Ничего-ничего.

Всё будет хорошо, причём довольно скоро. Делов то — просто начать и кончить…

Старый граф умирал не спеша. Старого графа лягнула кобыла. Однако ко счастию его, причиной смерти стал не удар копытами безмозглой животины, — это было бы неблагородно, неаристократично и в какой-то степени даже потешно. Настоящей причиной смерти стали последствия этого удара.

Сломанные рёбра проткнули лёгкие в нескольких местах, и по этой части графа подлатали. Однако на фоне воспаления и просаженного иммунитета, болячки начали всплывать одна за одной. И тут не так, и здесь не здорово, и почка отваливается, и стонет трепетная печень.

Годы резко дали о себе знать. Виктор Степанович покинул этот мир на больничной койке. Угасал постепенно и вполне сознавал происходящее. Напоследок он даже успел написать несколько прощальных писем и изменить завещание.

Именно его и зачитывал сегодня душеприказчик графа, его хороший друг и по совместительству семейный юрист Орловых, Геннадий Витальевич Безобразов.

— Все в сборе, — констатировал факт Безобразов и вскрыл конверт. — Начинаем…

Семейство покойного графа расположилось на уютных кожаных креслах в кабинете покойного главы рода. Сын Сергей разглядывал хрустальную люстру и болтал ногой, закинутой на подлокотник, дочь Ольга уткнулась в телефон, и лишь жена Виктора Степановича пыталась изобразить хоть какое-то подобие скорби.

В отличии от детей, Марина Марковна Орлова пришла на оглашение завещания в чёрном. И даже лицо её по случаю было укрыто чёрным фатином, ниспадающим со шляпки. Так было трагичней.

Пускай душа пела и утренняя бутылка игристого била в голову, вдова Орлова держала себя в руках. Пару раз даже всхлипнула для проформы.

— Итак, — сказал Безобразов и прокашлялся. — «Дорогое моё семейство. Находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, обращаюсь к вам своим последним письмом. Поначалу я хотел написать что-то возвышенное, трогательное и душещипательное, чтобы сбить вас с толку и произвести гораздо больший эффект, однако начну с главного. Вертел я вас всех…» — тут законник резко остановился.

Перечитал, снова кашлянул и поднял глаза на жену покойного. Наступила неловкая тишина.

— Верил? — переспросила вдова. — Он верил в нас всех?

— Боюсь, что нет, Марина Марковна, «вертел». Я сперва подумал, что ошибся, но-о-о-о… «Вертел». Определённо «вертел». Что ж, читаю дальше: «Так себе вы люди. Что ты, Марина, та ещё…»

Безобразов снова остановился. Поднял очки, зажмурился и крепко сжал переносицу.

— С вашего позволения, я буду пропускать обсценную лексику, — сказал он и продолжил. — «Что ты, Марина, та ещё… гхм… что дети твои. Избалованные, тепличные, ни на что неспособные идиоты, которым ко всему еще и чуждо всё человеческое. Жить с вами для меня было настоящим адом, и я рад, что моё заключение наконец-то подошло к концу».

— Я тоже рада, — сняв шляпку сказала Марина Марковна, уловив общий тон письма. — Старый козёл.

— «Писать про свою ненависть к вам я могу ещё долго», — продолжил законник, пропустив ремарку вдовы мимо ушей. — «Но пощажу психику моего единственного настоящего друга, Геннадия Витальевича, на долю которого выпадет зачитывать всё это вслух. Так же имею сказать следующее: в моей жизни было всего лишь одно светлое пятно. Любовь моя, душа моя, огонь моих чресл и услада глаз, обожаемая мною, несравненная Дельфина Джордановна»…

При упоминании безродной выскочки, Марина Марковна закатила глаза.

— «…все вы, уроды, не стоите и пряди её волос. И пускай моей Дельфины уже давным-давно нет в живых, я просто обязан искупить свою вину перед ней. Точнее, вину моего папеньки, который заставил меня жениться на тебе, Марина, и прикончил мою настоящую любовь, которая якобы была мне не ровней. Однако теперь все козыри у меня в руках…»

И снова пауза.

— Ой-ой, — сказал Безобразов от самого себя. — Неловко, — и продолжил: — «Вы, черти, не знали, но у Дельфины был сын. Мой сын. Моя плоть и кровь, настоящий наследник рода Орловых. И именно ему я оставляю всё своё движимое и недвижимое имущество, а также активы рода. На этом закругляюсь. Никогда вас не любил, ищите работу. Жопу в руки и прочь из моего дома. Граф Виктор Степанович Орлов, дата, подпись». Та-а-а-а-а-а-ак, — протянул законник и отложил письмо.

— Чушь, — резко заявила вдова Орлова. — Вы же не верите всему тому, что здесь написано?

— Верю я или не верю, Марина Марковна, это самый последний вопрос. Но по факту передо мной официальный документ, заверенный нотариально. И в нём недвусмысленно изложена последняя воля вашего мужа, против которой я просто не имею права пойти.

— Геннадий Вита-а-альевич, — улыбнувшись, протянула вдова.

— Марина Ма-а-а-арковна, — ответил тем же законник.

— Ну хорошо, — Орлова встала с кресла. — Я поняла, что к чему. Сколько вы хотите?

— Простите?

— Сколько вы хотите за то, чтобы это завещание никто и никогда не увидел?

— Марина Марковна, вы просите о невозможном. Есть копии и…

— Мне плевать на копии! Я найду и уничтожу их все! А сейчас мне нужно только чтобы вы держали свой язык за зубами!

Безобразов застыл без движения. Задумался. Какое-то время на его лице можно было читать борьбу, однако затем оно превратилось в непроницаемую маску.

— Нет, — сказал он, сложил очки, убрал завещание во внутренний нагрудный карман и встал из-за стола.

— Что значит «нет»⁈

— Нет значит нет, — сказал законник и двинулся к выходу, но тут:

— Майкл! — закричала вдова Орлова.

И внезапно оказалось, что всё это время в комнате был ещё один человек. А не замечал его Безобразов потому, что тот не хотел, чтобы его замечали.

Менталист.

Один из лучших, а может и лучший. В мире, где чуть ли не половина населения была одарена магией, но хоть какого-то прогресса в ней достигали единицы, он был настоящей звездой. За свои услуги эта звезда брала бесстыдно дорого, но результат стоил того.

Всегда.

— Майкл, сделай из Геннадия Витальевича овощ! — скомандовала вдова Орлова…