Глава 15
— Всё, Агафоныч, давай. За сколько управишься?
— Мне надо полчаса, — ответил сенсей. — Максимум. После по звонку выезжаю к вам, как только будете готовы.
С тем он кивнул на прощание и исчез в кустах. Побежал выполнять свою часть плана. Я же проводил его взглядом, сказал:
— Налетайте, пацаны, — и расстегнул сумку.
Внутри лежали автомобильные аптечки с красным крестом, белые дождевики, перчатки, очки, респираторы и моток оградительной ленты. Очень хотел заказать чёрно-жёлтую с надписью «BIOHAZARD», но на маркетплейсах была лишь вот такая, красно-белая. Ну… ничего, тоже пойдёт.
— Да⁈ Да-а-а-а!!!
План таков: одеваемся во всё это и представляемся сотрудниками СЭС. Пугаем поваров, пакуем поваров, грузим их в карету скорой, — ты самую, что отправился добывать Агафоныч, — а затем встаём на их место.
Звучит, как бред, но… не невозможный. Вся эта ситуация с внезапной эпидемией могла бы случиться в действительности. И более того! Она клишированна благодаря фильмам-катастрофам. В голове у людей и до моего вмешательства заложены соответствующие паттерны, а небольшое ментальное воздействие добавит постанове красок и доведёт до реализма. И всё получится. Я даже не сомневаюсь…
— А это что такое? — спросил Мишаня, вытащил из сумки запаянный пакет, надорвал его и протянул: — О-оооо-о-ооо!
А мне оставалось лишь недоумённо хлопать глазами. Искренне не понимаю, откуда эта хрень здесь взялась, да и в целом — откуда эта хрень вообще взялась. Маска чумного доктора. Неужели случайно заказал? А хотя… можно ли что-то заказать случайно⁈ Я так-то не запойный шопоголик, который не отдаёт себе отчёта в собственных действиях! Я вообще ничего подобного даже не просматривал!
— Тут ещё записка есть, — сказал Миша, передал мне кусочек разноцветного картона и принялся напяливать на себя маску.
«Дорогой покупатель! Спасибо, что выбрали наш интернет-магазин! В качества подарка за столь крупный заказ, примите от нас ещё одно интересное изделие!»
И подпись сотрудников магазина «Развесёлая Затея».
Так. Ну допустим. За покупку двадцати лошадиных масок для наших текильщиц, мне подогнали презент, а я не заметил и в запаре бросил его в сумку. Может быть такое? Вполне.
— Я в этом пойду! — глухо прокричал Мишаня из-под маски.
И, кажется, спорить с ним не имело никакого смысла…
День города
Городской парк
Сергей Рубенович был ходячей энциклопедией человеческих пороков. Ни одна самая гнусная гадость в его понимании таковой не являлась. Ну… в том случае, если только он сам не страдал от этой гадости. Ложь, трусость, наглость, воровство, девиантное поведение по отношению к противоположному полу, смена обуви в прыжке, ну и конечно же гордыня. Раздутая, как пузо мёртвого кита на пляже.
«Ничто не истина», — думал Сергей Рубенович: «Всё дозволено».
Казалось бы, с такими исходными данными его жизнь в ресторанном бизнесе должна была быть неказиста, трудна и скоротечна. Однако один талант Сергея Рубеновича перекрывал все минусы. Сергей Рубенович умел находить терпил. У него был настоящий нюх на это дело, да и без удачи тут явно не обходилось.
— Соберитесь-ка, ребята, — обратился он этим ранним утром к своей команде.
Дело было в шатре принадлежавшего ему пивного паба «ПодBEERёзовик». Вокруг, подсвеченные брезентом ярко-поросячьего цвета, стояли коробки с продуктами и оборудование, до сих пор обмотанное пищевой плёнкой.
Толя и Коля, — так называемые «ребята», — уже практически выбились из сил за последние несколько дней. А дело в том, что они были единственными поварами Рубеныча.
То есть вот вообще. То есть вот совсем. Вдвоём, без выходных, парни тянули холодный, горячий, мясной и пиццейный цех, готовили бизнес-ланч, мыли за гостями посуду, выносили мусор, по очереди выполняли мелкие административные функции шеф-повара, а иногда и курьерили по соседним домам.
Сперва не уходили из-за задержки зарплаты в несколько месяцев, — ждали обещанного чуда. Но это только сперва… к сегодняшнему дню их мозг уже претерпел необратимые изменения. К сегодняшнему дню Коля и Толя развили в себе полноценный Стокгольмский синдром, но об этом чуть позже.
Так вот. И без того работая далеко за пределом человеческих возможностей, сейчас ребята держались сугубо на кофе и молитве. Подготовка к выезду в парк не прошла даром. Это было без сомнения, очень… очень-очень-очень сложно.
Однако! Сегодня с утра, начищая виниры, Сергей Рубенович муссировал некоторые из своих мыслей и вдруг разозлился на ребят. Разозлился люто, истово, аж чуть в зеркало не заорал. Дело в том, что из-за выезда сегодня ему пришлось закрыть основное заведение, потому что повара заявили, что не справятся по одному, — и там, и тут. Поначалу Рубеныч счёл, что всё правильно и честно, а вот теперь задумался…
Неженки — не то слово. И не то слово — слабаки. Они гораздо хуже! Они предатели! Мятежники! Бунтовщики! Они в край охренели и забыли, кому обязаны своим безмятежным благополучием! И за это их непременно стоит наказать! Прямо сегодня и прямо сейчас!
— Я тут что подумал, — сказал Рубеныч, раскуривая потухшую сигару. — Сегодняшний день будет рассчитан по часам.
— Но Сергей Рубеныч! — раздался голос Коли, насквозь пронизанный модуляциями нытья. — Вы же обещали заплатить фиксировано! За две смены!
— Обещал⁈ — выпучил глаза господин ресторатор.
— Да!
— Правда? Не помню за собой такого. Да и вообще, не мог я ничего такого обещать, потому что… две смены⁈ За что⁈
— Но ведь…
— Это нечестно по отношению ко мне! — вытащил Рубеныч свой главный козырь. — Почему я должен столько платить? Смена⁈ Ха! Вы же сегодня отработаете с десяти до восьми, а не до одиннадцати как обычно. Почему я должен платить за полный день⁈
— Вообще-то мы уже работаем, Сергей Рубеныч! — подключился Толя. — С пяти часов утра таскаем всю эту хрень!
— Эн-н-н-нееее, — Рубеныч ещё раз пыхнул сигарой и постучал по наручным часам, намертво запутавшимся в кучерявой волосне. — Рабочий день с десяти. А то, что сейчас, не считается. Сейчас вы не работаете, а готовитесь к работе. Это другое. Это вообще вам надо…
— Ну вы хотя бы заплатите сразу⁈
— Я всё сказал, — нахмурился Рубеныч и двинулся прочь из шатра, пока разговор не зашёл про зарплату за позапрошлый месяц, но тут…
— Всем оставаться на своих местах!!! — в шатёр влетели два человека в больничных халатах и респираторах, а за ними он… похожий на антропоморфную ворону-мутанта, пугающий и зловещий чумной доктор…
* * *
Как интересно получается. Да я же, блин, перст судьбы! Длань справедливости и всё такое прочее! Ну серьёзно! Что это такое, если не Высшее Провидение⁈
Стоило мне просканировать закрытый шатёр «ПодBEERёзовика» и мысли тех, кто находился внутри, как я окреп в своём выборе. Владелец оказался не просто сволочью, а сволочью преступной. Чуть ли не с порога я нарвался на такие тёмные секретики, что дело теперь приняло принципиальный оборот.
— Всем оставаться на своих местах!!! — заорал я. — Работает санитарно-эпидемиологическая служба!
Широкоплечий Гио и Мишаня в своей жуткой маске тут же отрезали Колю и Толю от Рубеныча и будто загонщики погнали их в уголок шатра. Санюшка в свою очередь остался караулить на входе. Мало ли.
— Даже не смей рыпнуться! — зло прошипел Кудыбечь, обернувшись на господина ресторатора.
Как и все мы, Мишаня буквально кипел от ярости и праведного гнева. Да-да, мои ребята уже понимали в чём тут дело. Я просто не смог не рассказать им суть!
А суть заключалась в следующем: этот ленивый пузатый павиан сломал своим поварам психику. Чтобы те не уволились, он обратился к подпольщикам, — чёрным менталистам. Вот только кто они такие я не знаю.
Догадываюсь, что что-то типа нас с Агафонычем, только антагонисты. Потому что мы — на стороне добра, а они — козлы. И явно что психопатического склада ума, потому что вытворять такое — где-то за гранью добра и зла…
И ещё я не могу адекватно оценить их уровень развития и навыки, поскольку эти козлы тщательно подтёрли за собой. В воспоминаниях у Рубеныча о них практически ничего не осталось — ни имён, ни лиц, ни способа связаться. Можно сказать, что там остался один лишь факт обращения.
Так вот. Долго, методично и очень аккуратно, менталисты по указке Рубеныча сминали волю Колю и Толи. Затирали неудобные для него мысли, культивировали удобные и вот, в конце концов, превратили ребят в покорных слабовольных марионеток.
Да они их, блин, рабами сделали! Иначе не скажешь! Жизнь повара и без того не проста. Тринадцатичасовой рабочий день, пахота на износ, скромная зарплата, болячки всякие профессиональные… но в случае Коли и Толи всё это можно было смело умножать на десять. Их жизнь буквально рушилась на глазах!
Друзья-знакомые уже давно махнули на них рукой, семьи крутили пальцем у виска, долги копились, здоровье расшатывалось, а они всё продолжали и продолжали хреначить без выходных и денег во имя сомнительной цели. А если точнее, то во имя процветания Сергея Рубеновича.
Почему? Да потому что у них в голове стоял эдакий блок!
Как бы так объяснить? Хм-м-м… У меня сложилось впечатление, что к «потолку» их сознания были прикручены чёрные такие, злые цепи. На конце цепей находились крюки, а на крюки были насажены мыслестрочки. Гнусные, неправильные и если уж напирать на метафоры — кровоточащие.
Парни были уверены, что пропадут без Рубеныча. Что за порогом «ПодBEERёзовика» их ждёт неприветливый мир, в котором они тупо не выживут. Хотя на деле всё было ровно наоборот — каждый день работы на Рубеныча неизбежно приближал их погосту.
Цепи, крюки и чёрная безнадёга. Демонтировать эту ментальную конструкцию самостоятельно я не мог. Слабоват ещё для такого. Так что план пришлось переиграть прямо на ходу. Теперь он таков: будем спасать Колю и Толю при помощи моего драгоценного сенсея, а вот Рубеныча…
— Кто вы такие⁈ — заорал испуганный павиан. — Что вам нужно⁈
— Василий Викторович Каневский, — я вновь представился «рабочей» фамилией. — Главный эпидемиолог Московской Области, — а затем достал из кармана сложенный вдвое лист лопуха и предъявил Рубенычу.
Рубеныч взял, развернул и внимательно вчитался в лопух, но подвоха так и не заметил. Для него это был документ. Документище! С печатями, подписями и позолоченными имперскими орликами.
Ну и в том, что «главному эпидеомиологу МО» от силы двадцать лет его тоже не смутило. Магический источник работал на пределе, но сейчас оно того стоило.
— О нет, — господин ресторатор вернул мне лопух и тут до него, кажется, начало доходить. — Что случилось⁈
— Случилась вспышка опаснейшего заболевания, дотракийского биполярного ларингита. И у нас есть все основания предполагать, что очагом является ваше заведение…
— Дотракийского? — нахмурился Рубеныч и покатал слово по нёбу. — Дотракия — это где?
— Это рядом с Адыгеей, — объяснил я. — Всё! Меньше слов, больше анализов!
С тем я достал ватную палочку.
— Больной! Ну-ка накиньте ноздри! — и вставил палочку Рубенычу в нос.
Наковырял сопливый мазок, достал и аккуратно закинул палочку в банку для анализов, которую заблаговременно наполнил обычной питьевой водой. Пацаны у меня за спиной повторили те же самые манипуляции с Колей и Толей.
— Василий Викторович, тут всё чисто! — крикнул Мишаня Кудыбечь.
— И здесь тоже! — подхватил Гио.
А вот анализы Сергея Рубеныча, увы и ах, подтвердили наличие смертельного заболевания. Небольшая манипуляция с сознанием, и ресторатор собственными глазами увидел, как жидкость в баночке начинает темнеть. Темнеть, бурлить и пузыриться. Я ещё хотел было дело назальную галлюцинацию подкинуть, но решил, что это уже перебор.
— О-хо-хоо-о-о-о-о, — протянул я. — Пу-пу-пуу-у-у-у-у, — а чумной доктор Миша присвистнул у меня за спиной.
— Что такое⁈
— Дело плохо. Кажется, вы и есть тот самый нулевой пациент. Как я могу к вам обращаться?
— Сер… гей… Сергей Рубенович!
— Хорошо, Сергей Рубенович, вы главное не волнуйтесь.
Не волнуйтесь, ну да как же… чтобы жизнь мёдом не казалось, я уже вовсю лабал на нервах господина ресторатора, будто на электро-гуслях. Шатал их, как чёртову трубу! Он аж задыхаться потихоньку начал от такого напряжения.
Ещё и Миша не преминул вставить свои пять копеек:
— Сергей Рубенович, пока есть время, давайте подпишем согласие на использование вашего тела в научных целях?
— Что⁈
— Ну или принесём вас в жертву Сатане, — чумной доктор почесал шею под маской. — Простите, юмор. Профессиональный. Гы-гы-гы…
— Да что вы такое несёте⁈ — Рубеныч схватился за телефон, но я ловко выхватил его прямо из рук.
— Не вздумайте никому звонить! — крикнул я и шлёпнул ресторатора по волосатым пальцам. — Не хватало ещё, чтобы новость срезонировала в СМИ! Всё очень серьёзно, если вы ещё до сих пор не поняли!
Ещё чуточку давления и Сергей Рубенович… заплакал.
— Что теперь со мной будет? — тихо произнёс он.
— На ранних этапах симптоматика у заболевания странная, — признался я. — Волдыри по всему телу, зуд, бессонница и бесконтрольная лактация. Чувствуете что-то подобное?
Рубеныч прислушался к собственным ощущениям и действительно что-то такое почувствовал. У господина ресторатора заныли сосцы и резко захотелось накормить кого-нибудь грудью. Ну или хотя бы просто подоиться.
— Начинается, — на выдохе тихонечко произнёс он.
Мы всей толпой протянули: «О-о-о-о-о!» — и застегнули дождевики по самое не балуй. А Гио принялся натягивать респираторы на Колю и Толю.
— Я умру? — спросил Рубеныч, и сам же ответил: — Это нечестно по отношению ко мне.
— Решать честно или нечестно не в нашей компетенции, — сказал я. — Для нас сейчас самое главное изолировать вас от общества и приступить к лечению, пока ещё не слишком поздно.
— То есть лечение возможно?
— Возможно…
Краем уха я услышал вой сирены скорой помощи. А значит, Агафоныч с бригадой настоящих докторов уже спешит на помощь.
— Но лечиться нужно начинать прямо сейчас! — крикнул я, чтобы форсировать события.
Сперва хотел завязать всё лечение на уринотерапии или чём-то подобном, но в самый последний момент решил пощадить урода.
— Берёзовая кора, — сказал я. — В ней содержатся все необходимые для борьбы с болезнью витамины, аминокислоты и микроэлементы. Но! Главное условие, чтобы кора была свежей.
— А что… что мне нужно с ней делать? — сперва не понял Сергей Рубенович.
— Грызть вестимо! Чем больше, тем лучше! И я бы на вашем месте занялся этим прямо сейчас, Сергей Рубенович! Вперёд-вперёд!
Пацаны начали хлопать в ладоши и скандировать:
— Гры-зи! Гры-зи!
Господин ресторатор стряхнул с себя оторопь, взбодрился, отпихнул меня в сторону и молнией выбежал прочь из палатки. Почти тут же по ту сторону брезента раздался смачный хруст, — то ли коры, а то ли виниров, — а вой сирен всё нарастал, и нарастал, и нарастал.
— Санюшка, зайди внутрь! — скомандовал я и лепрекон-переросток покинул позицию «шухера».
Отлично. Как только это стало технически-возможным, я мысленно связался с Агафонычем и ввёл его в курс дела. Новые обстоятельства переиграли первоначальный план до неузнаваемости. Во-первых, сделали его куда легче. А во-вторых, к моей превеликой радости, жертв нашего розыгрыша стало куда меньше, — ведь сперва мы хотели убедить в существовании дотракийского ларингита ВСЕХ поваров и до кучи бригаду скорой помощи. И в перспективе это могло бы аукнуться.
А так…
— Твою-то мать! — раздался чей-то весёлый голос на улице. — Вы только посмотрите, что у нас тут!
Следом хлопнула автомобильная дверца, а мы с ребятами затаились. Мишаня и Гио жестами повелели Коле-Толе заткнуться и не дышать.
— Эй, шизоид, — хохотнул кто-то. — Ты как из палаты выбрался?
— Вы меня шпашёте⁈ — истерично закричал Рубеныч, судя по дикции не отрываясь при этом от грызни.
— Спасём-спасём. Давай, полезай в машину.
Никакой борьбы, никакого сопротивления. Ресторатор всея Мытищ перестал набивать себе брюхо берестой и добровольно погрузился в карету. Мы с Агафонычем тем временем уже перепахивали его воспоминания, стирая из них всё что может нас скомпрометировать. А хотя… мы ведь и без того были в респираторах.
В конце концов я услышал крик Рубеныча:
— О! Молочко пошло! — дверь хлопнула, мотор взревел, и «Скорая» покатила прочь.
Ещё несколько секунд и в палатке появилась озорная рожа моего сенсея.
— Я так понимаю, он заслужил? — спросил Агафоныч.
— Не то слово.
Но расслабляться было рано. Даром что лишённые всякой воли к жизни, Коля и Толя начали что-то подозревать и нервничать.
— А вот это уже наши пациенты, — кивнул я на них. — Агафоныч, ну-ка подсоби…
