Глава 11
— Вот это ты, конечно, жучара…
Итак! Начнём с того, что мой новый друг изначально представился выдуманным именем. Не Вадим он был вовсе, и вовсе не Нечаев.
— Ну хотя бы Агафонович?
В ответ кивок.
— Агафонович, — подтвердил сенсей. — Слишком многим я обязан моему батюшке, чтобы отчество менять. Даже понарошку.
— Ну ладно, — согласился я. — А настоящее имя, как я подозреваю, ты мне не скажешь?
Спросил чисто для галочки, потому что уверенность в этом была стопроцентная. Во-первых, неспроста же он личность скрыл. А во-вторых, не зря ведь я уже придумал как к нему обращаться, верно? Либо по привычке Агафонычем, либо Не-Нечаевым. Ну… Ненечаев! Каламбур же типа! Юмор! Смешно! Иной заика вообще хрен когда выговорит!
Однако:
— Скажу, — вопреки моим ожиданиям удивил сенсей, встал с кеги, обошёл костёр, протянул мне руку и полным официоза тоном произнёс: — Ярышкин, — а затем выдержал театральную паузу и добавил: — Владимир Агафонович.
Раздулся при этом важно, как голубь во время брачного урчания. И такое озорное предвкушение в глазах промелькнуло, что, хм-м-м, как бы так объяснить? Мне показалось, что Агафоныч ждёт, будто бы от вскрытия масок я сейчас должен упасть на землю и забиться в религиозном экстазе. А то и ссыкнуть себе на пузико от счастья. Однако фамилия барона мне ни о чём не говорила. Так что:
— Поздравляю, — ответил я. — Это здорово. Это прямо вот хорошо, правда. И фонетически приятно звучит, и…
— Понятно, — сенсей вздохнул и сел обратно. — Был бы ты жителем Златоуста, сразу бы понял кто сейчас перед тобой.
— К счастью оно или к несчастью, но я не житель Златоуста.
— Оно и видно, — дед смерил меня недовольным взглядом. — Ладно, продолжаем разговор.
И разговор продолжился. И Агафонович неохотно, но всё-таки перешёл к главному. И рассказал. Так вот, с его слов выходило, что когда-то он действительно был бароном самого богатого рода в далёком уральском городе. Самого богатого, но при этом самого малочисленного. Собственно говоря, под конец на нём одном Ярышкины и держались — братьев, сестёр, кузенов и кузих у Агафоныча не было, а собственными детьми и женой он обзавестись не то, чтобы не успел. Не захотел. Но об этом чуть позже.
Отец, — Ярышкин старший, — даром что не был магом, держал в кулаке чуть ли не весь город. А неодарённость свою компенсировал тем, что отправил единственного сына-менталиста учиться в Академию. В лучшую, само собой. В столицу и до упора, и чтобы прямиком в магистры, и чтобы связи, и знакомства, и выслуга, и род до графов приподнять.
Но смерть рассудила по-своему. Снежная зима, скользкая дорога, чуть поддатый водитель лесовоза, немного физики и вот, Агафонович в одночасье стал круглым сиротой. Пришлось бросать учёбу, возвращаться и принимать семейные дела.
Пока-ещё-молодой барон Ярышкин сразу же повесил всё на товарищей аутсорсеров и никуда не дул. Ни в ус, ни в… м-м-м… другой ус.
Во внутренней борьбе молодого аристократа и дорвавшегося до свободы дембеля с разгромным счётом победил дембель. Так что Агафоныч просто получал свою долю, кайфовал и подобный лайфстайл считал единственно-верным. Дюже ему после учебной муштры понравилось предаваться гедонизму в компании юных пылких дев. Да так чтобы с размахом. Чтобы и салют позапускать, и до булочной на лимузине проехаться, и дальневосточными устрицами поутру поправиться.
Тем и жил. Но время шло. Потакание страстям требовало затрат, а аутсорсеры-управленцы при таком начальнике просто не могли позволить себе не воровать.
— До последнего в глаза улыбались и не рассказывали, что на деле всё плохо, — вздохнул Агафоныч, поймал мой взгляд и: — А ты так не смотри! Я молодой был и глупый!
— А я и не говорил ничего.
— Подумал слишком громко!
Но дальше к биографии сенсея: точка невозврата была пройдена, а момент упущен. Долги выросли до критической массы и всё тут же пошло через жопу. Вскорости у Агафоныча остался лишь титул, породистая собака, — бабушка Тырквы, — и непреодолимое желание продолжать банкет.
На последнее требовались бабки. Работать при этом не хотелось. Причём, дословная цитата Агафоныча: «Не хотелось работать ни с вышестоящими долбокваками, ни с подчинёнными долбокваками, ни даже с долбокваками-партнёрами».
— И тут я нарушил одну из главных заповедей менталиста, — барон уставился прямо в огонь.
— Казино? — почему-то сразу подумалось мне.
— Казино, — на грустном выдохе согласился Агафоныч.
Почти-что-выпускник столичной академии и менталист высокого уровня, Агафоныч начал свои гастроли. Ездил по городам, менял имена, менял фамилии и выхлопывал всех подряд. И господ, и владельцев казино, — причём мне до конца непонятно что из этого опасней для здоровья. На законодательном уровне такое каралось внушительным сроком и, как выразился Агафоныч, «выжиганием дара». Что это такое я уточнять не стал, потому как не хотелось перебивать.
Так вот. Законодательно всё было так, а по факту:
— Раз десять чуть не убили, — весело прихрюкнул бомж-барон. — Хотели досудебное разбирательство мне устроить, ага. Да только Ярышкина так просто не возьмёшь!
— Круто, — кивнул я. — История достойна экранизации.
— А то!
— Цикл из аферы, погони и кутежа. Что б я так жил, как говорится. Вот только я всё равно понять не могу, где случился тот сюжетный поворот, который привёл тебя на помойку. Извини за прямоту, но между молодым авантюристом и нынешним тобой не то, что пропасть, между вами разрыв тектонический. Что случилось-то?
— Устал, — признался Агафоныч. — Продолжать в том же духе, когда за тобой охотится половина Империи, оно очень сложно, Вась. Так что мне пришлось повзрослеть. Преисполниться там, одуматься. Называй как хочешь. А я предпочитаю думать, что таким образом сохранил себе жизнь.
— То есть ты в бегах?
— То есть да, — сказал сенсей и пристально уставился мне в глаза. — Я в бегах. И если меня кто-то узнает, то мне конец.
И тут-то я понял, для чего был весь этот рассказ. Это господин барон так за свою недавнюю подставу извинился; как волчара шерстяная передо мной пузом кверху лёг, мол, делай со мной что хочешь. Озвучивать вслух эту мысль не надо, но думаю, что все всё поняли.
Что ж, это уважаемо. Это достойный поступок. И-и-и-и да! Как я и говорил! Не подвела меня всё-таки чуйка.
— Вот так.
Тем временем незаметно подступили сумерки. На водохранилище поднялись небольшие волны и зашумел прибой. Где-то неподалёку ухнула сова.
— Так, — Агафоныч хлопнул в ладоши. — Я удовлетворил твоё любопытство, не так ли? Теперь, по нашему уговору, пора тебя тестировать. Предлагаю не откладывать до завтра и начать прямо сейчас. Готов?
— Готов, — согласился я.
Бомж-барон взялся за волшбу и я не ощутил ничего. А так оно и должно быть, когда за дело берётся годный менталист. Воздействие должно быть незаметным, иначе нахрена оно вообще нужно?
— Хм, — хмыкнул Агафонович, встал и начал ходить по пляжу взад-вперёд. — Так… Так-так-так…
— Что такое?
— Не понимаю, если честно. Да и вообще первый раз такую хрень вижу.
— Какую хрень?
— Барьеры твои, — пояснил сенсей.
— А что не так с моими барьерами?
— Вот и я теперь очень хочу спросить: что не так с твоими барьерами⁈ — внезапно взорвался Агафоныч. — Где они⁈ У тебя их вообще нет! — тут сенсей прищурился. — Кто такой майор Пейн?
— Никто, — я постарался перестать думать думы из прошлой жизни. — Лучше объясни поподробней, что ты имеешь ввиду.
— Объясняю: твой источник выглядит так, будто архимага каким-то непонятным мне образом слили в развитии на ноль.
Агафоныч сощурился ещё уже и яростно засопел.
— Чего?
— Ты-ы-ы-ы! — на меня уставился трясучий палец. — Ты грёбаный уникум! Ты знал⁈
— Всегда чувствовал себя не таким, как все, — кивнул я. — И девки говорят, что я особенный.
— Не смешно! Ты… Ты… Ты понимаешь вообще, что такие аномалии бесценны⁈ Ты понимаешь, что Канцелярия за твою голову меня не просто амнистирует, но ещё и денег сверху насыплет, и к награде приставит, и Златоуст наконец-то в Ярышкин переименует⁈ Эй! Э-э-э-эй! Не вздумай меня топить, я всё слышу!
Агафоныч прав, такая мысль у меня действительно проскочила. Но то была первая мысль. Глупая, опрометчивая и основанная сугубо на рефлексе «бей или беги». Но стоило мне додумать вторую, более взвешенную мысль, как я вдруг заржал.
— Ты чего?
— Ах-ха-ха-ха-ха!
Ну классно же! Итого мы имеем: беглого барона-лудомана-растамана-эротомана и приговорённого к смерти бастарда с перспективой стать подопытной крысой, который ко всему прочему ещё и несёт у себя в голове попаданские знания из прежней жизни.
— Да твою ж мать! — заорал Агафоныч. — Да как так-то⁈
Ой-ой, тут я подумал, что зря я подумал то, что подумал. Ну про «прежнюю жизнь». Очень много всего объяснять придётся. Однако:
— Что это за грёбаные блоки у тебя стоят⁈ — продолжил свою истерику Агафоныч. — Как ты их выставить умудрился⁈ И что ты там, блин, скрываешь⁈
Вот оно что. Ещё один приятный подгон от провидения. Уточнять вслух я не стану, но кажется все мои знания и воспоминания из прошлого мира надёжно заблокированы, раз даже старый сенсей не смог к ним пробиться. А это, считай, маленькая победа. Жить мне с этим будет значительно легче.
— Так не бывает! Тебе сколько лет-то вообще⁈ Ты кто такой, а⁈ Кто такой, я тебя спрашиваю⁈
— Ваше благородие, хорош орать, — попросил я. — И подумай лучше вот о чём: повязаны мы с тобой теперь, ох как крепко повязаны. Смекай! Если я сдам тебя, то ты тут же сдашь меня. А если ты сдашь меня, то я тут же сдам тебя и
— Но…
— Ч-ч-ч. Дослушай. Я сдам тебя и амнистия, о которой ты только что влажно фантазировал, тебе вообще не поможет.
Агафоныч вопросительно вскинул бровь.
— Почему?
— Да потому что. Помнится, ты сам поучал меня насчёт того, что бывает если господам в голову залезть. Ну а если залезть туда с целью кинуть на деньги, ну ты понимаешь, да? Его Императорское Величество может и простит, а вот очередь из желающих вызвать тебя на дуэль один хрен выстроится отсюда и до…
— Да понял я уже всё, понял.
— Ну вот и хорошо, раз понял.
Барон отвернулся от меня, заложил руки за спину и драматично уставился в небо, на первую звезду. А я вопреки обещаниям поднапрягся и влез к нему в голову, — хотя не исключаю, что Агафоныч просто позволил мне это сделать.
Так вот. Внутри было не сказать, чтобы грустно. Отнюдь! Несмотря на текущие дела, барон сохранял оптимизм и вкус к жизни, но какого-то исключительного, премиального качества от этой жизни уже давно не ждал. По привычке довольствовался малым и вроде как уже махнул на себя рукой.
— Гхым. Договариваемся в самый последний раз, — под влиянием момента капитулировал Агафоныч. — Готов научить тебя всему, что сам умею. Но не забесплатно, разумеется, рано не радуйся.
— Слушаю.
— Еда мне. Корм Тыркве. Койка на катере и свежая пивная кега, уж будь любезен.
— Не, — отрезал я, хохотнув. — Так не пойдёт, Вашбродие. Помощь я твою приму с радостью, но только не так дёшево. Потом сочтёмся, по справедливости. А всё, что ты перечислил — это представительские расходы.
— Как скажешь, — хмыкнул барон и опять начал свои старческие охи-вздохи на луну.
Пришлось наорать:
— Всё! — я вскочил с кеги, взял бомж-барона в захват и начал ерошить кулаком волосы. — Хорош хандрить, старый чёрт! Я готов внимать твоей мудрости! Давай же, дава-а-а-а-ай! Научи меня полностью!
И понеслись дни…
* * *
— Мастерами кунг-фу не рождаются! — заорал на весь лес здоровенный мужик в джинсовой жилетке и ка-а-а-а-ак херанул ребром ладони по сосне. — Мастерами кунг-фу становятся!
— Вась…
— Что?
— Ну дай ты ему топор уже, а?
— Не-не-не! — возразил я. — Пускай культивирует!
— Что он у тебя накультивирует-то, млять⁈ Перелом кисти⁈
— Ты даже не представляешь, на что способно человеческое тело! — продолжил я гнуть свою линию. — И он, кстати, тоже! Вот майский жук, например, согласно законам аэродинамики не способен летать, просто он об этом не знает! Вот и господину дальнобойщику подрезали крылышки! Кто-то когда-то внушил ему, что он не способен перебить рукой сосну.
— Мастерами кунг-фу не рождаются! — снова пропел мужик и снова ударил. — Мастерами кунг-фу становятся! — и из закрытых глаз покатились горькие слёзки.
Ладно. Хрен с ним. Топор, так топор. Уверен, что когда-нибудь у меня получится бустить физические способности подчинённых существ, но не сегодня. По правде говоря, сегодня у меня и подчинять-то никого не получается.
Основную волшбу творит Агафоныч, а я вроде как на подхвате, но при этом вроде как и за рулём. Сложно объяснить, но в этом и состоит вся учёба. Он кастует и даёт попробовать. Как будто… хм-м-м… как будто бы я анорексичный дрыщ, и с помощью нависающего сверху инструктора отжимаю от груди вес, который мне явно не по силам. Отпустит — не удержу, а того гляди ещё и поломаюсь. А вот так, вместе, вроде бы и норм.
Что до бедолаги, который пытается свалить сосну, — кто он такой и откуда взялся? — то тут всё очень просто.
Как я и предполагал с самого начала, за перелеском после дикого пляжа начиналась трасса. И на наше счастье, на той стороне дороги расположился целый увеселительный комплекс. Кафе, экспресс-проститутошная и стоянка для дальнобойщиков.
Кафе мы не посещали, в сомнительных услугах барышень не нуждались, а вот на стоянку повадились, и именно спящие дальнобойщики стали нашими тренировочными снарядами. Взять под контроль неодарённого, очень усталого и плюс ко всему спящего человека — это тот максимум, на который был способен Агафоныч.
Дальше, выше, сильнее — увы. Как оказалось, мой учитель навсегда застрял на своём нынешнем уровне развития.
За разговорами, — которых в последние дни было очень много, — я узнал грустную историю запоротого источника. Краткий курс «Как Не Надо Делать» авторства Ярышкина В. А. Так вот, в Академии барон качался и проходил инициацию за инициацией на легальной основе и под присмотром знающих людей. А вот потом, когда начал свою шулерскую деятельность и продолжил развиваться, ему пришлось пользоваться услугами подпольщиков. Чёрные инициаторы типа, ага.
Там-то и накосячили. Сняли барьер так криво, что теперь он по факту стал магическим калекой. Однако для учителя новичка вроде меня — самое то.
— Rising up! — тоненьким голоском протянул спящий дальнобой, размахнулся топором и вдарил по сосне. — Back on the stre-e-e-et! Did my time, took my chances!
— Вась, а никак нельзя без песен?
— Категорически нельзя! Это же из «Рокки»!
— Откуда, млять?
— Забей, Агафоныч. Главное, что она сейчас в тему. А ты во время бродяжничества безвозвратно отстал от мира.
Отныне наш день выглядел примерно так:
Ранний подъём, лёгкий завтрак и сразу же на охоту за дальнобойщиками. Управиться с марионеткой и вернуть её на место нужно было за пару часов, потому как дальше оба наших магических источника разряжались в чепуху. Тогда я шёл ворочать нарубленные брёвна, — заодно и физуху немножечко подтягивал, — а у Агафоныча тем временем наступали «счастливые часы».
По уговору, именно в это время ему дозволялось уплывать до городского пляжа, заводить в каюту кассирш из разливайки и проворачивать с ними все те ужасные вещи, представлять которые мне даже не хочется.
Когда Его благородие причаливал обратно к дикому пляжу, я как правило уже заканчивал с брёвнами. Мы на скорую руку готовили обед, чуть плавали и растягивались отдыхать на честно экспроприированных шезлонгах.
Как только источник восстанавливался, сразу же возвращались к тренировке и повторяли утренний цикл. Ужин, ясен красен, готовили на костре. Таким манером, к темноте сил у меня не оставалось примерно ни на что. Чуток почитать разве что, да переброситься парой сообщений с ребятами из «Короны», чтобы не забывали. Дальше я валился трупом и дрых до самого утра.
Зато!
Труды наши праведные в самые короткие сроки дали неиллюзорный результат. Во-первых, потихонечку начали вырисовываться очертания стойки. Правда, в процессе я передумал, переиграл и теперь конструировал не совсем барную стойку, а что-то типа длиннющего бревенчатого стола. За таким, по моему скромному мнению, должны бухать в Вальгалле. Но это во-первых. А во-вторых, на исходе четвёртого дня…
— У-у-у-уф, — в один прекрасный момент у меня закружилась голова и я чуть было не упустил контроль над дальнобоем.
— Всё-всё-всё, — тут же похлопал меня по плечу Агафоныч. — Есть пробитие. Поздравляю с четвёртым уровнем.
— У-у-у-у-уф, — а я даже и сказать ничего вменяемого в ответ не смог.
— Иди отдыхай, а я отведу нашего бедолагу до машины. Ближайшие пару дней тебе нет смысла упражняться, и даже не пытайся. Источнику потребуется время на перестройку.
Спорить я не стал. Ушёл на катер, моментально провалился и проспал, не соврать, часов двенадцать кряду. Проснулся бодрым, свежим, но слегка шальным от пересыпа.
— Утро доброе! — Его благородие уже хлопотал на кухне.
Терзал мою тефлоновую блинную сковородку железной лопаткой для гриля, и всё ради какой-то яичницы.
— Есть будешь?
Пусть мне и было что сказать, я покорно согласился и сел наворачивать это недоразумение на палубе. Попробовал и понял, что… блин… готовить на этом судне всё-таки лучше мне. И в качестве повара Его благородие барона Ярышкина рассматривать не приходится; слишком уж косорук и легкомыслен по отношению к инвентарю.
— Какие планы? — примостился барон рядышком.
Планы… Хороший вопрос. Раз тренировки отменяются, надо бы заняться ближайшими планами. А именно:
— Слушай, Агафоныч, а у тебя нет знакомого юриста?
— М-м-м-м, — барон задумался. — Если только из Златоуста. А что?
А что? И это тоже замечательный вопрос. Ответить на него я не могу, потому как не понимаю — знает ли Агафоныч мою ситуацию с наследством или нет. Считал ли он её тогда, когда шарился по моему сознанию. Что ж… в любом случае, начинать этот разговор я пока что не готов.
— Да так, просто спросил, — ответил я. — Консультация нужна. Свяжись пока, ладно?
— Без проблем.
С этим решили. Дальше на повестке дня — подготовка меню и набор персонала. Буду честен с самим собой: засыпать пляж песком для меня пока что непозволительная роскошь. На это ещё заработать надо. А вот запустить первую вечеринку технически возможно уже в самом скором времени. Доколотить стол, арендовать колонки, да продукты втарить — всего-то и делов. А что до пляжа, то ничего страшного. Пару раз дорогие гости могут и на щебёнке покочевряжиться.
Так… Меню в голове я уже примерно набросал, а вот персонал… Миша Кудыбечь свалил показывать детям Смерть-Гору, Санюшку в отрыве от коллектива я пока что боюсь, а вот Гио. Гио хоть и хотел, но никуда не улетел.
С ним мы переписывались плотнее всего, и я знал о свежих перипетиях в жизни моего грузинского друга. Вместо билетов себе-любимому, он оплатил операцию для матери очередной своей пассии. Никакой операции, ясен хрен, не было. И мамы, насколько я понимаю, тоже. Дрянь просто-напросто заграбастала деньги и вместо Гио улетела с любовником в Сухум, что было особенно больно.
Гио страдал. Гио терзался. И как хороший друг, я просто обязан был занять Гио тяжелым физическим трудом, чтобы помочь забыться.
— Дружище! — я набрал моего мохнатого кореша. — Как дела⁈ Чем занят⁈
И договорился о встрече уже через несколько часов, прямо в кафе напротив дикого пляжа. А чего, собственно говоря, медлить? Ведь между массированием физических и метафорических сисек огромная разница! И если первое — досуг достойный чемпиона, то второе — совершенно пустое занятие.
Свободное время до встречи можно было посвятить обработке брёвен, но я решил чуть потюленить. Поплавал, поигрался с Тырквой в апорт, книжку про «99 способов увеличить средний чек» почитал и к означенному времени выдвинулся к месту.
И как же, чёрт его дери, хорошо, что я решил выйти чуть заранее.
Картина маслом:
Солнышко, как полагается, светит. Птички, как им свойственно, поют. Ничто не предвещает. Сбоку от кафе с безликим названием «Грузинский Дворик», — и как я его только раньше не заметил⁈ — под хлипким навесом из профнастила, стоит местный повар. Пузатый такой небритый мужичок с широкой рязанской харей. Стоит, улыбается, музыку слушает и ковыряется себе на свежем воздухе с… чем-то. Отсюда не видно, но китель, стол и руки у мужика сплошь в муке.
И тут… тут на него падает тень. Набыченный Гио, сжимая гигантские кулачищи, уверенным шагом двигается в его сторону, а в голове у него туман войны и одна-единственная мыслестрочка: «Убью!»
Причём, — вот ведь как интересно получается, — разговаривал Гио на чистейшем русском, а думал с акцентом.
Но это всё херня!
Проблема не в том, что мой друг Пацация почему-то вдруг решил расправиться с местным шефом. И даже не в том, что я не могу ничего с этим сделать, — источник ещё слишком слаб после перехода с уровня на уровень. Настоящая проблема, — самый её смак и сок, — в том, что Гио ослеп в своём боевом безумии, а потому даже не думал посмотреть по сторонам и увидеть, что в этот самый момент к «Грузинскому Дворику» подкатывает здоровенный чёрный джип с глухой тонировкой и из него вылезают лысые, все как один атлетичного телосложения дядечки с шрамами на роже. Ну явно, млять, не дальнобойщики. И сто пудов не проституты.
— Гио! — заорал я и как мог притопил вдоль по обочине. — Гио, стой! Остановись, дурак!
Но Гио не слышал.
«Убью!» — пульсировала мыслестрочка в его голове: «Убью! Убью! Убью! За поруганную поварскую честь! За опозоренную национальную кухню! ХИНКАЛИ — НЕНАСТОЯЩИЕ-Е-Е-Е!!!»
