Две сети мозга: архитектура нашего мышления

Дефолт-система мозга (или сеть пассивного режима работы мозга) активируется, когда мы не сосредоточены на какой-то конкретной задаче. Это происходит, когда мы мечтаем, позволяем мыслям свободно блуждать, вспоминаем прошлое или представляем будущее.

Эта сеть работает в режиме, похожем на открыто-системное мышление:

• создаёт свободные ассоциации между разными областями опыта;

• не ограничена жёсткой логикой и чёткими категориями;

• генерирует множество возможных связей и интерпретаций;

• работает с потенциальностями, а не с фиксированными категориями.

Если вы когда-нибудь испытывали творческое озарение или внезапное решение проблемы, над которой вы долго бились, – это работа дефолт-системы.

Центральная исполнительная сеть мозга, напротив, активируется, когда мы сосредоточены на конкретной задаче, принимаем решения, анализируем информацию.

Её режим работы очень напоминает закрыто-системное мышление:

• фокусируется на конкретных аспектах реальности, игнорируя всё остальное;

• оперирует чёткими категориями и логическими связями;

• стремится к однозначности и определённости;

• работает линейно и последовательно.

В этом режиме мы решаем простые математические задачи, пишем отчёты или планируем бюджет.

Обе эти сети в норме находятся в отношениях антагонистического равновесия: когда одна активируется, другая подавляется. Мы словно постоянно переключаемся между двумя способами познания мира.

Вот здесь мы сталкиваемся с фундаментальной проблемой: язык по своей природе является инструментом закрыто-системного мышления.

Представьте, что происходит, когда богатая, многомерная, нелинейная работа дефолт-системы должна быть «опубликована» в сознании. Она проходит через узкое горлышко языка!

Этот процесс напоминает «коллапс волновой функции» в квантовой физике – из множества возможностей выбирается одна, из многомерного пространства значений создаётся линейная последовательность.

Почему это происходит? Потому что язык:

• дискретен – разделяет непрерывный поток опыта на отдельные единицы (слова, предложения);

• категориален – распределяет всё по заранее заданным категориям;

• линеен – мы не можем говорить всё одновременно, вынуждены выстраивать мысли в последовательность;

• сокращает многозначность – стремится к однозначности, устраняет неопределённость.

Вспомните ситуацию, когда вы пытались объяснить сложное чувство или мысль другому человеку, осознавая, что ваши слова не могут передать всю полноту того, что вы ощущаете. Или момент, когда вы чувствовали, что решение где-то близко, но не могли его сформулировать. Это и есть столкновение богатства нашего внутреннего опыта с ограничениями языкового фильтра.

Сложность и многоаспектность нашего предсознательного мышления, где переживания могут быть связаны с разными аспектами жизни множеством разных способов, – это и есть наше действительное мышление. Здесь возможности ещё не свернулись в конкретную форму, а противоречия сосуществуют, не уничтожая друг друга.

Однако стоит этому подсознательному мышлению превратиться в высказанную мысль, как всё это множество неизбежно упрощается, обедняется, сковывается языковым фильтром. Как метафорично высказался Лев Семёнович Выготский: «Облака мысли, гонимые ветрами мотивов, проливаются дождём слов». А сама «мысль, – как писал Иоганн Гёте, – умирает на кончике пера».

Парадокс человеческого познания: океан за стеклом аквариума

Перед нами удивительное свойство нашего разума: наш мозг способен к открыто-системному мышлению и именно так работает на подсознательно и предсознательном уровне, но наше сознание и коммуникация ограничены закрыто-системными структурами языка.

Это объясняет многие особенности нашего мышления: почему, например, мы часто чувствуем, что не можем выразить словами своё интуитивное понимание, или почему мысль, после того как мы «облекли» её «в слова», кажется нам беднее и примитивнее, чем до этой вербализации.

Это же объясняет, почему творческие озарения часто приходят к нам, когда мы не пытаемся мыслить логически и последовательно, тогда как медитативные практики, снижающие вербальную активность, напротив, могут давать доступ к более глубоким уровням понимания.

Мы словно заперты в клетке языка, который одновременно является и величайшим инструментом познания, и его главным ограничителем.

Представьте аквариум в океане: рыба внутри него видит океан, но не может в него попасть. Язык – это и есть такой наш аквариум: мы видим богатство реальности, но можем взаимодействовать с ней только через посредство языковых структур.

Если обычный язык ограничивает нас закрыто-системным мышлением, как нам выйти за его пределы? Полностью отказаться от языка, разумеется, невозможно – он необходим для сознательных действий и коммуникации. Но мы можем создать метаязык, который преодолевает (хотя бы частично) ограничения обычного языка.

Метаязык принципов, о котором мы говорили в первой главе, отличается от обычного языка тем, что:

• не фиксирует содержание – работает с принципами организации содержания, а не с самим содержанием;

• удерживает многозначность – не стремится к однозначности, сохраняет возможность множественных интерпретаций;

• описывает процессы, а не состояния – фокусируется не на «что», а на «как»;

• сохраняет самореферентность – может описывать сам себя, не впадая при этом в противоречия;

• допускает противоречия – не исключает противоречивые утверждения, а удерживает их как источник развития.

Такой метаязык не устраняет полностью языковой фильтр, но он способен его расширить, позволяя большему богатству предсознательного мышления проходить в сознание и коммуникацию.

Если, например, я попрошу вас объяснить, что такое «любовь», используя обычный язык, вы, скорее всего, начнёте с определения или описания чувств и отношений. Но если использовать метаязык принципов, можно сказать: «Любовь – это процесс, в котором два центра входят в такие отношения, где возникает третье – новое качество, трансформирующее сами центры, делающее их более целостными и одновременно более открытыми. Это процесс, в котором потенциальности обоих центров актуализируются уникальным образом, недоступным каждому из них по отдельности».

Заметьте, что такое описание не пытается «зафиксировать» любовь в одном определении. Оно описывает принципы её организации, не ограничивая конкретными проявлениями.