Глава 29

Дни потекли за днями: аресты, отправки людей в тюрьму, массовые продажи индульгенций, что вообще-то не сильно поощрялось церковью в открытую, но кто будет спорить с инквизитором? В общем на мой счёт в банке Медичи деньги потекли уже приличной рекой. Люди выкупали свою свободу, тратя на это любые деньги. Мне это было неприятно делать, но осознание того, что будет, если мы вернёмся без денег к новому папе и с деньгами, заставляло меня наступить на робкие внутренние возражения и продолжать зарабатывать деньги.

Вскоре на дыбу попал и тот говорливый дворянин, который дерзил инквизиторам при первом допросе, когда против него набралось достаточно письменных доказательств, так что я решил спуститься и посмотреть, как он выкручивается сейчас. Выкручивали на дыбе теперь скорее его, а мне наблюдение за страданиями человека, даже того, кто меня взбесил никакого удовольствия не доставило, мне стало его лишь жаль. Так что миролюбивые голоса инквизиторов, с ровно тем же тоном обращавшиеся к нему, что и при первом допросе, пробрали меня до самых костей и я отчётливо понял, что их работа, точно не по мне. Для этого нужно было быть не только фанатиком веры, а оставаться при этом ещё и справедливым человеком. Я понял, почему все, кто здесь видел брата Иакова за работой, стали восхищаться им. Этого трудно было не сделать, видя его ровное и главное равное ко всем отношением без капли превосходства над любым человеком. Он любил всех людей и искренне считал, что приносит им пользу, возвращая их души обратно в лоно Матери церкви, даже если при этом их приходится пытать. Это конечно восхищало, но и страшило одновременно, было такое чувство, что ты снизу смотришь на скатывающуюся на тебя горную лавину. Именно такое чувство лично во мне вызывал теперь он.

Собравшись уходить из камеры пыток, я был остановлен им.

— Да брат Иаков? — повернул я к нему голову.

— Выйдем на минуту брат, — он показал мне пройти дальше и когда мы остались только втроём, он обеспокоенно заметил.

— Синьор Франческо начал называть имена, кто состоит вместе с ним в секте вальденсов.

— И какая проблема? — поинтересовался я.

— Мы должны будем расследовать эти дела, но они близкое окружение короля, — тихо сказал он.

— М-м-м, — задумался я, — нужно этот момент обговорить с ним, дабы не вышло неприятностей уже нам.

— Я был бы благодарен за это брат Иньиго, — благодарно вздохнул он, — я отлично знаю, что такое, когда светские власти решают прекратить сотрудничать с церковью.

— Ну да, этого бы точно мне не хотелось, — согласился я с ним, — сейчас у нас режим максимального благоприятствования и не хотелось бы нарушать сложившиеся хорошие отношения.

— Совершенно верно брат Иньиго, — согласился со мной инквизитор.

— Зайду-ка я к нему через моего нового «друга», архиепископа Ринальдо, — решил я и мы расстались с отцом Иаковым, который пошёл обратно в камеру пыток.

— Ринальдо, какими судьбами? — удивился король, когда советник ему доложил, что сейчас время приёма архиепископа.

Вошедшее духовное лицо за последние недели стало ещё толще, а его улыбка сияла от счастья и удовольствия жизнью.

— Ваше высочество, — склонил он голову, — я по чрезвычайно важному делу.

— Да? Какому ещё? — нахмурился Альфонсо, — расскажешь мне, как вы грабите мой город? Уже кто только мне на вас не пожаловался.

— При чём здесь я? — возмутился архиепископ, — это всё приезжие инквизиторы!

— Ага особенно самый мелкий из них, — король замучался разбирать сотни жалоб на бессовестные продажи индульгенций мелким инквизитором, который словно торговец, а не монах продавал их налево и направо. Ладно бы только просто продавал, но в некоторых случаях ещё и принуждал к этому под угрозой ареста или пыток.

— Да, то-то все последние украшения в главной ювелирной лавке города выкуплены тобой, — хмуро ответил король, — моим закупщикам ничего не достаётся после тебя.

— Это всё наветы врагов Ваше высочество, — дрогнул архиепископ, сказав правда это не очень убедительно.

— Так что ты хотел? — Альфонсо точно был не в настроении. Выданная им самим бумага сковывала ему теперь руки, к тому же ничего такого, чего не делали другие инквизиторы, кроме продажи индульгенций, они не делали. А тут уже дело было почти добровольное, люди сами отдавали за них деньги.

— Синьор Иньиго, хотел бы с вами встретиться, — ответил с заминкой архиепископ, — он хочет сказать вам что-то очень важное, выяснившееся в ходе расследования.

Король вздрогнул и заметил.

— Ты же должен был мне об этом докладывать, а не он.

Архиепископ скривился, демонёнок наотрез отказался сообщать сведения ему, сказав, что это тайна следствия и может ей поделиться только с Его высочеством Альфонсо V. Он бы ему отказал, но тот привёз вексель на тысячу флоринов и невзначай помахивал им себе лицо, так что устоять архиепископ просто не смог. С приездом инквизиторов его состояние резко возросло и теперь он не зависел ни от доходов епархии, ни от редких подачек короля. Инквизиторы оказались для него просто манной небесной не иначе и портить отношения с тем, кто эти деньги ему стабильно приносил, крайне не хотелось.

— Ваше высочество, дело касается дворян из вашего круга, — ответил он ровно то, что знал сам.

— Надеюсь он с тобой? — настроение короля упало ещё ниже, так как он уже знал об арестах некоторых дворян и помещении их в тюрьму. Волна возмущения дворянства от поступка инквизиторов не давала ему теперь спокойно пройти по собственному дворцу. Каждый считал своим долгом подойти к нему и выразить недовольство их действиями и попранием чести дворянства не только неапольского, но и арагонского и сицилийского. Альфонсо сейчас собирал сведения, чтобы как-то решить эту проблему, не поссорившись при этом со Святым престолом, поскольку переменчивость пап в отношении его королевства он знал не понаслышке.

— Конечно Ваше высочество. Позвать?

Король сделал жест и один из его советников отправился за дверь, чтобы вскоре принести того, о ком шла речь: маленького, уродливого карлика с трясущимися конечностями, но с таким эго внутри, которому позавидует любой правитель.

— Ваше высочество, — я постарался не улыбаться, чтобы его не спугнуть раньше времени, — как же я рад вас видеть!

— А я вот не очень, — буркнул он, — ты без сопровождения? Не очень это правильное дело, носить тебя целому графу Латаса.

— Граф был так добр, ведь я оставил своих людей за дверью, поскольку хотел бы, чтобы тоже сделали и вы, — прямо ответил я, посмотрев ему честно в глаза.

Альфонсо задумался, затем кивнул.

— Все кроме советников выйдите, не думаю, что ребёнок сможет напасть на трёх взрослых мужчин.

— Но брат Иньиго, — возмутился архиепископ, — я привёл вас сюда!

— Чему я вам ваше преосвященство безмерно благодарен, — склонил я голову перед ним, говоря миролюбивым тоном, — уверен, Его высочество вам сам потом расскажет о нашем разговоре.

Охрана, недовольный архиепископ и слуги покинули кабинет, и мы остались вчетвером. Я понимал, что мне нужно ошарашить короля, чтобы завладеть его вниманием, так что я зашёл сразу с козырей.

— Есть возможность поделить за преступление против церкви, имения и земли пяти дворян-еретиков из вашего окружения Ваше высочество, — просто сказал я, — на это нужно лишь ваше согласие, а также согласовать размер вознаграждения, который получит Святой престол за проделанную работу по разоблачению грешников.

Что же, своей цели я явно добился, глаз короля дрогнул, а его советники изумлённо на меня посмотрели.

— Имена? — хлёстко спросил он.

Я достал из-за пазухи листок и трясущейся рукой протянул его ему.

— Сюда можно добавить ещё и тех, кто может оказаться потенциальным грешником, — абсолютно невинным тоном добавил я, — расследование только началось, кто знает, на кого оно нас выведет.

Альфонсо отдал листок советникам и те тихо стали совещаться, а король стал меня внимательно рассматривать.

— Вас что-то тревожит Ваше высочество? — невинно поинтересовался я, — могу отпустить вам любые грехи всего за тысячу флоринов.

— Мне интересно, тебе не стыдно? — неожиданно поинтересовался он, — грабить людей, нагло продавать индульгенции, до этого не дошёл даже наш архиепископ, имея остатки совести делать это хотя бы из-под полы, сохраняя хоть какое-то подобие приличий.

— Я мог бы сказать, как брат Иаков, что моё сердце зачерствело потому, что люди с самого раннего возраста называют меня уродом и монстром, — я отвечал так же миролюбиво и спокойно, как и упомянутый мной священник, — или как кардинал Торквемада, сказать, что я иду к цели, не видя перед собой препятствий. Но вы отнеслись ко мне с пониманием Ваше высочество, так что вам я отвечу правду.

Король посмотрел на меня со взглядом, полным вниманием.

— Мне стыдно, что церковь превратилась во всё это, но поскольку я простой её маленький винтик, то без перестройки всего механизма целиком, трудно требовать от винтика перестать быть винтиком, — я посмотрел на короля и он меня понял.

— Завтра я дам ответ, — сказал он, — три фамилии из списка нужно вычеркнуть и несколько ещё добавить. Одной трети доли от всего конфискованного, Святому престолу будет достаточно. Конкретику вам передаст завтра архиепископ.

— Позовите пожалуйста моего управляющего, — сказал я, кивая, поскольку разговор точно был закончен и условия меня устроили. Требовать больше трети, было глупо и так он дал больше, чем я рассчитывал, ведь с основной проблемой разборок с разгневанными дворянами будет заниматься он, а не мы.

Когда Алонсо зашёл и поднял меня себе за спину, я попрощался с королём и его советниками.

— Не зря его в городе стали называть «демоном несчастья», — хмуро сказал один из графов, когда дверь за ребёнком закрылась, — у меня от его голоса мурашки по коже, хотя я его могу одной рукой убить, даже не вынимая меча.

— Убить его можно, но когда папа узнает, каких денег он лишился из-за его смерти, — вздохнул Альфонсо, — он тут же побежит продавать мой Неапольский трон французам.

— К сожалению это так, Ваше высочество, — вздохнул один из его советников.

— Но и средства нам не помешают, впереди война с османами и той же Францией, — заметил второй.

— Нам дают в руки меч, но господи, как же не хочется о него мараться, — вздохнул король.

— Решение принимать в любом случае только вам Ваше высочество.

— У меня нет выхода, мне нужны средства на содержание войска, — ответил тот, — добавьте в список тех, от кого бы мы сами хотели избавиться.

— Слушаемся Ваше высочество, — склонились графы перед королём.

Я посмотрел на собравшихся в келье четырёх инквизиторов.

— Братья, нам нужно решить вопрос, который поднял брат Иаков, — начал я, поскольку от их решения зависело много. Приказать я не мог, каждый из них был самостоятельным, так что только их свободная воля могла решить этот вопрос.

— Франческо Морозини, — вздохнул отец Иаков, — под пытками называет слишком много значимых имён в этом городе.

— Верно и я поговорил с королём, — кивнул я, — у него есть свои условия, если мы хотим, чтобы и дальше светская власть поддерживала наше расследование.

— Какие? — поинтересовался отец Стефан.

— Из списков и допросных листов исчезают некоторые фамилии, но вместо них там появляются новые, — я посмотрел на него, — взамен король готов передать пятую часть конфискованного имущества Святому престолу.

— То есть папе, — отец Стефан внимательно посмотрел на меня.

— Разумеется, — тут я сделал паузу, — но если вы согласитесь с желанием короля, то поскольку деньги будут проходить через меня, то он готов будет сделать подношение церкви каждому из вас, а также вашим людям. Все по итогу получат награду.

— А что ты сам думаешь брат Иньиго по этому поводу? — поинтересовался у меня отец Иаков.

— Со всеми моими усилиями и бесчинствами по продаже индульгенций, на настоящий момент собрано только десять тысяч флоринов, — ответил я, немного занизив сумму, — папа, как вы помните, попросил привезти ему пятьдесят тысяч.

Инквизиторы переглянулись.

— Получится кто-то из вальденсов избежит наказания? — хмуро поинтересовался один из инквизиторов.

— Почему это? — удивился я, — мы рассмотрим их дело, признаем виновными в богохульстве, назначим епитимью в виде паломничества. Правда никакой большей ереси не будет им вменено, чтобы не было конфискации имущества, но формально вердикт по их делам будет вынесен, они понесут наказание за своё отступничество от церкви.

Инквизиторы переглядывались, им явно не хотелось противостоять королю, который мог отозвать всех своих людей и лишить нас вообще возможности вести дальнейшее расследование, но и против совести им идти явно не хотелось.

— Решать вам братья, так как я отвечаю только за организацию процесса, — спокойно заметил я, — но бегать за каждым свидетелем лично, вызывать его в суд и также бегать потом за свидетелями без помощи светских властей, вы сами представляет, что будет по итогу.

— Мы были неоднократными свидетелями подобного брат Иньиго, — вздохнул брат Стефан, — и именно поэтому были вынуждены покинуть Неаполь.

Тут он поднял на меня взгляд.

— Лично я буду за этот проект, если король восстановит содержание филиала инквизиции в Неаполе и вернёт нам прежние права.

Два других инквизитора тут же согласились с ним.

— Я выставлю королю дополнительные условия, — согласился я, поворачиваясь к последнему участнику совещания.

— Брат Иаков, последнее слово за вами.

— Мне не нужны деньги, — он посмотрел на меня внимательно, — я хочу, чтобы еретики были наказаны и справедливость восторжествовала.

— Вам они может быть и не нужны, — заметил я, — но вы можете пожертвовать эти деньги монастырю, чтобы они сделали ремонт и расширили помещения для скажем новых братьев. Вы ведь так и не решили до сих пор вопрос с этим мальчиком.

— Я всё ещё надеюсь, что ты его возьмёшь с собой, — он пристально посмотрел на меня.

— Брат Иаков, я сам в таком же шатком положении, как и он, поскольку семья может лишить меня содержания в любой момент, — покачал я головой, — тогда я буду вынужден вернуться в Кастилию и уволить всех своих работников. Более того, отец уже прислал письмо, где сказал, что это последний год, который он оплачивает мне проживание в Риме. Как я могу нести ответственность за других людей, когда финансово не состоятелен и не могу поручиться даже за собственное будущее?

— Всё так серьёзно? — нахмурился он.

— Спросите Алонсо, он в курсе моей переписки с отцом, — кивнул я.

— Мне нужно поговорить с настоятелем, — задумался он, — сколько он потребует за ремонт и расширение монастыря, чтобы моя совесть была чиста за содеянное.

— Поговорите отец Иаков, а я поговорю с королём.

— На том пока и порешим, — кивнул отец Стефан, и мы простились друг с другом.