Открыв глаза, он обнаружил Сильвию в кресле для посетителей с «Молотом ведьм» на коленях.

– Ты проснулся наконец. Мерзость какая эта твоя книга! Я догадывалась, что это средневековые инквизиторские бредни, но даже не представляла, что она настолько отвратительна. Каким же негодяем надо быть, чтоб написать такое… – она с презрением бросила книгу на тумбочку. – Есть хочешь? Док прописал тебе на завтрак настоящую рисовую кашу. Правда, на воде…

Он взял её за руку.

– Ты мой ангел-хранитель. Давно здесь?

Она посмотрела на него своими странными глазами и улыбнулась. Но в следующий момент стала серьёзной.

– Вот ещё. Только пришла, – она выдернула руку и резко встала. – Давай-давай! Умывайся, одевайся. Подожду тебя на улице, – и выбежала за дверь.

Последующие три дня Закари изучал быт и идеологию общины.

Оказалось, что изгои исповедуют анархо-постпримитивизм в смеси с собственной концепцией социальной селекции. Как постпримитивисты они отрицают государство и считают технологию ИИ опасной и вредной и призывают её уничтожить, а как соцселекционеры полагают, что построение справедливого и счастливого общества невозможно без тщательного отбора его членов, в том числе с помощью генетической экспертизы.

– Но при чём здесь генетика? – изумился Закари.

– Одни живут только для себя, другие для социума, – пояснил Илай. Он каждый день выделял полчаса после завтрака для прогулки по пирсу с неофитом. – Альтруизм, способность к самопожертвованию, слабо выраженный собственнический инстинкт, желание изменить мир к лучшему, – всё это зашито в генетическом коде человека.

– Да ладно. Никогда о таком не слышал.

– Ты ещё о многом не слышал. Не веришь мне, спроси Дока.

– А как же воспитание, окружение?

– Если у человека этого в крови нет, то он может только притвориться, если потребуется. По-настоящему полезных людей мало – всего процентов пять-шесть. И чтобы наша община была жизнеспособной, нам нужны только такие.

– Что значит «по-настоящему»? А пчёлы, которые целыми днями пашут на тяжёлой работе по двенадцать часов, они что, не по-настоящему полезны?

– Пчёлы твои работают на хозяев предприятий и бюро по жизнеустройству за кашу и саркофаг. Они рабы, а по-настоящему полезные люди должны быть свободны и помогать обрести свободу другим. Правительства не имеют право диктовать людям, что делать. Сейчас большинство в принципе не способно понять, как это возможно. Наша община – модель будущего человечества…

Илай произнёс эти слова, когда проходил мимо старого рыбака, который в этот момент расставлял снасти.

– Когда-нибудь все рабы и их владельцы вымрут и человечество вздохнёт свободно под чёрным стягом анархии! – провозгласил старец, воздев скрюченный палец к небу.

– Ты бы, дедушка, не пугал такими предсказаниями новенького, – попросил Илай. – Хорошего тебе улова! – и прибавил шаг.

– А вообще он прав по сути, хоть и грубоват. Примерно так и будет, – сказал староста, когда старик уже не мог их слышать. Потом продолжил прерванную мысль. – Государственное устройство – корень всех зол, приключающихся с человечеством. К власти приходят, как правило, алчные и властолюбивые ублюдки, нормальные люди в политику не лезут. Властители придумывают всё новые и новые способы угнетения человека человеком, строят тюрьмы, развязывают войны. Ульи вон придумали… Когда-нибудь мы научимся обходиться без них. Анархическое жизнеустройство докажет свою жизнеспособность, ведь с каждым веком коллективный разум планеты становится всё добрее и мудрее, и когда-нибудь всё население станет сознательным, свободным и счастливым.

– Но ведь это же нечестно.

– Что нечестно?! – пришёл черёд удивляться Илаю.

– То, что в это твоё общество попадают только избранные.

– Что поделать… Это суровая правда жизни. Только представь, как было бы прекрасно, если бы мир населяли только хорошие люди. Это был бы рай на земле.

Закари постеснялся возражать старосте, но на Доке он оторвался, буквально ворвавшись в его кабинет:

– Неужели вы не понимаете? Вы же неглупые люди. Какая, к чёрту, социальная селекция?! Это же оголтелый фашизм! Я знаю, что это такое, я в «Штирлица» играл.

Док отвечал спокойно:

– Ты чего это разбушевался? У нас здесь кричать не принято. Всё можно решить без истерик. Или тебе успокоительного дать? И никакой это не фашизм, приятель, это наука. Евгеника. Слышал? Наука об улучшении наследственного здоровья человека. Вот посмотри, это генетическая карта твоей пятой хромосомы, – он развернул какую-то схему на мониторе. – Вот эта последовательность нуклеиновых кислот, выделенная красным, обеспечивает твоё стремление к ответственному социальному поведению.

Сильвия везде сопровождала его. Закари заметил, что привязался к этой симпатичной, жизнерадостной девушке; в её присутствии он испытывал душевный подъём и приятное волнение, а без неё – ему как будто чего-то не хватало и приходилось этого самого «чего-то» ожидать с нетерпением.

Ничего подобного он ещё ни к одному живому человеку не испытывал. Да и к неживому тоже. В игре женские персонажи оцениваются по двум параметрам: внешность и как взаимодействие с ней может повлиять на прохождение игры. Внешне виртуальный персонаж всегда выигрывает у живого человека. Какой бы красоты ни был оригинал, ему всегда можно добавить размера груди и крутизны бёдер или утянуть в талии. Сделать черты лица более симметричными и правильными, подретушировать кожные дефекты. Среди пчёл было не принято иметь половые отношения в реале ещё и потому, что заниматься сексом с партнёром, испытывающим чувство неполноценности по сравнению с возможными виртуальными конкурентами и вследствие этого скованным и зажатым, было неинтересно.

К концу срока абсорбции в общине изгоев Закари должен был выбрать сферу приложения своих способностей. Формально рабочий день здесь вместе с перерывом на обед продолжался девять часов, но это правило мало кто соблюдал, если нужно было поработать подольше. Люди с удовольствием оставались на работе допоздна, потому что, как они говорили, «они работают на себя, а не на чужого дядю».

В итоге Закари с огорчением понял, что и здесь ему придётся тяжело работать. Будет примерно всё то же самое, что и в его прошлой жизни, только без ночных путешествий. Будет, конечно, Сильвия и натуральное питание, но всё же при мысли о таком будущем его брала тоска.