12. Cон VI.
Баронет Вентер налегке, в походной одежде, возвращался в Альбрук после затянувшейся на пять дней инспекции своей новой вотчины. При каждом шаге коня мошна на его поясе мелодично побрякивала. И не так, как в бытность его бедным рыцарем – медью и серебром, а в основном золотом, издавая при этом другой, как будто более благородный звук.
Дорога была живописной, но долгой. Его единственный попутчик, оруженосец Вольдемар – тот самый любитель нести сторожевую службу в компании гражданских лиц женского пола, изо всех сил пытался развлечь баронета беседой.
– Сэр, – выговорил он как будто через силу, – а можно, я спрошу вас кое о чём? Только пообещайте не сердиться.
– Послушай, друг Вольдемар, – Закари почувствовал его напряжение, – мы сейчас вдвоём, называй меня по имени и на «ты», пожалуйста. Не надо этих «сэров». Спрашивай.
– Хорошо. Так как ты считаешь, друг Закари, почему одним всё, а другим ничего?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну вот возьми себя и меня. Я и сильнее тебя, и красивее. Бабы меня любят, а удача – нет. Ты меньше меня на службе у герцога, а уже баронет, а я всё ещё ратник. Где справедливость?
– И ты туда же. Завидуешь…
– Нет, правда! Может, ты душу дьяволу продал? Как же иначе, чтобы так везло? Или ведьма какая тебе помогает?
– Ты, может, и самый сильный, и самый красивый, однако точно не самый умный, – отмахнулся баронет.
– Нет, ты скажи, помогает?
– Да никто мне не помогает! – начал раздражаться Закари.
– В наше время, говорят, надо ведьму себе найти, она и поможет. У меня каких только ведьм не было, а толку… до оруженосца вон дослужился, – горько усмехнулся Вольдемар. – А ты вон между тем даже с бабами-то не очень по сравнению со мной…
Закари даже коня остановил, перекрыв Вольдемару дорогу. Они ехали по густому лесу, тропинка была узкой – не объедешь.
– Это с чего ты взял?
– Да мало, что ли, думаешь, баб общих у нас с тобой было? Ты вон пол-Альбрука, наверное, перелапал, а я почитай – всех. Так вот я про тебя много интересного узнал, – ратник подмигнул баронету.
– И что же?
– Говорят, торопыга ты, и только о себе думаешь. Со мной женщине куда веселее.
– Эти шлюхи всем так говорят, кто у них последний.
– Всем, да не всем. Тебе вот герцогиня, например, про меня такое рассказывала? А мы ведь с ней знатно покувыркались в своё время, во всех укромных местах замка: и в винном погребе, и даже в пыточной.
«Вот почему на пыточном ложе, когда я привёл туда Одноглазого, не было пыли», – понял Закари.
– С чего бы я её про бывшие интриги расспрашивал? Я ж не больной, как ты.
Он отвернулся и тронул коня.
«Но откуда мерзавец знает про нашу связь с герцогиней? Ах, да. Её служанка. Это же она навещала его на посту в башне. А я ещё, идиот, поцелуй через неё передавал. Гадость какая…» – размышляя, Закари высматривал какую-нибудь полянку. Как назло, долго ничего не попадалось.
Вольдемар тем временем подначивал его слащавым голосом:
– Ну ты чего, друг Закари? Обиделся, что ли? Зря. Я же правду сказал, а на правду не обижаются.
Наконец деревья расступились, и они оказались на небольшой прогалине. Закари спешился и привязал коня за уздечку к толстой ветке.
– А ну слезай!
Ратник с улыбкой спрыгнул с коня, как будто только этого и ждал.
– Поединок?
– Для поединка ты рылом не вышел, – отвечал баронет. – На кулаках драться будем.
Он снял пояс с ножнами и повесил на другую ветку.
– Как скажешь, – Вольдемар сбросил свой меч прямо на землю и звонко ударил кулаком правой о ладонь левой. – Только я тебя, баронет, жалеть не буду, не надейся.
Он был на полголовы выше и раза в полтора тяжелее, поэтому заранее полагал себя победителем.
Оруженосец сразу бросился на рыцаря, как медведь на оленя. Не ожидавший такой прыти Закари оказался под градом мощных ударов, от которых еле успевал уворачиваться. Блокировать их было бесполезно, потому как мощь в них была такая, что его снесло бы вместе с блоком. Танцуя вокруг здоровяка, он было обрадовался, что тот не пользуется ногами, как вдруг Вольдемар лягнул его в живот. Закари хоть и успел ослабить удар скрещёнными руками, но отлетел метра на два и упал. Вольдемар не стал дожидаться, пока противник поднимется, и кинулся топтать его ногами. Катаясь по земле, баронет насилу ушёл от этой неблагородной атаки.
Когда он вскочил на ноги, перекошенное злобой лицо оруженосца оказалось на расстоянии вытянутой руки, Закари выбросил правую и попал точно в переносицу. Другой бы поплыл от такого удара, но Вольдемар только зарычал и принялся ещё яростнее работать кулаками.
Отступая, Закари наткнулся спиной на ствол дерева. Уворачиваться он уже не мог, и пару раз Вольдемар пробил его защиту, да так, что у Закари помутилось в голове. Обнаглевший оруженосец слишком сократил дистанцию, и баронету удалось ударить его коленом в область печени. Вольдемар охнул, отошёл на пару шагов, но тут же снова ринулся вперёд. Закари успел подпрыгнуть и ухватиться за ветку, подтянуть ноги к животу и резко выбросить их навстречу противнику. Тот опрокинулся на спину.
Закари благородно дал ему подняться, заодно восстановил концентрацию, подпрыгивая и мотая головой.
Бешеный медведь снова понёсся вперёд. Баронет укрылся от него за толстой сосной и стал бегать, уходя от атаки. Это было как-то несолидно, но ничего лучшего он пока придумать не мог. Зато противник начал выдыхаться. Если у Вольдемара был план быстро победить за счёт мощного натиска, то он не удался.
Закари показался из-за ствола и, когда Вольдемар кинулся, отпрыгнул в сторону и с разворота ударил ногой в спину не успевшего остановиться здоровяка. Получилось не очень сильно, но векторы удара и смещения Вольдемаровой массы совпали и сложились. Ратник потерял равновесие и зарылся лицом в лесную подстилку.
Закари запрыгнул на него и попытался взять в захват. Это было всё равно что удержать без уздечки дикого жеребца, и более лёгкий очень скоро оказался снизу.
– Убью тебя, сука, а потом скажу, что разбойники напали, – брызжа слюной, прошипел Вольдемар.
– Ты совсем дурак, что ли? – удивился Закари.
Вместо ответа оруженосец принялся душить рыцаря, нажимая предплечьем на горло. У Закари перед глазами поплыли багровые круги. Тогда он сунул сумасшедшему большой палец между рёбер и, когда, извиваясь от боли, тот ослабил на мгновение хватку, вывернулся и вскочил на ноги.
Теперь Закари сосредоточился максимально – угроза оруженосца перевела потасовку на новый уровень. Из некого мужского состязания, почти забавы, она превратилась в смертельную схватку. Прежде всего он решил, что ни в коем случае нельзя соглашаться на ближний бой и что о борьбе в парте́ре тоже речи идти не может. Противник, похоже, понял обратное, потому что стал идти на сближение. На очередной такой попытке баронет и поймал ратника. Тот попытался обхватить его руками, но Закари пригнулся и нанёс сокрушающий удар снизу в челюсть, да так, что голова Вольдемара запрокинулась назад, а взгляд стал мутен. Несколькими хуками баронет закрепил успех, и ратник оказался на земле без сознания.
Рыцарь не стал дожидаться, пока оруженосец придёт в себя, и не спеша продолжил путь. Через полчаса он услышал за собой конский топот. Опасаясь повторного нападения, Закари развернул коня и положил руку на эфес меча. Завидев его, Вольдемар с заплывшим от побоев лицом остановился и проговорил, потупив взор:
– Неплохо косточки размяли, а, Закари?
– Какой я тебе, к чёрту, Закари, смерд?
– Простите, господин баронет, сэр. Вы, сэр, если обижаетесь на то, что я сказал в пылу драки, так это зря. Это же я для смеху.
– Плохой из тебя шут. Заткнись, и чтоб я тебя до конца пути не слышал.
Вольдемар замолчал и только улыбался заискивающе, когда замечал на себе взгляд Закари.
Уже в воротах замка, он позволил себе приблизиться.
– Какие будут распоряжения, сэр?
– Никаких. Такой оруженосец мне не нужен, – отрубил Закари и пришпорил коня.
На следующий день, прямо с утра, Закари заехал в лучшую кузню Альбрука, в которой перед отъездом заказал себе новую амуницию, достойную звания баронета.
Доспех вышел великолепный. Прочный, весь в бороздах для отвода колющих ударов. На новом цельнометаллическом кавалерийском щите красовался герб – бело-золотой грифон, сидящий на раскрытой книге.
Вечером, после ужина, когда комендант взялся за ручку двери своей комнаты, из-за угла внезапно выступила фигура в белом. Это оказалась служанка герцогини. Она сунула ему в руку сложенную в несколько раз записку и шепнула:
– Я должна вернуться с ответом.
– Жди здесь, – велел Закари и скрылся за дверью.
В записке значилось:
«Жду Вас сегодня в полночь на месте нашего первого свидания. Хочу угостить вас сладким вином из своего виноградника».
«Гадость какая…» – подумал Закари, обмакнул перо в чернила и написал на обратной стороне:
«Вынужден отказаться, ибо за время моего отсутствия накопилось множество дел».
Производя обход, он повстречал на стене Бертрана. Тот двигался со строго предписанной уложением об охранной службе скоростью.
Закари похвалил его за усердие и поинтересовался, не держит ли старик на него зла.
Тот пожал плечами.
– Знаешь, мне вот тогда в душу запало, как ты сказал: «Вот потому, Бертран, и не быть тебе никогда рыцарем». А ты ведь деньги тогда господские спас, а я жизнь нашим ребятам…
– А ведь ты прав, дядька. Прости, коли обидел чем.
– Ты баронет – я ратник, твоя правда супротив моей всегда первой будет.
– Да не об этом я… Бывалый ты вояка, жаль, карьера твоя не сложилась.
– Почему это не сложилась? То, что рыцарем не стал – так не всем рыцарями-то быть. Если все благородными станут, кто ж тогда службу ратную справлять будет? Работёнка опять же не пыльная, уважаемая: мечом махать – не во поле орать. Девки пока ещё любят. Что ещё человеку надо?
– И опять мудро. А то вот некоторые в чужой победе своё поражение видят…
– Это ты про Вольдемара? Видел я, как ты его разукрасил. Так ему и надо. Не люблю я его. Хитрый он и завистливый.
Когда ратник отдалился уже шагов на десять, Закари позвал его:
– Бертран! Будешь моим оруженосцем?
– Отчего же нет?
Баронету показалось, что в голосе старика он услышал сдерживаемую радость.
Комендант зашёл в свою комнату, когда последний отблеск солнца погас на самом высоком шпиле замка. Зажигая свечу, почувствовал движение у себя за спиной. Резко развернулся и обомлел: на кровати раскинулась нагая герцогиня в положении натурщицы, позирующей для скабрёзной картины.
– Запри же дверь и иди скорей ко мне, – с придыханием произнесла она и поманила пальцем.
Дверь он запер – не дай бог, зайдёт кто, но идти к ней не торопился.
– Это безрассудство. Нас могут застать…
– Ты раньше не отличался рассудительностью. Что случилось? – в голосе Маргарет появилась озабоченность. – Ты как будто избегаешь меня. В записке ерунду какую-то написал.
– У меня есть обязанности коменданта гарнизона…
– Я что-то не вижу отрядов неприятеля под стенами замка, которые могли бы настолько занять тебя, чтобы ты не сумел выкроить полчаса для своей герцогини.
Он понял, что тянуть с объяснением больше не имеет смысла.
– Ваша светлость, я решил переосмыслить наши отношения и пришёл к выводу, что они должны прекратиться. Я, видите ли, с почтением отношусь к вашему мужу, и мне неприятна сама мысль, что наше с вами легкомысленное поведение может нанести ущерб его репутации.
– Что это такое ты себе придумал? – улыбнулась она растерянно. – Иди же сюда, я покажу тебе, как соскучилась.
– Прошу вас немедленно покинуть моё скромное обиталище.
– Мы снова на вы? Понятно… Покинуть, значит. Хорошо. Но обними меня в последний раз и расстанемся с приятными воспоминаниями.
В иных обстоятельствах Закари не преминул бы воспользоваться этим щедрым предложением, но только не теперь…
– Это правда, что вы были с Вольдемаром?
Она покраснела и натянула на себе одеяло.
– И что с того? Должна же я была как-то развлекаться. Но с тобой всё иначе…
– Какая гадость! Я вынужден повторить свою просьбу оставить меня в одиночестве.
Вместо ответа она заплакала, тем не менее оставаясь неподвижной.
В этот момент в дверь постучали. Грубо. Кулаком. Потом, приглушённый толстыми досками, послышался знакомый до отвращения голос Вольдемара:
– Баронет Вентер, именем герцога Альбрукского откройте!
Закари посмотрел на герцогиню, та накрылась одеялом с головой.
Стук повторился.
– Открывайте сей же момент, или дверь будет выломана!
Закари отодвинул засов. Дверь распахнулась, как от удара ногой.
За ней в свете факелов стоял сам герцог Альбрукский, за ним маячили лица нескольких ратников, среди которых явно довольный ситуацией Вольдемар.
– Чем могу служить, ваша светлость? – стараясь оставаться спокойным, спросил Закари.
Герцог взглядом показал, чтобы ему не препятствовали, баронет склонил голову и попятился. Золотое Сердце величественно ступил в комнату. Вольдемар хотел было идти следом, но Закари захлопнул дверь перед его носом.
Комендант понимал, что этот визит не случаен. Это была явная интрига. Он с лёгкостью мог представить себе, как это случилось: служанка, посвящённая в сердечные дела госпожи, рассказала обо всём Вольдемару, а тот, желая отомстить, герцогу…
– Мадам, извольте снять с головы покрывало, – холодно приказал Ренольд.
Маргарет повиновалась. Взгляд её был полон отчаяния.
– Немедленно отправляйтесь к себе.
Пока она одевалась, герцог отошёл к окну и сделал вид, что вычисляет фазу восходящей луны. Как только дверь за герцогиней закрылась, он произнёс с досадой:
– Чёрт возьми, Закари! Я до последнего надеялся, что это недоразумение, что тебя оклеветали недруги. А я ведь, признаться, видел тебя своим преемником… – тут он смахнул непрошеную слезу. – На самом деле я уже не в том возрасте, чтобы придавать большое значение подобным пустякам. Если бы об этом знали только мы трое, я бы просто отослал тебя на какую-нибудь отдалённую заставу.
Он распахнул дверь и объявил так, чтобы слышали все:
– Закари Вентер, я больше не могу доверять вам и отстраняю от обязанностей коменданта замка. Поединок состоится завтра же. Я убью вас перед обедом, – объявил герцог и удалился.
Баронет поклонился.
