Начиная с 1620–1630‐х годов развитие культуры ускоряется. Под предводительством «короля войны» Людовика XIII и первого министра, кардинала Ришелье, страстно желавшего раздробить клонящуюся к закату испанскую империю, французское общество становится одним из самых утонченных в Европе. Национальное искусство хорошо выглядеть изобретается не только при дворе, но и на улицах столицы. Идеальную модель поведения создал Никола Фаре в 1630 году, описав ее в книге «Порядочный человек, или Искусство нравиться при дворе», переиздававшейся шесть раз вплоть до начала царствования Людовика XIV. У автора появилось множество подражателей. Речь в его книге идет в первую очередь о новом светском коде, а не об умалении предполагаемых доблестей аристократии. Юристы, основа современного государства, администраторы и люди, преданные трону, стремились подняться по социальной лестнице, копируя вкусы и блеск старой знати. Наступает время французского стиля, а от всего испанского — темных тканей и сложного поведения — общество отказывается. Обычаи меняются не сразу, и блеск и роскошь мужской моды порой превосходят женскую. Появляется новый тип светского мужчины — в кружевах и лентах, с перьями на шляпе, острой бородкой и длинной шпагой на боку — именно этот образ Александр Дюма позаимствовал для создания своих знаменитых мушкетеров. Не нужно иметь голубую кровь или быть военным, чтобы вышагивать в новых нарядах по улицам Парижа или коридорам модных салонов. Сапоги, высокие или не очень, придают внешности мужчины благородство — до такой степени, что насмешники потешаются над теми, кто носит их «всегда, без лошадей, мулов или ослов», то есть над теми, кто не ездит верхом. Начиная с 1635 года сапоги становятся очень широкими; их наверняка опрыскивали духами. В конце царствования Людовика XIII модники сопровождают каждое свое действие тщательно изученными жестами, двигаются «на цыпочках», разговаривая, «кивают головой в такт речам». Благоухая духами, делая глубокие поклоны и реверансы, «они одеваются не для того, чтобы скрыть наготу, но наоборот, чтобы показать себя», — язвит поэт Франсуа Мейнар. Повсюду можно встретить «напудренных и надушенных Адонисов», окутанных облаком духов, сообщающих об их приближении и, как им кажется, заставляющих сожалеть об уходе. Неизменные перчатки служат для покорения женщин и всех, кто их видит. От них не отстают и представительницы прекрасного пола, распространяя вокруг себя такой же, если не более сильный, запах эротических духов. В этой среде и детям, в перчатках, сапогах и надушенным, нельзя было не следовать правилам.

Описи товарной наличности отражают эту тенденцию. Посмертная опись имущества покойной супруги Пьера Франкёра, парфюмера и камердинера короля, составленная в 1631 году, очень неполна. Тем не менее в ней указано наличие в лавке перчаток, украшенных шелковыми ленточками, надушенных перчаток из шевро и бараньей кожи, а также кипрской пудры для тела с добавлением дубового мха, мускуса и цветов жасмина или розы, которая оставляет сильный и стойкий аромат. Упоминаются и «душистые салфетки», которыми перекладывают дезабилье и ночные рубашки.

В составленной в июле 1636 года большой описи имущества Антуана Годара, торговца перчатками и духами с улицы Пеллетери, что на острове Сите, на берегу Сены, около собора Парижской Богоматери, профессиональные подробности описаны на тридцати страницах. Здесь мы можем дать лишь краткий обзор отдельных видов роскошной продукции. Этот мастер ремесла был одним из самых процветающих. Он обладал, что было редкостью, двумя маленькими серебряными пластинками с изображением Людовика XIII и королевы Анны Австрийской. Под патронажем августейшей четы клиенты могли приобретать себе надушенные франжипаном перчатки с красными или желтыми обшлагами; перчатки из кожи ягненка или из шевро и ягнячьей кожи; перчатки, сшитые на английский манер (с двойным швом); ароматизированные франжипаном перчатки из бараньей кожи; черные перчатки из бараньей кожи, сшитые на английский манер; из бараньей кожи с красными обшлагами; отделанные галуном и выстиранные; отделанные и выстиранные с широкими обшлагами; вандомского фасона без обшлагов, белые и навощенные, или белые и желтые; замшевые на английский манер, отделанные кружевами и надушенные франжипаном, на подкладке из шелкового муара; с фламандскими кружевами; большие перчатки из оленьей и бараньей кожи на подкладке из ратина, с галуном и бахромой; из оленьей кожи; другие большие перчатки из телячьей и бараньей кожи, отделанные панбархатом и с вышивкой; из бараньей кожи, отделанные панбархатом разных цветов; большие перчатки из оленьей кожи, белые или окрашенные (по 1 ливру 10 су за пару); из собачьей кожи; маленькие черные перчатки из бараньей кожи; маленькие перчатки из оленьей кожи, окрашенные; из бараньей кожи с внутренним швом и вырезом; облегающие с красными концами, украшенные мехом английского кролика; из бараньей кожи, вышитые шелком сверху; на шелковой подкладке, отделанные атласом; из белой замши с вырезом; белые с вырезом из кожи оленя, лани или замши; для соколиной охоты; для ношения птиц; с вырезом из бараньей кожи, вывернутой на изнанку; для исполнения танца «гимбарда» — из оленьей кожи, с вышивкой и лентами, «как белые, так и стираные». Также в продаже были перчатки из шерстяной ткани разных цветов; очень дорогие мужские (по шесть ливров за пару), шитые золотом и серебром, и женские по семь ливров, отделанные «капюшоном» или лентами. Были также в продаже перчатки на девочек, на детей, в частности перчатки без пальцев, а также очень дорогие модели светлых перчаток вандомского фасона. Очень нежные, сшитые из шевро, эти последние пользовались огромным спросом.

Товары здесь были на все случаи жизни, на любой вкус и кошелек. Во времена Людовика XIII наблюдался настоящий бум ароматизированных перчаток. Мода на сапоги и перчатки вдвойне сублимировала смерть, потому что кожа огромного количества безжалостно убитых животных, в том числе собак и кошек, превращалась в щит против чумы и в то же время в эротичное украшение. Она была щедро пропитана мощными аттрактантами, бесцеремонно извлеченными из половых желез экзотических животных. Таким образом, человеческие носы с самого раннего детства привыкали вдыхать смерть, превращенную в ольфактивный экстаз. Барб совершенно спокойно говорит об этом и приводит рецепты для выделки кожи, чтобы делать из нее потом веера и перчатки. В первом случае куски кожи следовало пропитать цветочными ароматами, затем закрепить составом, где доминирует цивет. Во втором случае кожи первым делом вымачивали в воде с флёрдоранжем, потом из них шили перчатки, затем их окрашивали смесью красной, коричневой и желтой красок, после чего укладывали между слоями цветов. Их можно также сразу напитывать при помощи губки смесью амбры, мускуса и цивета с добавлением небольшого количества водной настойки тысячелистника — автор приводит множество ее вариантов. После сушки перчаткам придают форму. Перчатки из собачьей кожи или из шевро «под собаку» следует увлажнять изнутри — это называется «стирать перчатки». Франжипан окрашивает кожу в красноватый цвет, но также придает сильный запах, напоминающий духи из красного жасмина. Трудно сказать, о каком именно его действии говорилось в 1636 году, возможно, об обоих.

Один из персонажей трагикомедии «Виллан, крепостной» (1623) Филипа Мэссинджера, английского драматурга елизаветинских времен, говорит: «Мадам, я бы поцеловал вам руку, но она в перчатке, а запах цивета мне неприятен». Неужели носы островитян устояли перед натиском животных ароматов, захвативших сначала Италию и Испанию, а потом Францию? Эта реплика показывает, что новый код этикета требовал коснуться губами надушенной перчатки дамы. Может быть, именно здесь причина того, что кончики пальцев женских перчаток часто бывали отрезаны? Ухоженные ногти и душистые притирания наверняка не позволяли этим крошечным участкам тела предстать в своем естественном виде — возможно, во избежание риска заразиться чумой, если защитная броня вдруг даст трещину. В любом случае у потенциальных фетишистов остается очень мало возможностей возбудиться, а красавицы тем временем водят своих воздыхателей за кончик носа, прикрывшись кожаными веерами, распространяющими опьяняющий аромат.

Мода на духи сохраняется во Франции и в середине XVII века. Об этом свидетельствуют посмертные описи имущества Никола Русселе, перчаточника-парфюмера с улицы Сент-Оноре (1641); Шарля Мерсена, торговца парфюмерными изделиями с улицы Лувра (1642); Пьера Куртана с улицы Сент-Оноре, торговавшего под вывеской Лотарингского креста (1649). Отметим лишь те товары, которые не упоминались в вышеприведенных посмертных описях. Первый торговец предлагал множество моделей перчаток, некоторые из них увлажнялись изнутри тыквенным маслом, другие — вандомского фасона цвета флёрдоранжа или очень длинные женские, или надушенные перчатки из собачьей кожи; помимо тыквенного масла использовалась ирисовая пудра. Второй торговал в основном духами и ароматами: кипрскими пудрами для тела, белой и серой, пудрами из фиалки, ириса, кедра и а-ля марешаль, мускусной кипрской пудрой. В его распоряжении были апельсиновая и розовая воды, и в количестве двухсот пинт — ангельская вода, благоухающая бензойной смолой, — этой водой душили одежду и перчатки. Кусочки мыла по одному су наводят на мысль о робких попытках мыться. Он торговал розовым деревом и кедром, засушенными розами, салфетками для туалетных столиков и душистыми шелковыми пуговицами, роскошными надушенными вышивками, бережно хранившимися вместе с кожами в шести надушенных сундучках. Все это имущество было оценено в 45 ливров. Третий в 1649 году торговал перчатками, мылом, пудрой для волос, запах которой не уточняется. В его магазине было много кусков кожи разных цветов, часто надушенной, иногда жасмином, а также формочки для изготовления подвесок из душистой пасты и четок.