Хотя речь и идет о бурлескных стихах, авторы которых не претендуют на то, чтобы их воспринимали всерьез, тем не менее в них скрывается жестокая мизогиния, и в ее основе — созданный демонологами образ ведьмы. В Европе демонологи отправили на костер тысячи мнимых пособниц Сатаны, в основном крестьянок и старух. В начале процесса их раздевали догола, сбривали с тела абсолютно все волосы, и судьи искали дьявольскую отметину. Палач или врач вонзал туда длинную иглу; отсутствие боли и крови позволяло сделать вывод, что речь шла именно о печати Искусителя, оставленной на новой жертве. Неизвестно, что испытывали судьи, созерцая увядшую наготу и чувствуя исходящий от этих тел запах: об этом не сохранилось никаких письменных свидетельств. Тем не менее в некоторых юридических документах описываются предполагаемые сексуальные отношения с демонами во время шабашей, так как специальные инструкции предписывали судьям получить точнейшие признания об этом. Сохранившиеся исповеди чрезвычайно страшны, хоть и практически одинаковы: демонологи ждали свидетельств о чрезвычайной болезненности полового акта с дьяволом, так как его пенис считался покрытым иголками и ледяным. Иногда судьи желали добиться признания, что женщина испытала запретный оргазм. Это, по-видимому, преувеличение и анахронизм, потому что медики той поры считали женский оргазм необходимым для рождения на свет красивых детей, в особенности мальчиков. В период самой ожесточенной охоты на ведьм это же мнение разделяет испанский теолог Франсиско Суарес (1548–1617). Мнимым ведьмам ставится в упрек скорее сладострастие, так как способности родить детей они лишены по причине преклонного возраста. В этот трагический период на Западе был сформулирован основной запрет на получение удовольствия ради удовольствия, без цели продолжения рода: любые сексуальные отношения должны осуществляться исключительно в рамках брака с целью иметь потомство. Пожилая женщина, таким образом, не имеет права на секс. Мракобесие, в тиски которого она попадает, обвиняет ее в связях с демонами, если только она осмелится выразить свои потребности или желания.

С 1550‐х по 1650‐е годы складываются новые нормы поведения. На смену оптимистическому взгляду на жизнь приходит идея неизбывной вины человека перед суровым Богом. Возникает глубокое напряжение между надеждой на спасение и страхом проклятия. С согласия Создателя, в руках которого он является инструментом для исправления грешников, Сатана отныне проявляет себя повсюду и во всем. Франсуа де Россе или Жан-Пьер Камю предупреждают, что он шаг за шагом следует за своими жертвами. Самые драматические изменения касаются женского пола. Средневековое клерикальное женоненавистничество — ничто по сравнению с тем, что обрушивается на светский мир в эту трагическую эпоху. С точки зрения закона женщины всегда остаются несовершеннолетними и теряют всякую независимость. Слабые создания с дурно пахнущими выделениями, изматывающими ежемесячными кровотечениями и изнуряющей мужчин сексуальностью — такими были представления о женщинах в один из худших периодов их истории. Считалось, что сами они не могут достичь спасения, поэтому должны постоянно находиться под контролем мужчины, чтобы не допустить свойственного им всем желания отдаться Дьяволу. Отсюда следует абсолютная необходимость замужества — как для того, чтобы заставить их спасти свою душу, так и для ограничения всепоглощающей женской чувственности.

Демонизация женщин, по всей вероятности, была средством узаконить мужской контроль за ними: он становился все более жестким. Ценится, да и то временно, только юная девушка из грез поэтов, потому что она символизирует жизнь. Лесть в ее адрес помогает добиться желаемых удовольствий. Далее следует брак — клетка для супруги. Она должна быть скромной и верной, ей полагается производить на свет красивых деток и при этом, как улитке, тащить на себе весь дом. Дальше ее ждет ад, потому что старение для женщины — это катастрофа. Дурно пахнущая в начале жизни, несмотря на уверения поэтов, делающих вид, что это не так, тошнотворная и опасная во время менструаций, в старости она становится символом гниения, потому что трагическая барочная культура ассоциирует женщину в возрасте со смертью. Это позволяет лучше понять распространенную в Европе охоту на ведьм, служанок Сатаны, признанных такими же гадкими, как он. Не боятся ли на самом деле мужчины, что, отдаваясь Дьяволу, женщины, часто достаточно независимые, отберут у них власть?

Положение вещей медленно меняется лишь с середины XVII века, когда на старую женщину понемногу перестают смотреть как на средоточие зла. Одновременно с этим постепенно прекращаются юридические преследования так называемых демонических сект. В 1653 году в комедии «Шалый, или Все невпопад» Мольер уже в более обнадеживающей манере описывает двух дерущихся матрон, одна из которых обвиняет другую в колдовстве. В классическую эпоху дьявольская вонь вызывала меньший интерес, чем у предыдущих поколений, которые ассоциировали ее с чумой.