На углу улицы Сербской и Боимов (теперь Старожидовской называется) находится каменный дом Клопотовский. С этим домом связана целая серия судебных процессов. И хоть принёс он действительно немало хлопот своим владельцам, но название его происходит от фамилии уважаемого мещанина Клопота.

Когда-то в Львове домам давали имена, как людям. Клопот, мечтая о том, что дом однажды станет прочным фундаментом его рода, назвал его своей фамилией. Но человек предполагает, а Бог располагает. Каждый, кому переходил дом то ли по наследству, то ли в собственность после покупки, в скором времени прикладывал все усилия, чтобы только от него избавиться.

А все хлопоты состояли в том, что в доме было нечто пугающее. Оно появилось сразу после смерти его первого хозяина. Однажды ночью вдова София Клопотова и дочь Екатерина Клопотовна услышали шуршание на крыше: будто что-то тяжёлое волокли. А потом прозвучал вопль:

– Ой, не могу! Сейчас брошу! Сейчас брошу! Уже бросаю!

И так каждую ночь. Кто же мог это выдержать? И с тех пор началась бесконечная передача дома, как мяча, от владельца к владельцу: Баргли, Шуцкие, Мазанки, Карчевичи, Невчасы… Все они, только купив имение, старались как можно быстрее его продать. Но при этом они не говорили ни слова о пугающих звуках. Наконец магистрат сам его выкупил в 1641 году и начал сдавать в аренду.

Арендаторы так запустили дом, что выглядел он как тёмная заброшенная свалка, «в которой никакой христианин из-за смрада и разрухи жить не хочет», – писалось в магистратских бумагах.

И вот в 1664 году, когда уже там и в самом деле никто не жил, забрел в дом один бедный проволочник, который блуждал целыми днями по городам и сёлам, ремонтируя инструменты.

Был поздний вечер‚ и на улице моросил осенний пронзительный дождь.

Проволочник примостился на груде досок и задремал. Среди ночи разбудил его шум – кто-то волочил какой-то груз, и при том громко вздыхал. Проволочник подумал, что это вор перепрятывает краденное. Но тут неизвестный застонал ещё громче и воскликнул:

– Ой, не могу! Не могу, сейчас брошу! Уже бросаю! Ой, брошу!

Проволочник от испуга вскочил на ноги и как гаркнет:

– Бросай! Бросай уже наконец! Чтоб тебя на том свете бросало!

Стоило только ему крикнуть, как эхо прокатилось по пустым комнатам, и на проволочника посыпался дождь золотых талеров.

Когда звон прекратился, прозвучал вздох облегчения‚ и воцарилась мёртвая тишина.

С того времени никто больше в доме никого не пугал, а проволочник на те деньги смог наконец и своим домом разжиться, да ещё и детям его тех денег хватило.

Видно, была у покойного пана Клопота совесть не чиста, раз приходилось ему после смерти по дому шастать.