Остановись, мгновенье! Как замедлить бег времени

Представьте, что вы сидите за столом в комнате, где больше ничего нет. Телефон и прочие личные вещи вы оставили при входе. Вам не на что отвлечься. Единственная ваша задача — сидеть за столом и бодрствовать. Сколько времени вы выдержите в таком помещении наедине со своими мыслями? Минуту? Десять минут? Час?

Социальный психолог Тимоти Уилсон из Виргинского университета в своей лаборатории подвергал группу студентов, заранее предупредив их об этом, неприятному воздействию электрошока. Это оказалось настолько болезненно, что студенты были готовы заплатить небольшую сумму, чтобы не получать второго удара. После этого их приглашали по одному в комнату, где стояли только стол и стул, и на четверть часа оставляли наедине со своими мыслями — без возможности отвлечься, при полном отсутствии на столе какой-либо аппаратуры. Участникам эксперимента объяснили, что нажатие на кнопку вызовет такой же удар током, как и в первой части эксперимента.

«Мы не представляли, что нас ожидало», — рассказывает профессор Уилсон в интервью Boston Globe. Некоторые коллеги по команде задавались вопросом: «Зачем нам это? Никто не будет по своей воле подвергать себя удару». Но всё произошло совсем иначе.

Две трети мужчин и четверть женщин нажали на кнопку. Некоторые даже несколько раз. Один достиг немыслимого количества — 190 ударов в течение 15 минут.

Люди почти не могут находиться наедине со своими мыслями. Так интерпретирует результаты эксперимента профессор Уилсон. Они подвергают себя ударам тока от скуки. Почему так сложно выдержать ее? Почему четверть часа порой тянется нестерпимо долго, а в других ситуациях пролетает в мгновение ока? Разве может время течь с такой разной скоростью?

Время — четко определяемая физическая величина. Четверть часа везде на Земле длится 900 секунд, или 15 минут. Четверть часа можно измерить с точностью до тысячной доли секунды, так же как мы измеряем температуру с помощью термометра. Но как бы ни были точны измерения, мы ощущаем температуру по-разному — в зависимости от ветра, солнца и влажности воздуха. Та же история и со временем. «Когда ты в обществе любимой девушки, то кажется, что пролетела только минута. А когда сидишь минуту на раскаленной печке, кажется, что прошло два часа», — говорит самый известный, пожалуй, исследователь времени Альберт Эйнштейн. Он доказал, что время — относительная физическая величина. Для нашего мозга она тоже непостоянна.

Исследователи долго занимались поиском часов внутри человека. Безуспешно. В нашем организме и в голове работают разные системы, управляющие ритмом сна и бодрствования, с точностью до миллисекунды регулирующие наши движения и контролирующие чувство голода в зависимости от времени суток. Хотя все эти системы связаны друг с другом, как колесики часового механизма, этим часам не хватает стрелки. В нас ничто не работает как часы. Совсем наоборот. И хотя мы упорядочиваем наш мир по точнейшим атомным часам, погрешность которых даже через 10 млрд лет будет меньше секунды, внутри нас время работает совсем иначе. Мы ощущаем его.

Именно поэтому 15 минут пролетают мгновенно, когда мы проводим их с любимым человеком, но тянутся медленно, когда мы, сидя в ресторане, ждем припозднившегося знакомого, или становятся почти невыносимыми, как для участников эксперимента Уилсона. Мы ощущаем время по-разному в зависимости от ситуации и нашего возраста.

В детстве время ожидания Рождества казалось мне самым долгим в году. Ежедневная плиточка шоколада была призвана отвлечь меня. Но тщетно. Тогда двадцать четыре дня напряженного ожидания ощущались как вечность. Лишь сладостный звон колокольчика в сочельник, символизирующий появление младенца Иисуса, а значит, подарков, приносил избавление. Мои родители и сейчас звонят в колокольчик, когда мы собираемся на Рождество. Его звук не изменился. Но мои ощущения годы спустя стали совсем иными. Вместо того чтобы почувствовать облечение, я пугаюсь. «Неужели прошел еще один год? А где же эти двадцать четыре дня? Где месяцы, предшествовавшие им? Почему время летит так безудержно?» Мое восприятие времени явно и основательно изменилось.

Восприятие времени зависит в том числе от количества прожитых лет. Так, с одной стороны, кажется логичным, что с возрастом время летит стремительнее. Ведь когда день рождения празднует двухлетний ребенок, то год соответствует половине прожитой им жизни. А в пятьдесят лет год — это только 2% жизни. Когда я бегу марафон, то километр как часть дистанции длиной 42,2 километра кажется мне незначительным расстоянием. Но когда я иду за хлебом, километр — это уже далеко. Если рассматривать год как долю нашего жизненного пути, то для двухлетнего она гораздо больше, чем для пятидесятилетнего. С годами доля уменьшается и ощущается короче.

Такой образ мыслей популярен, потому что он понятен. Но он несовершенен. Если исходить из такой идеи, для пятидесятилетнего человека один час должен проходить в 25 раз быстрее, чем для двухлетнего. Тот, кому приходилось хоть раз в течение часа ждать запаздывающего поезда, знает, что это время может тянуться очень долго, и неважно, сколько вам лет. Важно то, что происходит.

Люди всегда рассказывают, что, когда случаются автомобильные аварии, железнодорожные катастрофы или обвалы, время словно останавливается и всё происходит как в замедленной съемке. Причины изучает Дэвид Иглмен, невролог из Стэнфордского университета. Сам он в детстве падал с крыши и тоже пережил ощущение замедленной съемки. Исследователь нашел ответ. На головокружительную высоту 31 метр Иглмен поднял группу людей, на которых были страховочные ремни. У подвешенных на крюках участников на запястья были надеты особые цифровые часы. Вместо времени на них мигали цифры от 1 до 9. Цифры появлялись и исчезали так быстро, что их нельзя было разглядеть невооруженным глазом. Если бы изображение на часах замедлилось, цифры, напротив, были бы отчетливо видны.

Путем нажатия кнопки крючок открывался, участники эксперимента летели спиной вниз и приземлялись на сетку. Во время падения их попросили распознать цифры. Если бы падение шло в замедленном темпе, они должны были бы их видеть; но этого не произошло: никто не мог распознать цифры. И всё же падение повлияло на их ощущение скорости времени. Оказавшись на земле, участники эксперимента переоценивали время падения примерно на 36%.

Ощущение течения времени возникает, когда мы смотрим назад. Представим, что наш мозг постоянно протоколирует все переживания. Как дневник, во всех деталях. Когда мало что происходит, протокол помещается на одном листе. А когда мы падаем с 31-метровой высоты, наш мозг в боевом состоянии и стремится получить как можно больше информации, чтобы сохранить способность к реакции. Фиктивный протокол охватывает несколько папок, ведь для особых событий в голове требуется место.

Потребность в дополнительном месте способствует тому, что в наших ощущениях время становится более продолжительным. При падении на сетку или с крыши дома мозг вынужден справляться с совершенно новой ситуацией. Это связано с большим объемом информации и особым образом мотивирует наш мозг к работе. Это как раз та новизна, которая важна для нашего ощущения времени. Позже время кажется нам тем длиннее, чем больше событий произошло за определенный период. Как и в случае с долгим чувством влюбленности, нестандартные события, судя по всему, серьезно влияют на наши ощущения.

Когда мозг впитал много информации и хочет запротоколировать ее, появляются моменты, которые мы стремимся сохранить в памяти.

Этим объясняется, почему в детстве или в юности год кажется нам длиннее, чем в зрелом возрасте. Мозг ребенка беспрестанно фиксирует новую информацию, поскольку со многими явлениями встречается впервые. Малыш впервые едет на велосипеде без боковых колесиков, ученица впервые играет в школьном спектакле, подросток впервые целуется.

Первые 25 лет нашей жизни наполнены новыми событиями: мы начинаем осваивать профессию, во время учебы в вузе или на работе знакомимся с новыми людьми, вступаем в отношения, возможно, даже заводим детей. Всё это мы делаем впервые. Такое мы не забываем, даже если спустя годы для этих событий по-прежнему в нашей голове нужно много места. Я до сих пор помню многое из того, что случалось со мной впервые. Но какое из тех событий было самым свежим? Каким было последнее действие, которое я совершил впервые в жизни?

Наше чувство времени парадоксально. Есть разница в том, переживаем ли мы события сейчас или смотрим на них по прошествии времени. Поездка на выходные пролетает молниеносно, но в наших воспоминаниях растягивается; и такие выходные кажутся гораздо более длинными, чем дома. Ожидание опаздывающего поезда кажется нам очень долгим, но уже через несколько дней мы не вспоминаем о нем — настолько оно незначительно в водовороте впечатлений и событий. Когда же мы в такой ситуации, время тянется как жвачка, мы не знаем, что делать, тогда оно кажется нам бесконечным.

Тому, у кого есть дети, знакомо протяжное «Мне ску-у-у-чно!». Взрослые не так четко выражают чувство скуки, но им оно тоже свойственно. По последним подсчетам, за время, проведенное в скуке в рабочие часы, только в США в год выплачиваются 100 млрд долларов. В крупных городах люди проводят более 200 часов в год в пробках. Мы высиживаем затянувшиеся встречи, ждем опаздывающих или звона колокольчика в сочельник. Тогда возникает простор для скуки, и она многим кажется настолько невыносимой, что они предпочитают терпеть удары тока, лишь бы ее избежать. Но что же такое скука?

Канадский психолог Джон Иствуд, руководитель, пожалуй, единственной в мире «Лаборатории скуки», определяет ее как неисполненное желание приносящей удовлетворение деятельности. Мучения нам доставляет не само отсутствие занятия, а отсутствие наполненности смыслом. Скучающие рассказывают о трудностях с концентрацией, мысленном сосредоточении, об отсутствии мотивации и усталости. С одной стороны, они ощущают вялость, с другой — отсутствие покоя и раздражительность. И хотя это чувство неприятно, исследователи настаивают, что скука обладает множеством положительных аспектов и важна для человека. Как и страх, она призвана помочь нам, открыть на что-то глаза.

Философ Андреас Эльпидору из Луисвилля много лет изучает скуку и одним из первых указал на ее значение в жизни. Во время нашей беседы он объяснил, что часто ее путают с расслабленностью: и то и другое представляет собой состояние без активной деятельности. «Скучать никто не любит», — говорит Эльпидору. Скука — неприятное чувство. По определению. Если ощущение, которое мы испытываем, нам приятно, это не настоящая скука.

Сравнение с болью демонстрирует важность скуки. Боль возникает, когда в нашем организме что-то идет не так, как должно идти. Она сигнализирует о неполадках, которым мы должны уделить внимание, которые нужно устранить. Если мы слишком долго сидим на неудобном стуле, начинает болеть спина. Четкий сигнал о необходимости сменить положение тела, а лучше встать и размяться. Аналогичное предупреждение для нашей психики несет в себе скука. Она тоже содержит призыв к переменам. «Скука — это сигнал, призванный вернуть нас на правильный путь», — объясняет Эльпидору. Она действует как корректор в голове, помогая нам осознать, когда наши действия не способствуют продвижению вперед. Никакое другое чувство не демонстрирует более явно разницу между тем, чего мы хотим достичь, и уже достигнутым. Если она слишком велика, мы ощущаем дискомфорт. Так, скука привлекает наше внимание к занятиям, которые нас не наполняют, и, будучи «неприятным» чувством, мотивирует нас что-то предпринять против этого. Но мы не любим слушать сигналы неприятных ощущений. Если мы будем к ним прислушиваться, придется критически посмотреть на свое поведение и, возможно, даже поменять его. А кому это нравится? Именно поэтому мы гоним скуку, отвлекаясь, или приглушаем боль с помощью таблеток, или вытесняем страх.

Положа руку на сердце, ответьте, когда вы в последний раз по-настоящему испытывали скуку? В сегодняшнем мире ей почти не осталось места. Мы постоянно спешим в течение рабочего дня, по вечерам занимаемся с детьми; и даже если вдруг на минутку возникает скука, мы легко прогоняем ее ловким движением руки по экрану телефона. Во время строгого карантина в пандемию коронавируса, когда были закрыты бары и кинотеатры, можно было наблюдать за тем, насколько мало принимается скука в нашем обществе. Интернет, всевозможные газеты и журналы наполнились советами, как разумно использовать внезапно освободившееся время. Я знаю многих людей, которые оказались в состоянии стресса, пытаясь заполнить свободное пространство в жизни. Запустить виртуальный проект, укрепить мышцы, покрасить кухню. Лишь бы не впускать в свою жизнь скуку!

Мы на корню губим это чувство, одновременно игнорируя сигнал, который очень нужен нам как компас на жизненном пути, так же как ощущение боли или страха.

Можно подумать, что неприемлемость скуки — феномен цифровой эпохи. Но это не так. Уже в античные времена ее пренебрежительно называли «монашьей болезнью». В Средневековье церковь объявила скуку пороком. Но современные люди, по сравнению с людьми прошлого, могут легко избежать ее. Постоянное наличие всевозможных объектов, на которые можно отвлечься, рассеивает внутренний фокус, который может возникнуть только в состоянии скуки.

Если мы хотим дать шанс скуке и, как следствие, новому ощущению собственного времени, мы должны осознать ее положительные стороны. Наряду с корректирующей и мотивирующей силой, ценность скуки в том, что она помогает нам погрузиться в собственные мысли. Начинается полет фантазий, могут возникнуть идеи, которые никогда не пришли бы нам в голову. И действительно, уже несколько лет ведутся исследования, может ли скука стимулировать креативность. Для этого участников разных экспериментов просили на протяжении долгого времени выполнять монотонные задачи, вызывающие мучительные ощущения. Некоторые должны были подолгу смотреть на заставку на экране, другие сортировали красную и зеленую фасоль в миске по цветам, третьи переписывали страницами номера из телефонной книги. После этой предписанной скуки большинство показывали более высокие результаты в творческом тесте, чем другие участники группы, которым разрешалось отвлекаться или которые выполняли более сложные задания. Исследования в этой области только начинаются, но многое указывает на то, что скука, допущенная в жизнь, повышает наш интерес к новому.

Вдобавок скука может дать нам шанс заняться своим внутренним миром. По словам Андреаса Эльпидору, она стимулирует личностный рост и поиск смысла, с добрыми намерениями вытесняя нас из зоны комфорта. В ходе исследования, проведенного в 2009 году, на примере 123 американских пар исследователи смогли обнаружить связь между пересекающимися любовными кругами, удовлетворенностью в браке и чувством скуки. Пары, которые жили седьмой год вместе и ощущали скуку, часто отдалялись друг от друга, а если спустя девять лет совместной жизни оставались вместе, то их неудовлетворенность возрастала. Здесь ясно, насколько важно воспринимать скуку всерьез и понимать ее как импульс к урегулированию. «Знание о потенциале скуки — первый шаг на пути ее использования в своих целях», — резюмирует Эльпидору.

Скука появляется в какие-то минуты повседневной жизни, например в приемной, в очереди в супермаркете или в пробке. Но если мы не можем выдержать и нескольких минут в туалете без смартфона, то, конечно, мы не даем скуке проникнуть в нашу жизнь. И уже сегодня есть результаты исследований, свидетельствующие, что скука помогает нам, давая разрядку. Когда мы ничего не делаем, мозг не отключается, а работает в особом, пассивном режиме; и это крайне важно для упорядочивания опыта, впечатлений и понимания эмоций — иными словами, для осознания пережитого.

«Но ведь еще нужно время, чтобы просто посидеть и посмотреть в одну точку». Эти слова приписывают Астрид Линдгрен, предугадавшей сокровенные мысли современных психологов. Умение переносить скуку прочно связано с состоянием внутреннего покоя. Она приходит и уходит сама. Искусство заключается в том, чтобы оставлять такие пространства; даже если это трудно, даже если мы привыкли быстро находить себе занятия, чтобы избавиться от неприятного ощущения времени и создать иллюзию счастья. Но этого недостаточно, чтобы по-настоящему быть счастливыми. Через определенные промежутки времени нам необходимы моменты скуки, чтобы «заземлиться», прислушаться к себе и сравнить заданные цели с путем, на который мы встали.

Мы не можем изменить физические параметры времени. Пока я пишу эти строки, проходят секунды, «сейчас» превращается в «только что», а «сегодня» становится «вчера». Остановить ход времени невозможно. Но мы можем изменить наше восприятие. Для этого мы должны прежде всего осознанно жить. Это крайне важно именно в наши дни, поскольку наше ощущение времени всё меньше оказывается связанным с постоянными структурами. Раньше весна, лето, осень и зима упорядочивали не только сам год, но и человеческую деятельность. Весну проводили за посевными работами; лето было ознаменовано уходом за полями; осенью приходила пора уборки урожая; а зимой, когда дни становились короче, трудились в доме. Так люди осознанно и интенсивно ощущали смену времен года. Для нас такая структура намного менее важна. Продолжительность нашего рабочего дня не зависит от восхода и заката солнца, свежие фрукты в любое время года для нас само собой разумеющееся явление, а если в январе нам хочется солнышка, мы летим на Карибское море или идем в солярий. Религиозные ритуалы, например Страстная неделя между Вербным воскресеньем и Пасхой у христиан, отдых в Шаббат у иудеев или намаз у мусульман, то есть ритуальная пятикратная молитва, произносимая в определенные часы в течение дня, также утрачивают свое значение. Starbucks работает в Израиле в субботу точно так же, как в воскресенье в Риме. Трудясь посменно, мы превращаем ночь в день. Границы между «работой» и «жизнью» стираются. Электронные письма отправляются и прочитываются в любое время суток. Благодаря гибкому графику и удаленной работе мы сами решаем, когда начинается и заканчивается ли вообще наш рабочий день.

За такую гибкость приходится платить. Действительно, в стартапах нет контрольных часов и не раздается заводской гудок, возвещающий окончание рабочего дня. Но преимущество часов и гудка в том, что они дают нашей голове четкий сигнал: работа окончена. Наше ощущение времени теряется из-за отсутствия границ. Если время — это ощущение и оно становится всё более индивидуализированным и свободным, то мы несем ответственность за это ощущение, так подверженное изменениям и так существенно определяемое объемом информации, которую мы стремимся обработать и зафиксировать, а также ценностью, которой мы наделяем секунды, минуты, часы и дни.

Мы способны предпринимать активные действия, если время течет для нас слишком медленно или летит слишком быстро. Привычки и рутина выхолащивают наше ощущение времени. Информация и процессы, которые постоянно перерабатывает наш мозг, ищут в нашей голове короткие пути и быстрее достигают цели. Мозг так экономит наше время и сокращает воспоминания. Разумеется, мы не можем каждый день прыгать с башни, чтобы заставить мозг выделять особое место для событий на нашей временной шкале. Но мы в силах позаботиться о новых впечатлениях. Только представьте, сколько места наш мозг выделил под детские воспоминания. Посмотрев вокруг глазами ребенка, мы понимаем, что мир полон поводов испытать что-то впервые. Мы можем впервые в жизни пойти на работу новой дорогой. Или приготовить обед из трех блюд, которые еще никогда не пробовали. Если хочется большего масштаба, можно стать волонтером, лучше всего в совершенно новой для себя области. Дайте мозгу стимул, сделайте уже сейчас что-нибудь в первый или в последний раз — это тоже может подействовать. Иногда последний раз тоже бывает особенным и дает нужный эффект. Например, мы можем сходить в любимый ресторан и взять перерыв на полгода. Мы можем провести последний вечер с Netflix и не включать его в течение трех месяцев. Съесть любимое блюдо и взять паузу на год. В эмоциональном отношении последний раз может быть таким же волнующим, как и первый. Даже если мы прерываем какую-то деятельность не навсегда.

Создание эмоциональных воспоминаний поможет нам замедлить время в ретроспективе. Если между Пасхой и Рождеством ваши дни будут наполнены только рутиной, то в сочельник вы удивитесь, как быстро пролетели эти месяцы. Но если нарушать устои, наш мозг начнет писать не отдельные страницы, а целые папки. Так мы сможем перехитрить быстротечное время.

Я столкнулся с тем, что смена перспективы тоже может помочь в этом. Мы несемся по жизни, устремив взгляд четко вперед. Что принесет нам будущее? Бизнесмены борются за инновации, инвесторы пытаются предугадать тенденции. Мы продаем всё более новые технологии, поскольку это дает нам ощущение приближения будущего. Наш техногенный мир устремлен вперед. «В прежние времена новое нуждалось в обосновании, не будучи продолжением старого, которое всегда понималось как само собой разумеющееся. Сегодня всё наоборот: оправдываться приходится традиции, а не инновации», — пишет Рюдигер Сафрански. Вопрос о том, что несет нам будущее, встает повсеместно. Как ослик бежит за морковкой, так и мы гонимся за будущим и никогда его не достигаем. Но ведь человек может иначе относиться ко времени.

Четыре тысячи лет назад на востоке, в Междуречье, прошлое было для вавилонцев временем, которое лежало перед ними. Вавилонское слово Pānātu, означающее «прошлое», имеет тот же корень, что и слова со значением «передняя сторона» и «лицо». Слово Warkītum же тесно связано этимологически с такими понятиями, как «обратная сторона» и «то, что сзади». Трудно представить себе это, услышав впервые, ведь в нашем мире будущее впереди, а не позади нас. Для нас взгляд в будущее означает взгляд вперед. Вавилонцы же приближались к будущему спиной. Представьте, что вы сидите в поезде. Он едет навстречу будущему. Вы смотрите из окна по направлению движения. Всё мчится к вам. Деревья, растущие у железной дороги, пролетают мимо. Вы видите скорость. Вавилонец, сидя в том же поезде, смотрит из окна в противоположную сторону, назад. Туда, откуда он едет. В этом положении деревья не мчатся навстречу ему, а отдаляются всё медленнее с каждым метром. Ширина взгляда назад затормаживает время.

Тот, кто чувствует время как вавилонец, с каждым шагом в направлении будущего смотрит назад на преумноженное прошлое. Если смотреть с позиции настоящего только в будущее, остается совсем мало. Ведь будущее еще не пришло, «сейчас» существует только мгновение, а прошлого в любом случае не видно. Кто не хочет задействовать прошлое, теряет из виду свое время.

Мне очень нравится идея вавилонцев, и я постоянно пытаюсь применять их взгляд на время. В этом мне помогают несколько фраз, которые я записываю в конце каждого месяца. Всего лишь небольшая запись о том, что я пережил за последние четыре недели. Я сажусь, целенаправленно смотрю из окна против движения и ищу в воспоминаниях какую-то мелочь. Записываю ее в блокноте, на листочке или еще в чем-то, смотря что под рукой. Чаще всего через некоторое время я теряю или выбрасываю листочек. Для меня важно не сохранить воспоминания навечно, а поупражняться в ретроспективе. И действительно, я замечаю, что у меня всё лучше получается замечать незначительные моменты, поскольку в конце месяца я хочу написать об одном из них. Последнюю запись в году я делаю не в новогоднюю ночь, а в Рождественский сочельник, за несколько часов до того, как зазвонил колокольчик. Очень успокаивает, когда чувствуешь, что можешь выбрать одно из нескольких небольших воспоминаний на Рождество. Для меня это доказательство того, что я на правильном пути к тому ощущению времени, которое было раньше, когда ожидание рождественских подарков воспринималось как целая вечность.