Полярный круг
Закрытая группа. 4 участника.
Воскресенье, 20:43
Сусанна
Привет всем! Панихида по Софии начнется в 7.00 в первый день Рождества, как часть утренней службы. Я спросила, можно ли принести цветы, но Херманссон ответил «нет».
Агнета
Ой, как жаль, с цветами было бы так красиво.
Он не сказал, почему?
Хокан
Думаю, из чисто практических соображений. Если все принесут цветы, вся церковь утонет в цветах.
Сусанна
А ты приедешь, Агнета?
Агнета
У меня на самом деле другие планы, но не исключено.
Пока не решила. Вы все там собрались?
Гитте
Да, к сожалению.
Агнета
В Стентрэске есть airbnb?
Биргитта
Не знаю. Я живу в Swamp.
Сусанна
@агнетасонямякитало, ты можешь остановиться у меня и моей мамы Сив, если хочешь.
* * *
Временами Гитте охватывало отчаяние по поводу сложившегося положения.
В повседневной жизни она старалась прогонять эту мысль, ведь ей надо было сосредоточиться на своих исследованиях, но ей все труднее становилось находить мотивацию для работы.
Слишком много стало поверхностных и вульгарных людей, которые именуют себя феминистами! Как женщины, так и мужчины, не имея никакой академической подготовки, выступают в дебатах, с важным видом выражая совершенно ненаучные взгляды.
Все из-за интернета.
Интернет, конечно, во многих отношениях произвел революцию. Возможность обмена релевантной информацией с исследователями и коллегами по всему миру – это бесценно. Но когда каждый имеет доступ к глобальной платформе, возникают проблемы. Гитте даже не могла с уверенностью сказать, правильно ли это. Людям, которые не в состоянии сказать ничего вразумительного, не стоит предоставлять сцену и микрофон. Что ни говори о старых средствах массовой информации, но они все же предполагали некий контроль качества.
Мысли такого рода вертелись у нее в голове в тот декабрьский воскресный вечер.
Она сидела в ресторане пансионата Stone Swamp Inn, где ей предоставили номер на первом этаже с видом на задний двор. Лифта в здании не было, а лестниц она избегала. После салата с козьим сыром, орехами, черносливом и авокадо она съела горячее – пасту с грибами и плавленым сыром. На десерт пансионат предлагал очень вкусный шоколадный мусс, а к нему она взяла бокал Castaño Dulce из Монастреля – вино глубокого красного цвета с насыщенным вкусом и фруктовым ароматом.
В ресторане было почти пусто. В отдельных кабинках вдоль задней стены сидели несколько хлебнувших лишку представителей категории «заблудшие дети общества», но они не обращали на нее внимания. Она – женщина средних лет, не соответствующая общепринятым нормам привлекательности, и потому невидимка. Ее это вполне устраивало.
По мере насыщения страх отступал. Она откинулась на стуле, обдумывая этот ужасный день. Заказала себе бутылку Château Musar Hochar Père et Fils Rouge 2016 года и предалась размышлениям. За окнами прошла мимо молодая пара, поддерживая друг друга на обледенелом, плохо расчищенном тротуаре.
Она задалась вопросом, доведется ли ей еще раз заниматься сексом с мужчиной. Женщины – это не ее, она пробовала, но ей это ничего не давало.
Брак с Улофом оказался бурным, кратким и бездетным. Остался только его сын от предыдущего брака Робин, с которым она по-прежнему поддерживала отношения. Да еще воспоминания об их совместной жизни в свинг-стиле – образе жизни, к которому она пыталась приспособиться, но который так и не смогла до конца принять. Правда, она испытывала наслаждение от других мужчин, прикосновений их опытных рук и горячих языков, но при виде того, как Улоф целует других женщин и совокупляется с ними, вся радость улетучивалась.
Так что он оставил ее.
И он тоже.
Она подлила себе еще вина в бокал, пролив немного на скатерть.
Ну и, что называется, «про волка речь – а он навстречь». Викинг Стормберг и еще какой-то лысый мужчина потопали ногами по ковру при входе, отряхивая снег с обуви, и взяли курс на барную стойку. Викинг окинул взглядом зал и заметил ее. Сказав что-то своему спутнику, он направился в ее сторону.
Она привела в порядок выражение лица.
– Привет, Биргитта. Можно мне присесть? – спросил он, стоя по другую сторону стола.
Она выпрямила спину. Он протянул руку, они обменялись рукопожатиями. Он все тот же – те же непокорные слегка длинноватые волосы, те же горящие глаза.
– Конечно, – ответила она. – Хочешь бокал вина?
Он тяжело уселся на стул напротив нее.
– Да, – ответил он, – почему бы нет?
Гитте помахала официантке – безнадежному местному кадру. Попросила принести еще бокал и еще одну бутылку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, вглядываясь ей в лицо.
– Спасибо, – ответила она. – Суставы плохи, а вот с головой все в порядке.
– Ты прилетела сегодня?
– Я не летаю.
Он посмотрел на свои руки – в своей обычной манере. – Ты приехала из-за папы? Я слышал, он совсем плох. – Его нужно срочно перевести в дом престарелых с уходом. Завтра утром встречаюсь со специалистом социальной службы.
Викинг скептически приподнял брови.
– Вот как? – переспросил он. – Ну удачи.
Он пригубил вина, но никак не прокомментировал его качества.
– Как у тебя дела? – спросила она. – Как дети? И как поживают Свен и Карин?
Он проглотил вино и кивнул.
– Хорошо, – ответил он. – У всех все в порядке. Маркус живет тут, в городе, работает на ракетной базе. Он обручен с Юсефин, у них двое детей.
– О, так ты уже дедушка!
– Свен живет в социальном доме в Видселе, а мама в точности такая же, как и всегда. Элин в Стокгольме. Живет одна, насколько мне известно.
– Где она живет? – спросила Гитте.
– Сёдер.
– А, там же, где и я.
– Послушай, – проговорил он. – Вообще-то у меня к тебе дело. В связи с находкой на мосту.
Ясное дело, а чего она ожидала?
– В пятницу вечером, перед тем, как пропала София, – начал он, – в августе тысяча девятьсот восьмидесятого. У вас был читательский клуб. Что-нибудь особенное произошло в тот вечер? Кто-нибудь сказал что-нибудь необычное?
– Ты имеешь в виду Софию? Не сказала ли София…
Он прервал ее, подняв ладонь.
– Нет, – сказал он. – Кто-нибудь из других девушек не сказал ли чего-нибудь необычного?
– Кого ты имеешь в виду? Агнету?
Он посмотрел прямо ей в глаза.
– Например.
Она ощутила прилив злости – все о стальные важнее, чем она.
– Ты расстроился, когда она взяла и уехала, не так ли?
Он продолжал смотреть на нее, не поведя и бровью.
– Поэтому ты живешь один? – спросила Гитте, опустошив свой бокал. – Потому что Агнета не захотела быть с тобой?
На секунду он, казалось, даже удивился, что она помнит такие подробности.
– Я живу один, – ответил он, – потому что моя жена пошла на болото Кальмюрен и утонула.
Зал накренился, Гитте склонила голову набок, чтобы все пришло в норму.
– А, твоя жена. Как бишь ее звали – Хелена?
Он кивнул.
– Именно так. Но если ты помнишь что-либо особенное о том вечере в августе тысяча девятьсот восьмидесятого, то это может оказаться очень ценно.
– Твой папа допрашивал меня, – проговорила она. – Тогда, сорок лет назад. Думаешь, я помню сегодня больше, чем помнила тогда? Или вы потеряли протокол допроса?
Он внимательно смотрел на нее.
– Мне кажется, на допросах вы не были до конца откровенны, – сказал он. – Мне думается, что в вашей группе что-то произошло, какой-то инцидент, в котором ни одна из вас не желала признаваться. По крайней мере, тогда. Сейчас уже можно все рассказать – это не опасно.
Она расхохоталась.
– Ты думаешь, зловонные тайны с годами начинают благоухать?
– Так были какие-то тайны?
– Кому и знать, как не тебе!
– Мне нужно поговорить с тобой об этом, – сказал он. – Хотя нет необходимости делать это прямо сейчас, можем встретиться завтра утром в участке, если тебе это предпочтительнее.
Она снова рассмеялась. Казалось, он собирается встать.
– Сядь, – с казала Гитте. – Она позвонила мне. Агнета позвонила мне. Она села на автобус до Лулео, а в субботу вечером на автобусе Norrlandskusten отправилась в Стокгольм.
Викинг пристально посмотрел на нее.
– В субботу вечером? Агнета позвонила тебе в субботу вечером? И что она сказала?
– Я с ней не разговаривала, она оставила сообщение на моем автоответчике. Она была в Доксте, звонила из автомата в закусочной для дальнобойщиков.
Глаза Викинга сузились.
– И ты совершенно уверена, что это было в субботу вечером? Второго августа?
– Вернее, в ночь на воскресенье, на третье. Она попросила меня сдать ключи от ее работы, сам знаешь, от этих строительных бытовок, в контору муниципалитета в понедельник утром. Они лежали под ее дверным ковриком в Трэске.
– Ты это сделала? Пошла с ключами в контору?
Гитте пришлось ухватиться за край стола, потому что все помещение закружилось.
– Не-а, – ответила она. – Гунилла отвезла меня с моими сумками обратно в Питео в воскресенье вечером. Я попросила Карину.
– Почему она так поспешно покинула Стентрэск? Она ничего вам об этом не рассказывала?
– Думаю, это было вовсе не так поспешно, она давно это планировала. Ее мама лежала в Фюрунэсе, а сама она поступила на курс в Карлстаде. А что? Что ее тут удерживало?
Биргитта снова рассмеялась – у Викинга был такой несчастный вид. Подумать только, его отвергла глупенькая заика, какой удар для его гордости. Она опустошила бокал и попыталась налить себе еще, но бутылка оказалась пуста.
– Карина, – проговорила она и почувствовала, что голос уже не очень повинуется ей. – Карина психопатка. Лгунья, начисто лишенная эмпатии, гипертрофированное самомнение…
Она громко икнула и помахала официантке пустой бутылкой.
– Опасна для своих близких, – добавила она.
Официантка приблизилась, но Викинг жестом остановил ее.
– Я все знаю про тебя и Софию, – проговорила Гитте, ощущая, что сейчас упадет со стула. – Знаю, что она занималась с тобой оральным сексом, Викинг, на заднем сиденье в машине твоей мамы…
Викинг поднялся, бросил взгляд в сторону человека, с которым пришел. Тот сидел в баре с кружкой пива. Скорее всего, коллега – по виду типичная ищейка.
– Известно ли это полицейскому руководству? – спросила Гитте. – Что ты с ней трахался? Ведь трахался же, а? Она тебе надоела? Начала предъявлять требования? Или залетела? У тебя самые веские мотивы, ты – ее бывший…
– Поговорим завтра в участке, – ответил Викинг и задвинул свой стул.
– А что случилось с твоей женой? – спросила она визгливым голосом. – Неужели только я замечаю тут некоторую закономерность? Твоя потребность в контроле, твоя склонность к агрессии…
На его лице вздулись желваки. Он оглядел помещение ресторана, словно ища пути к отступлению.
– Биргитта, – проговорил он тихо, – не позорься.
– За все это, – выпалила она, – ответственность за все это лежит на тебе. Ты виноват. Во всем твоя вина!
Викинг развернулся и ушел, оставив ее одну за столом, из-за которого она не могла подняться.
