21

СКОЛЬКО ИХ ДОЛЖНО БЫТЬ?

Однако у этой медали есть и оборотная сторона.

В индивидуалистической культуре Запада одиночество не воспринимается ее представителями как серьезная проблема. Средний американец скорее будет переживать из-за отсутствия у него широкого круга знакомств — поскольку в его глазах и по мнению окружающих это говорит либо о его профессиональной невостребованности, либо о неумении продавать себя. Отсутствие семьи или детей для него — далеко не трагедия.

Соответственно, если средний возраст вступления в брак для женщин в России — 23,7 года (25 лет для мужчин), то в США он составляет 27,5 лет. В Европе показатели еще выше: 30 лет для Великобритании, для Италии и Нидерландов — 32 года.

В России же чувство одиночества, вызванное отсутствием или небольшим числом людей, относящихся к группе «тыл», становится одной из основных причин стресса и неудовлетворенности своей жизнью. Иными словами, для нас ощущение недостаточной «прочности тыла» само по себе становится поводом для потери душевного равновесия.

Как следствие, если в классическом нетворкинге семья и близкие друзья составляют относительно небольшую долю социальных контактов личности, в российской парадигме эта группа часто гипертрофирована. В итоге «тыл» из опоры превращается в обузу: необходимость поддерживать значительное число непродуктивных контактов ведет к слишком значительным потерям времени и ресурсов. И чем бо́льших успехов добивается человек, тем острее становится проблема: число желающих что-то от него получить растет, а готовых и способных что-то дать заметно не прибавляется. В результате «тыл» начинает потреблять больше ресурсов, чем отдает, и становится дефицитным.

Во избежание такого сценария необходимо соблюдать «гигиену связей» — регулярно проводить аудит своего нетворка и удалять из него откровенно «паразитические» контакты. И в первую очередь это касается именно гигиены «тыла», поскольку в нем подобное явление возникает быстрее и легче всего и одновременно сложнее всего устраняется: к разрыву или охлаждению связей с родственниками и друзьями россияне относятся резко негативно.

Этот эффект также хорошо заметен у представителей южных регионов России. Так, один из важных элементов национальных культур народов Кавказа (во многом перенятый и живущими там русскими) — обширная сеть родственников, связанных обязанностью помогать и поддерживать друг друга. На ранних этапах становления и развития личности эта особенность оказывается безусловным плюсом: при необходимости человек может опереться на уже готовый и значительно более обширный и эффективно работающий нетворк, чем условный житель средней полосы России. Однако довольно быстро такая система приходит в состояние равновесия: как только человек добивается значимых успехов, нетворк начинает работать в обратную сторону. Теперь уже он должен помогать многочисленной родне, жертвуя потенциалом собственного роста.

В глобальном масштабе показательный пример этого явления — Китай, где понятие «семья» практически сакрализировано. Принцип «сяо», или «сыновней почтительности», требует строгого соблюдения субординации, основанной на старшинстве по возрасту, и подчинения своих интересов и желаний воле главы семьи. Как следствие, китайское общество исторически всегда было пат­риархальным и строго иерархическим: практически все формы социальных транзакций в нем либо прямо основаны на родственных отношениях, либо отражают их. Вплоть до корпоративной культуры или даже идеи государства как такового.

Так, если на Западе со времен Жан-Жака Руссо укрепилось понимание государства как формы общественного договора граждан, то с точки зрения конфуцианского канона государство — продолжение семьи, в которой правитель выступает отцом для своих подданных. Соответственно, для них подчинение его воле — не только законодательно закрепленная обязанность, но и моральный долг.

Эти же принципы китайцы переносят на бизнес и личные отношения. С одной стороны, «сяо», легко выходящее за пределы семьи и рода, дает китайцу серьезное преимущество: где бы он ни оказался, он всегда может рассчитывать на поддержку соплеменников. Иными словами, его «тыл» гораздо обширнее, прочнее и сильнее, чем у представителей других культур. Но с другой — вне Китая этническим китайцам редко удается достичь действительно серьезных высот, если только речь не идет о местности, отрасли или сфере деятельности, где они составляют значимое меньшинство. В противном случае возникает эффект «Чайна-тауна», поскольку любой нетворк, сформированный по родственному или этничес­кому принципу, неизбежно будет труднопроницаем извне.

Какой бы обширной и мощной ни была такая сеть, ее потенциал фундаментально ограничен, и рано или поздно человек упирается в потолок ее возможностей. Поэтому практически всех представителей подобных культур, добившихся серьезных успехов, отличает одна характерная черта: они сумели выйти за рамки традиционного нетворка, научившись как удалять из него нефункциональные контакты, так и включать новые, невзирая на родственные или этнические связи.

Отправить