Глава 12
Вадим Жданович Дробынин, глава купеческого рода, владеющего Сердобольским уездом, встретил нас как полагается для его положения.
Преисполненный важности, гордости и разодетый не хуже, чем для светского приема. Точнее, хуже, но купец явно очень старался произвести впечатление.
Соответствующий обидному прозвищу «жирдяй», выданному хозяином горы, Дробынин потрясал обилием подбородков и толщиной пальцев с впившимися в них перстнями.
Костюм его, естественно сшитый на заказ, переливался на солнце настоящим шелком. Дорогой материал, вот только очень чувствительный, поэтому выглядел уже помятым. Зажим на галстуке ослеплял бриллиантами, а довершали этот кичливый образ громадные запонки с камнями, каждый стоимостью как вполне приличный дом в деревне.
Тимофей, позабыв мои наставления про спокойствие и молчание, вытаращился на купца, как на диковинного зверя.
Но тот, к счастью, воспринял это за комплимент и едва заметно улыбнулся.
Рядом с землевладельцем маячил тот самый «плешивый». На фоне своего работодателя помощник смотрелся излишне тщедушным. Лысина его сияла не меньше, чем бриллианты купца.
На мой скромный дорожный костюм Дробынин взглянул со снисходительностью. Чуть задержал взгляд на израненном лице и окончательно сложил обо мне нужное мнение.
Читать его эмоции мне удавалось нелегко.
Всё таки, зная что я артефактор, Дробынин попытался подстраховаться, поэтому имел при себе защитный амулет. Вот только либо тот был слабо заряжен, либо купец пожадничал и купил вещицу попроще.
Мой ментальный дар справился с барьером и теперь передо мной расцветала смесь злорадства и пренебрежения.
Даже место, выбранное для приема, выдавало его истинное отношение. Нас проводили в обычную уличную беседку, обустроенную без особых удобств. Купец объяснил это тем, что в главном здании идут ремонтные работы. При этом извиниться не удосужился.
Да и тон, которым он говорил «ваше сиятельство», был премерзким.
И я, кажется, начинал понимать, почему ему так и не выдали долгожданного дворянства.
Род свой Дробынин считал древнее императорского, чем не забывал хвастаться. Может, поэтому и не давали титул.
А может потому что человек был поганый. Дворянство обязывало к благородству, а его купить нельзя, лишь воспитать в себе. Экзаменов, конечно же, никто не проводил. Но репутация сама за себя говорила.
В общем, я отбросил всякие сожаления, начав нашу беседу.
Сначала купец посетовал, что заказов у него полно, и есть очередь. Но, так уж и быть, для меня постарается подыскать что-нибудь. Это что-нибудь оказалось остатками от глыб, с самых разнообразных мест. И стоимость их была не просто завышена. Дробынин явно издевался.
Меня его ужимки поначалу не раздражали.
Пока он меня недооценивает, можно быть спокойным.
Я сделал вид, что невероятно расстроился. Покусал губы для убедительности и изобразил растерянность. Мол, самонадеянный юнец столкнулся с жестокими реалиями жизни.
Пришлось незаметно пнуть под столом рыжего. Потому что он и на меня стал глядеть, распахнув рот. Не ожидал от меня подобных актерских талантов.
Но поведение Тимофея лишь дополнительно радовало Дробынина, который посчитал парня немного блаженным. И принял это как должное, какую ещё компанию можно ожидать возле меня.
В какой-то момент я еле удержался, чтобы не расхохотаться. Когда купец начал откровенно врать насчет цен и качества своего материала.
— Вы можете, безусловно, на запад податься. Во владения Вышкина. Но у него и материал хуже, и дорог нормальных нет, — важно вещал купец. — Больше потратите на транспортировку. Могу я вам скидку сделать, по-дружески… Допустим, пять процентов, если подпишете контракт на год.
Лишь благодаря неимоверной силе воли удалось не выдать своих чувств. Вопреки моим принципам, на такое предложение захотелось попусту незатейливо врезать наглецу.
— Дорого, — печально вздохнул я и обратился к Тимофею: — Дорого, да?
Рыжий просто отрешенно закивал, что вызвало очередной всплеск злорадства у купца. Парень невольно мне помогал своим поведением. Не ожидал, видимо, что среди благородных такие встречаются. Ну, считающих себя благородными.
— Знаете, Вадим Жданович, — доверительно сказал я. — Материал-то мне и не нужен сильно качественный. Я бы отдал предпочтение количеству. Может вы мне, как человек знающий и безусловно разбирающийся в теме, подскажете. Возможно будет выгоднее приобрести какое-нибудь месторождение, из тех что попроще?
Купец аж несдержанно хрюкнул от такого. Извинился и сделал вид, что раскашлялся, пряча глаза, которые мгновенно загорелись алчностью.
Я подождал, делая самый невинный вид из возможных.
— Александр Лукич, если позволите, — максимально вежливо начал он и, дождавшись разрешения в виде кивка, продолжил: — Понимаю ваше положение. И пойду вам навстречу исключительно в знак расположения. Ну вот добрый я человек, это все подтвердят в уезде. Есть у меня одна шахта, не очень далеко отсюда.
Он сделал паузу и когда удостоверился, что я заинтересовался, начал рассказывать небылицы:
— Славное место, природа там, ваше сиятельство, загляденье. Тихое, для отдыха тоже прекрасно подходит. Шахта нуждается в легком ремонте… Поэтому уступлю вам её вместе с деревней по гуманной цене.
— Вместе с деревней? — я удивленно заморгал. — К чему мне лишние хлопоты?
— Увы, — чуть резко ответил он. — По отдельности не продается. Это нужно межеванием заниматься, уж простите, но не стоит того. Либо берете все вместе, либо ничего. У меня на это место вообще-то уже есть покупатель…
— Сколько? — сокрушенно выдохнул я, изображая внутреннюю борьбу.
Дробынин прихлопнул пролетающего мимо мотылька и озвучил.
На этот раз притворяться изумленным не пришлось. Я совершенно обалдел от его наглости. Понятно было, что это первая цена и дальше предполагался торг, но всё же это выходило за грань разумного.
Купец чутко сосчитал мое состояние и сразу же принялся нахваливать товар:
— Народу там немного, я даже податей с них давно не беру, жалею убогих. Так что и вам забот с ними не будет. Пристроите к добыче, они за копейку сутками пахать будут!
Представлял я, что бы местные сделали со сборщиком податей, сунься он к ним.
От слов купца внутри поднималась ярость. Так относиться к людям не просто неподобающе, это отвратительно. И я всё же не сдержался.
Пообещав себе, что для восстановления мирового баланса посажу рощу деревьев, я обратился к темной магии. Совсем малую каплю влил в купца. Так, чтобы сердце кольнуло и затошнило. Меня вот от его слов уже мутило.
Дробынин мгновенно вспотел и схватился за грудь. Ничего смертельного, приступ отступил быстро. Мучать я его не хотел, просто прибить. Увы, в данный момент это было бы накладно.
Разбирательства, подозрения. Даже если оскорбиться и на дуэль вызвать. Да и сделку потом кто закрывать будет? Могло статься, что его потомство поумнее и деревню вообще передумают продавать. Некогда мне было марать об него руки.
Но я пообещал себе, что найду управу на подонка. Так или иначе, но обязательно найду. Мне такое соседство не нужно.
Мы торговались ещё долго.
Решающим моментом стала моя задушевная реплика:
— Вижу, что вы человек честный, Вадим Жданович. Отвечу вам взаимностью. Был я в той деревне, вот как раз по округе катались, и заехали.
Я умолк, наслаждаясь произведенным эффектом. Купец перепугался и судорожно задышал, враз побледнев. Теперь ему стало очень дурно без моего вмешательства.
— Правы вы, места красивые, — продолжил я, выдержав достаточную паузу, чтобы получить удовольствие от его паники. — Да и жителей немного, тоже верно. Вот только смущает меня железная дорога. Боюсь, что мне придется немало средств в неё вложить.
Поняв, что я беспокоюсь только о дополнительных тратах, купец уменьшил стоимость так, что меня более чем устроило. Но из чистого принципа я ещё добился, чтобы он скинул половину от этого.
Оформление бумаг и отправку их в столицу Дробынин услужливо взял на себя. Хотел поскорее завершить сделку, пока я не передумал. Предложил свои охотничьи угодья, в ожидании ответа из земельной коллегии.
Но я ответил, что Хийденсельга мне полностью подходит, и я проведу время там.
Дробынину это не очень понравилось, боялся не случится ли чего в проклятом месте с потенциальным покупателем. Пока коллегия не подтвердит законность, деньги с банковского счет не поступят. Хоть тут купец меня никак не мог обмануть.
Выбора я ему не оставил, напоследок ещё раз изобразил оторванного от реалий, чем немного успокоил.
После расставания с Дробыниным мне нестерпимо хотелось в душ. Отмыться от неприятного ощущения, что вляпался во что-то липкое и грязное.
— Ну и мудель же этот купец! — сплюнул Тимофей, когда мы уже вышли за ворота.
— Не ругайся… А хотя, я полностью с тобой согласен, — махнул я рукой на воспитание парня, иначе Дробынина и не назовешь.
Леший встревоженно бродил около своей табуретки. Завидев нас, он с облегчением вздохнул и с надеждой взглянул на меня.
— И давно вы, лесной дедушка, с этим, — я поморщился и махнул в сторону каменоломни.
— Так всю жизнь его, поганую, — леший затряс головой и на миг потерял человеческий облик.
Тимофей, на удачу, снова смотрел в другую сторону. Словно ждал подвоха от купца и поэтому наблюдал за строениями. По той же причине и странного обращения моего к сторожу не заметил. Потом, в более спокойной обстановке, расскажу ему про местную нечисть, и познакомлю.
— Ну, значит, уйдете без сожалений, — усмехнулся я.
— Ещё бы! — зловеще подтвердил Сохрон. — И подарочек ему оставлю, щедрый.
— Вы с дарами погодите, — остановил я справедливый порыв лешего. — Вот как всё официально будет решено, порадуете Дробынина. Тогда в случае его ответных действий, можно будет считать вторжением на чужую территорию. Со всеми вытекающими последствиями, — моя улыбка тоже не предвещала ничего хорошего.
— Прибьёшь гада? — как-то совсем по-детски обрадовался старичок.
— Непременно.
Я обратил внимание на рабочих, выходящих с территории. Все в пыли, уставшие и хмурые, они молча уходили со смены.
— Ищешь кого? — леший заметил мой интерес.
— Да управляющего дельного на шахту бы. Чтобы смог быстро всё наладить.
— Так это я подсказать могу! — просиял леший и указал рукой: — Вон того видишь, мастер? С чубом таким забавным и платком в нагрудном кармашке.
Я проследил за жестом и заметил мужчину возрастом около пятидесяти, стоящего чуть поодаль и постукивающего папиросой по ладони. Высокий, жилистый и загорелый — как почти все тут работающие. Его чуб действительно был выдающимся, умело подкрученным и словно прилипшим ко лбу.
Сохрон дождался моего кивка и продолжил:
— Виталем кличут. Как там по-вашему… — он нахмурил лоб и с силой потер его. — Борисович, во! Хороший мужик, верно тебе говорю. На нём тут почитай всё и держится. Камень чует, с людьми ладит. А супостат этот платит сущие слезы. Знает, что деваться некуда Виталю, семья у него большая, прокормить кроме него и некому.
Я внимательнее присмотрелся к первому кандидату.
Семья большая держит на месте, это верно. Работу найти получше для грамотного специалиста, может и несложно. А вот перевезти семью в другое место уже проблема. Ведь если дом стоит на земле купца, то тот его в первую очередь имеет право выкупить. Уже познакомившись с Дробыниным, я понимал — нормальную цену он не даст. А значит для переезда потребуются большие деньги. Откуда их брать, когда еле на жизнь хватает? Замкнутый круг получается.
Что же, мне было что предложить Виталю Борисовичу. И работу с достойной оплатой, и новое жилье, причем совершенно бесплатно.
Я поблагодарил лешего и пока отложил разговор с Виталем.
Как только получу официальный ответ из столицы, сразу же его к себе переманю. А с ним может ещё несколько хороших работников…
* * *
В Хийденсельгу мы вернулись незадолго до заката.
Я снова остановился на выезде из ущелья, чтобы полюбоваться удивительным зрелищем. Долина купалась в мягком свете, а озеро казалось идеально гладким, в этот вечер царил полный штиль.
Кое-где на той стороне реки из труб шел дым — там работали пекарня и мастерские. Я увидел белые точки на склоне, где паслись овцы.
Такая пасторальная умиротворяющая картина мгновенно исправила моё настроение. Да и Тимофей блаженно заулыбался, как кот на сметану.
Это место действовало лучше любого эликсира или целителя.
Староста нашему возвращению и удивился, и порадовался.
Даже спрашивать не стал, зачем опять приехали и надолго ли. Просто сразу предложил в баньку сходить, её как раз растопили. От такого отказаться мы не могли, желание отмыться после купца никуда не делось.
Баня располагалась на берегу. Перед низким строением устроили что-то вроде террасы со столом и скамьями, и с мостками, уходящими в озеро мимо камышей и прибрежных зарослей.
Жар был такой, что первый пот сошел моментально. Испарился и сухую кожу закололо. А стойкий аромат отмоченных веников вместе с чем-то хвойным сразу же прочистил голову.
Первый заход мы сделали короткий. К такой температуре ещё привыкнуть стоило.
Выскочив наружу, я с разбега нырнул в озеро и громко ухнул от его обжигающей прохлады. Эхо разнеслось над водой, распугав уток, дремлющих у берега.
Птицы возмущенно покрякали и неохотно успокоились.
Тимофей мялся возле бани, смотря на озеро с опаской.
— Ты чего? — спросил я, подгребая к мосткам.
— Ну… Я это, плавать не умею, — признался парень, густо краснея.
Эту проблему, после второго захода, я решил традиционно с помощью ведра. Окатил его водой, так что для уток нашелся новый нарушитель покоя. Поорав от души, рыжий стремглав помчался обратно, греться.
Ну а после третьего мы уже расположились на улице.
Староста снова проявил недюжинную щедрость, накрыв нам стол. Богатства этих краев изумительно дополнил кувшин со свежим квасом. Ну и про чайник с чаем Евдоким Пахомович не забыл. Укутал его в несколько полотенец, чтобы тот не остыл.
Отмытые до скрипа, румяные и напарившиеся, мы неторопливо ужинали, наслаждаясь ярким закатом. Высокие облака полыхали всеми оттенками оранжевого и красного.
В камышах продолжали бухтеть утки, где-то рядом в траве шуршали мелкие зверьки, а со стороны ближайшего хлева задумчиво мычали коровы.
— Как же хорошо, — рыжий в полной эйфории смотрел вдаль, лениво отгоняя от лица мошкару.
— Хорошо, — согласился я. — А будет ещё лучше.
— Ну что за места, ваше сиятельство! Тут же курорт можно устроить. Ну из тех, что для благородных делают. Вроде как дикие условия, но всё есть. Говорят, бешеные деньжищи платят, чтобы вот так, с голой жо… Простите, голышом да в речку. Ну или в озеро.
Я немного поразмыслил, но в итоге отрицательно помотал головой.
Не место тут искателям таких развлечений. Ведь одно дело из-за скуки столичной, а совсем другое вот так — от души.
Но тем не менее, Тимофей меня натолкнул на одну мысль. Туристов всё же можно привозить, когда наладится с железной дорогой. Для особого приключения. Восхождение на гору, где обитает страшная нечисть.
Ну а что, охотников до острых ощущений всегда полно. И Хийси доволен будет, уж отведет душу хозяин горы. И ему хорошо, и в деревенский бюджет приход неплохой будет. Особенно если представлять это как нечто уникальное, доступное далеко не всем и ограниченное.
Помнится, был в царской свите такой человек, что любой прямолинейный и не самый приятный приказ Петра превращал в нечто, за чем в очередь выстраивались. Вот уж мастер был! Причём слабоодаренный стихийник, всё это исключительно собственным умом и смекалкой.
Такого бы тоже хорошо рядом иметь…
На деревню опустились теплые сумерки и мы зажгли масляные фонари. Застрекотали кузнечики, а от воды раздался хор лягушек.
Рыжий принялся вспоминать забавные истории из своего приютского прошлого, а я его просто слушал и смеялся или хмурился.
Так нас и застала ночь, за грубо сколоченным неотесанным столом, на берегу Ладоги, под звуки ночных созданий и с самыми вкусными яствами во всей империи.
И один такой вечер мог дать мощь гораздо большую, чем целый источник места силы.
