Часть 4. Добрые старые звезды

22 декабря

Восход: 08:18

Закат: 15:51

Световой день 7 часов 32 минуты 19 секунд

Это была самая длинная и странная ночь на памяти Милли.

Когда безутешные вопли тварей – похожие на крики агонии, хотя их никто не трогал – наконец стихли, те, что цеплялись за оконные рамы, обмякли, повиснув на своих цепких конечностях. Остальные неподвижно сидели на корточках среди надгробий.

Она ждала нападения, но чудовища не шевелились; позже вдалеке ухнул мощный взрыв, от которого церковь вздрогнула, словно под ней что-то заворочалось и просело. Потом все снова затихло, и по мере того, как тянулась ночь, Милли испытала сперва надежду, а потом и уверенность, что нападения уже не будет.

Всю ночь твари не двигались и не издавали ни звука. Но все равно приходилось тяжко: мороз лютовал, а их немногочисленные фонари были жалкой защитой от темноты. Временами уверенность Милли в том, что они в безопасности, колебалась, а по рыданиям и вздохам вокруг она поняла, что у некоторых ее и вовсе нет. Но твари не двигались.

Когда в церкви начало светлеть, Милли не поверила своим глазам; должно быть, они отвыкли от света. Но вскоре она смогла разглядеть церковный двор более отчетливо, пейзаж начал вырисовываться в серебристо-сером свете, а чудовища по-прежнему не двигались и не издавали ни звука, даже когда с их тел заструился пар.

Разгоралась заря, солнце поднималось все выше, и мертвенный смрад заполнил церковь. Теперь пар валил клубами, кожа тварей сморщивалась, обвисала и отваливалась. Страшнее всего было безропотное молчание, с каким они принимали свою смерть от солнца. В конце концов Милли отвернулась. Один запах чего стоил! Рубен, поскуливая, отполз подальше и спрятался у нее за спиной.

Уткнувшись головой в грудь Ноэля, Милли подумала, не вздремнуть ли хотя бы минутку-другую. Запах постепенно улетучился; когда она подняла глаза, в разбитые окна церкви сияло солнце, и в его лучах таяли последние пряди дыма. За дверью лежали разбросанные кости, которые трескались и крошились у нее на глазах, а на траве пузырились лужи. Вскоре пар, вонь и кости исчезли, оставив на земле лишь белесую накипь.

Ноэль помог Милли встать. Она медленно подошла к двери и вышла на крыльцо. Зимний воздух был свеж, ясен и чист. Под ногами прохрустели останки тварей, а потом она очутилась на траве. За нею, волоча ноги, вышли остальные и остановились в свете дня, который не чаяли уже встретить.

Ночь в Курганном лесу выдалась долгой.

Оттащив Элли подальше от Пустот, Шарлотта вернулась за телом Джесс; раз уж Элли приложила столько усилий, чтобы вытащить бедняжку на поверхность, девушка не могла поступить иначе. Она едва успела проскочить через брешь в насыпи, как ударил взрыв, едва не сбивший ее с ног, из воронки позади нее хлынуло пламя, а земля задрожала и обвалилась.

Шарлотта перетащила Элли под сень деревьев. Не слишком далеко – лес был настоящим лабиринтом, а Джесс больше не укажет им путь. И кто знает, сколько еще чудовищ могут рыскать в лесной тьме… Джесс она тоже перетащила. Могла бы и оставить – они находились в стороне от туннелей, а мертвецы тварей не интересуют, – но это казалось неправильным.

Она боялась, что они замерзнут, но ей удалось разбить лагерь среди деревьев и развести костерок. Не очень большой, но он помог им пережить ночь.

В первую очередь Шарлотта беспокоилась из-за того, что Элли получила по голове; раз уж она вырубилась от удара, последствия могут быть довольно скверными. Обошлось вроде без сотрясения, но Шарлотта сомневалась, можно ли позволить Элли засыпать. Когда она растолкала подругу в третий раз, та любезно осведомилась, не желает ли барышня получить подсрачника.

Что ж, Элли Читэм как никто заслужила отдых. Они прижались друг к дружке, чтобы согреться; Элли крепко, как куклу, обняла тело Джесс. Она твердо решила не отпускать ее до тех пор, пока Джесс не окажется вдали от Тирсова дола.

Наконец наступило утро. Костер потух; солнечный свет струился сквозь ветви деревьев, и щебетали птицы, не улетевшие зимовать на юг. Все тело у Шарлотты мучительно затекло, а от одежды разило гарью, но это ерунда. Ей предстоит смириться с гораздо худшим. Для начала – со смертью родителей. И Дэйва тоже (хотя в глубине души она всегда понимала, чего он стоит), и много с чем еще, что пришлось ей вытерпеть от чудовищ, в том числе и в человеческом обличье. Но жизнь продолжается.

Жаль только, что не для Джесс Харпер. Бедная девочка лежала на сгибе руки Элли, прижавшись к ней. Что, если подумать, было довольно странно: разве ей не полагалось закоченеть? Повинуясь порыву, Шарлотта смахнула волосы с лица Джесс. Бледного, с кровью, запекшейся на губах…

Ее губы.

Шарлотта заморгала, наклонилась. Нет. Не может быть…

Склонившись ближе и приглядевшись, она увидела, как с губ Джесс сорвался завиток пара.

– Черт, – проговорила Шарлотта. – Не может быть.

Элли зашевелилась.

– Чего?

– Нужно скорей найти Милли, – выпалила Шарлотта.

– Что случилось?

– Джесс. По-моему, она дышит.

Элли вытаращила глаза.

– Не может она дышать.

– Знаю, но… посмотрите сами.

Учитывая, в каком состоянии была грудь Джесс, никто из них не хотел проверять сердцебиение, однако Шарлотта нащупала пульс у нее на горле: слабый, медленный, но он был. Элли подхватила Джесс на руки, и они тронулись в путь.

Из трубы на Курганном подворье не шел дым, но если бы и шел, то скорее бы Ад замерз, чем Элли вернулась бы туда, даже если, как говорила Джесс, Дом Харпер не так уж плох. Худших из Харперов, как и многих тварей, больше не было. Лиз, Кира, Пол, Фрэнк – никого не осталось. Но у Джесс еще есть шанс, надо лишь найти Милли, вот только найдут ли они в Барсолле хоть кого-то живого?

Миновав Тирсов дол, Элли с Шарлоттой поднялись по тропинке на Верхотуру. Как только они добрались до вершины, зазвонили колокола собора Святого Алкмунда.

Увидев разоренную Луговую рощу, Элли с Шарлоттой остолбенели, решив, что жестоко обманулись и никого не осталось в живых. Но колокольный звон не смолкал, и они пошли дальше: вверх по Вышней улице и вниз по Храмовой (Шарлотта решительно смотрела перед собой, когда они проходили мимо дома Чэпплов), к церкви и небольшой толпе у входа.

– Милли? – позвала Элли, протискиваясь сквозь ворота на погост.

– Эль! – Подбежавшая Милли горячо обняла ее, потом откашлялась и отступила назад. – Рада видеть тебя, детка!

– Взаимно. Примешь пациентку?

Эрни Штазёлек развел на церковном дворе несколько костерков – Шарлотта сомневалась, что Мэдлин была бы против, – и вокруг них кучковались выжившие. Никто пока не обращался к ним с расспросами; никому не хотелось слушать, что произошло под холмом. Возможно, боялись услышать, что ничего не кончено, – тогда впереди еще одна адская ночь.

Возможно, так оно и есть. Там, внизу, еще хватало тварей; раз уж их Пляску прервали, они могут жаждать мести. Но почему-то Шарлотта этого не боялась. Милли рассказала им, что случилось с тварями возле церкви. Как они просто сдались, позволив солнцу их истребить. Это звучало как конец.

Они с Элли присоединились к Эрни Штазёлеку, который развел собственный маленький костерок, разделили несколько оставшихся сигарет и выкурили одну за другой. Шарлотта обвела взглядом церковный двор, посмотрела на других выживших. Знакомые и незнакомые лица. Некоторых не хватало, например Джули Робинсон. Или Кейт Бек. Шарлотте нравилась эта девушка, хотя она так толком и не узнала ее. Мэдлин тоже больше нет. Слишком тяжелая утрата, чтобы думать о ней сейчас, даже несмотря на собственные потери.

Подошла Тара Кэддик, держа в одной руке малютку Джоэля, а другой поддерживая мать.

– Эй, – сказала Лора.

Эрни выдавил улыбку и сказал:

– «Эй» зовут лошадей.

– Как малышка поживает? – спросила Лора, кивнув на церковь.

Шарлотта поняла, что она говорит о Джесс.

– Милли делает все возможное, но… – Она не договорила. Казалось немыслимым, что Джесс вообще не погибла на месте, не говоря уже о хоть каких-то шансах выжить. Опять же, Милли терапевт, а не хирург, и средств в ее распоряжении очень мало.

– Что там внизу случилось?

Элли хотела рассказать, но не смогла. Шарлотта вкратце поведала Кэддикам всю историю, включая то, что случилось с Джесс.

– Господи. – Отведя глаза, Лора шмыгнула носом. – Крепкая малявка, да?

– Да.

– И Мэдлин, – добавила Лора. – Она была славной. Я скучаю по ней.

– Мы все скучаем, – сказала Элли.

Милли вышла из церкви, вытирая руки тряпкой. Элли сделала глубокий вдох, приготовившись к худшему.

– Ну как она?

– Как огурчик.

– Что-о? – вскричала Шарлотта. Милли пожала плечами.

Элли покачала головой.

– Лиз с двенадцатого калибра ей в грудь шарахнула. Картечью.

– Ну что я могу сказать, детка? Видимо, патрон оказался бракованный. Или порох говно. Дробины пробили кожу, и она потеряла много крови. Может, пара ребер сломана. А так ничего.

– Но она кашляла кровью.

– Прокусила щеку. Головой стукнулась, у нее там охуенная шишка, потеряла сознание, но признаков сотрясения не вижу. Никаких серьезных повреждений.

– Но она не дышала, – проговорила Элли. – Я в этом уверена. И… Миль, я видела ее грудь…

– Видимо, обман зрения. А что касается остального – ну просто дышала неглубоко. А холод мог замедлить обмен веществ… – Милли осеклась, осознав, что натягивает сову на глобус. – Слушайте, вы бы предпочли, чтобы она умерла?

– Нет, – сказала Лора Кэддик.

– С хера ли! – возмутилась Тара. Мать бросила на нее строгий взгляд, а потом обе расхохотались.

– Ну а ты? – спросила Милли.

– Нет, конечно, – ответила Элли.

– Ну и ладушки. Главное, что с ней все в порядке. – Милли усмехнулась. – А может, это чудо, а? Время года подходящее.

– Ой все, – простонала Элли.