На Курганном подворье никто не хлопотал по хозяйству, поскольку такого дня Лиз еще не помнила. Существа заявили о себе так, как не заявляли сотни и даже тысячи лет.

Конечно, еще ничего не кончено – сегодня ночью должна состояться Пляска, после которой произойдут последние и величайшие перемены, – но утреннее солнце взошло над уже совершенно новым миром. Барсолл лежал в руинах. Весь его лоск уничтожен, все те, кто смотрел на семью Лиз свысока, сгинули.

Ну, может, еще не все. Пока еще не все.

Она сидела за кухонным столом; последний кусок бекона съеден, последняя кружка чая выпита, ни капли, ни кусочка больше не влезет. Дом жался в углу со своими драгоценными шавками, Пол храпел на стуле на другом конце стола – а ведь нет еще и полудня, вот лентяй! Впрочем, предыдущие две ночи выдались тяжелыми, и сегодняшняя будет не легче. Как бы ни старалась семья Их задобрить, стоит допустить хоть одну промашку, хоть одну ошибку, хоть что-нибудь упустить… и тогда помоги им Бог.

Только хрен поможет Боженька, потому как нету Его. А если когда и был, то время Его прошло. Этот никчемный прощелыга Мэтт Уильямс, эта тупая корова Мэдлин Лоу – о, Лиз бы с удовольствием поглядела на их рожи, когда они поняли, что их ждет. Молитвы, кресты и Библии никого больше не спасут. Во всяком случае, не их Библии; только одна Библия может помочь, а она принадлежит Лиз.

Дом в углу. Пол дрыхнет за столом. Кира с Фрэнком улизнули в гостиную… или вроде Лиз слышала их шаги на лестнице? (Признаться, она сама ненадолго задремала…) Не иначе опять проверяют койку на прочность. Лиз усмехнулась. Ничего плохого; может, еще ребеночка спроворят. Если будущее и принадлежит кому-то, кроме Них, то исключительно Харперам.

По-прежнему не видать Джесс. Небось тупая телка так и сидит наверху, жалея себя. Она всегда была никчемной. Но сегодня Лиз не против. Сегодня им нужно отдохнуть, подготовиться к последней ночи, которая наступит совсем скоро: сегодня солнцестояние, самый короткий день и самая длинная ночь в году. Что может быть лучше для Пляски? Пускай дуреха торчит в своей комнате; хоть не будет путаться под ногами.

Который час? Лиз посмотрела на наручные часы и хмыкнула. Уже одиннадцать. К четырем солнце начнет клониться к закату, к половине пятого окончательно стемнеет, а если пойдет снег и небо заволокут тучи, то намного раньше. Лучше быть наготове.

Впрочем, особых дел сейчас все равно нет. Ничего важного они как будто не пропустили. Но лучше убедиться. Свериться с Библией.

Лиз потянулась за тростью, кряхтя поднялась на ноги. Пол заморгал на нее спросонок, на губах блестели слюни. Она покачала головой и махнула рукой: мол, беспокоиться не о чем. Он опять закрыл глаза.

Лиз захромала по коридору. Фрэнка и Киры в гостиной не оказалось, значит, шаги на лестнице ей не послышались. Сверху не доносилось никаких скрипов; ясно, накувыркались и заснули.

Поднявшись на верхний этаж, Лиз задержалась у спальни Джесс. Из-за закрытой двери не доносилось ни звука, а ведь из-за кривой спины девка обычно храпела, как поросенок. Ее отродье тоже не отличалось спокойствием. Может, сдохло ночью? Пожалуй, это к лучшему. Или нет. Даже если оно окажется таким же хлипким, как мамаша, им нужна новая кровь, чтобы унаследовать Землю. Или чтобы пролить ее в качестве жертвоприношения, если понадобится.

Впрочем, сейчас у Лиз имелись заботы поважнее. Она прошла мимо комнаты Джесс и открыла дверь своего кабинета.

Куда она положила чертову Библию? Лиз точно помнила, что книга лежала на столе, но ее там не оказалось. Небось на полку сунула. Или, может, под стол? Нет, она бы так не сглупила – еще мыши поточат. Семейная Библия – слишком большая ценность.

Лиз крепче стиснула трость. Нет, никаких сомнений: она оставила Библию на столе. И ни один член семьи – ни один! – не посмел бы без разрешения сунуть нос в ее кабинет. Никто и никогда.

Но ведь кто-то же это сделал. Кто и зачем? Фрэнку на такое мозгов не хватит. Кира могла бы – не из предательских побуждений, а чтобы узнать, что делать, если с Лиз случится беда. Да только не похоже: Кира спросила бы разрешения, в крайнем случае намекнула бы. Дом и читать-то нихера не умеет, а Пола не интересует ничего, что нельзя трахнуть.

Тогда кто это мог сделать? Собаки, что ли?

Лиз вышла на площадку, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы заорать, но вдруг замерла.

Слева от нее находилась комната Джесс.

А в комнате царила необыкновенная тишина. Ни храпа, ни детского ора.

Мелкая дрянь не могла. Она бы не посмела. Но…

Лиз распахнула дверь.

В кровати – никого, в колыбели – никого, в комнате – никого.

Лиз остолбенела, только глазами хлопала, слыша собственное сопение, хриплое, прерывистое. Сердце зашлось. Она навалилась на трость, чтобы не упасть. Только удара сейчас не хватало. Спокойно. Спокойно.

Вот только открывшаяся ей картина оставалась неизменной.

Развернувшись, Лиз пересекла площадку и скатилась по лестнице. Пусть только посмеет… Дрянь, мелкая дрянь!

– Фрэнк! Кира! Пол! А ну быстро, блядь, вставайте!

Дрянь, мелкая подлая дрянь.

– Джесс! – Она сорвалась на визг. – Джесс Харпер, а ну покажись, паскудина!

Но как раз этот призыв остался без ответа.

Они прочесали ферму, но ничего не нашли. Зато выяснилось, что пальто и рюкзак Лиз тоже пропали.

– Куда она могла съебать? – вопрошал Фрэнк.

Со двора вернулась на кухню Кира.

– Как куда? В Барсолл рванула, прошмандовка, больше некуда. К Элли блядской Читэм и этой сучке-доброхотке Милли Эммануэль.

– Она не могла. – Однако голос Фрэнка прозвучал неуверенно.

– Она, блядь, именно это и сделала, – заявила Кира. – Я смотрела на улице. Через задний двор смылась. Видела ее следы – она прошла через поля к холму.

Все-таки Кира умница. Вот дочь, которую Лиз заслуживала.

– Что будешь делать, Лиз? – осведомилась Кира. – По мне, так невелика потеря.

– Так-то оно так, – проговорила Лиз, – но семейная Библия – другое дело. Ее нужно вернуть, причем до темноты. – Она открыла один из кухонных ящиков; внутри лежал полицейский бронежилет. Тони притащил его домой как-то вечером – уверял, что спер его в старом участке, но скорее всего просто купил у какого-нибудь собутыльника. Лиз надела жилет под свитер, подошла к кухонному столу и надела пальто, сунула в карман спортивный пистолет и взяла дробовик.

– Вооружайтесь, – скомандовала она, – мы едем в Барсолл!