Глава 2

Cтелсинг

Подруги Дейзи вели жизнь, полную веселья, удовольствий и секса без обязательств, и она решила последовать их примеру. Однако то, что произошло с ней, было далеко от веселья и имело отрицательные последствия. Она не хотела спать с незнакомцем и поэтому выбрала человека, которого знала, хотя и не близко. Они пару раз встречались на вечеринках у общих знакомых. Её выбор пал на него, потому что он был, по её словам, «милым, опрятным и весьма обходительным».

«Он казался надёжным», – говорит Дейзи. – «Я решила, что мой первый секс на одну ночь должен произойти с этим мальчиком».

Дейзи называет его «мальчиком», но на самом деле он был таким же мальчиком, как она девочкой. На тот момент ей был 21 г., она училась в университете. «Мальчику» же было 23 или 24, он уже получил высшее образование.

Дейзи сразу же перешла к делу и написала парню, предложив ему встретиться. «Я довольно прямолинейная», – признаётся она. Он тут же согласился, и они встретились в баре. Между ними пробежала искра, казалось, они давно друг друга знают. Тот вечер Дейзи описывает как «невероятно романтичный». Спустя три или четыре коктейля он спросил её, не хочет ли она поехать к нему «посмотреть фильм». Дейзи шутит, что это было задолго до того, как просмотр сериалов на Нетфликсе стал привычным способом времяпрепровождения для парочек. Они поехали к нему, включили фильм, но так его и не посмотрели.

До того дня Дейзи в основном общалась с женщинами. Она пару раз ходила на свидания с парнями, но ни с кем не встречалась. Той ночью, когда возбуждение достигло предела, Дейзи спросила партнёра, есть ли у него презерватив. Он ответил ей со странной интонацией. «Да, есть», – сказал он, растянув слово «да». Тем не менее он надел презерватив.

Дейзи говорит, что всё было прекрасно. Она была сверху, и, как ей казалось, контролировала ситуацию. Но в какой-то момент заметила, что презерватив сполз. Её партнёр, однако, продолжал двигаться, как ни в чём не бывало. Дейзи была не очень опытной, и не знала, как повести себя в этой ситуации.

«Помню, что думала, будто могу всё контролировать, поскольку я сверху. Думала, что всё будет в порядке, ведь он не прижимал меня к кровати телом. Я просто не могла сказать: „Постой, кажется, у тебя сполз презерватив“». Дейзи почувствовала, что он приближается к пику наслаждения. «Затем он кончил и при этом крепко держал меня за бёдра», – говорит она. – «И я спросила: „Ты только что кончил в меня без презерватива?“»

Он улыбнулся с видом: «А, плевать», и сказал: «Упс, извини». Следующим действием он окончательно подтвердил неслучайность произошедшего. «Вёл себя очень фальшиво», – вспоминает Дейзи. «Посмотрел в ту сторону, куда отбросил презерватив, явно нарочно сняв его, и удивлённо сказал: „Ах, вот где он!“»

С тех пор Дейзи много думала об этой ситуации. В тот момент она решила поверить, что он в самом деле не заметил, как презерватив сполз. Из-за недостатка опыта она позволила ему заставить себя сомневаться. «Я подумала, что это действительно была ошибка. Потому что мне нравился этот мальчик. И он никогда не давал мне повода заподозрить его в таком оскорбительном поведении, тем более после того, как я ясно сказала: „Я не пользуюсь никакой контрацепцией, поэтому без презерватива нельзя“».

Тогда Дейзи впервые в жизни выпила таблетку для экстренной контрацепции. К счастью, ей не нужно было за неё платить, но зато пришлось просить её у девушки из университетского дискуссионного клуба, которая в тот день работала в аптеке.

Эта встреча на одну ночь переросла в отношения длиной в три с половиной года. Это были её первые серьёзные отношения. Дейзи решила поверить, что произошедшее было всего лишь невинной ошибкой. Такое случается в сексе, думала она. И продолжала думать так следующие четыре года.

Лишь в 2017 г. кто-то разуверил её. Примерно в это время начали появляться кричащие заголовки о «новом тревожном тренде в сексе», получившем название стелсинг. Название придумали сами нарушители, которые делились своими подвигами в онлайн-субкультурах.

Меня беспокоила подача СМИ. Циник-журналист внутри меня знал не понаслышке, что заголовки со словом «тренд» привлекают больше внимания. Но со стелсингом всё было иначе. Речь шла не о новом термине для обозначения инновационных способов завалить друг друга.

Было тревожно видеть, как это беспечно называют «секс-тренд». На мой взгляд, это самое настоящее насилие.

Тогда Дейзи прочитала статьи о стелсинге и решила обсудить их с новым парнем. «Он сказал, что это мерзкий поступок со стороны парня. А я говорю ему: „Постой-ка, это случалось со мной“». Она рассказала ему, как её бывший поступил так с ней на их первом свидании. Дейзи спросила своего парня, есть ли хоть малейший шанс, что это была оплошность, он и в самом деле не заметил сползшего презерватива. «И мой парень ответил: „Ни черта подобного“», – говорит она. Он сказал ей, что такое может произойти исключительно намеренно. «И тогда я подумала: „Вот же говнюк“», – вспоминает она.

В тех отношениях парень больше ни разу не снимал презерватив без её согласия, но Дейзи начала принимать оральные контрацептивы вскоре после того первого контакта. «Я думала: „что ж, если подобное случается время от времени, мне следует об этом позаботиться“». Она говорит, что тот опыт не повлиял на неё в долгосрочной перспективе, но иногда во время секса он делал то, что причиняло ей дискомфорт. В конце концов они расстались.

Недавно Дейзи написала мне, что чувствует себя везучей, поскольку в её жизни не было более серьёзного насилия. «Я часто думаю о том, как мне повезло, что до сих пор я так мало сталкивалась с насилием со стороны мужчин и, следовательно, пережила так мало страха и боли». То, что Дейзи называет себя везучей, рассказав о пережитом сексуальном насилии, так много говорит об уровне жестокого обращения и насилия, которым женщины подвергаются со стороны мужчин. Мы привыкаем к мысли о том, что всё могло бы быть хуже, мы называем насилие опытом или жизненным уроком и считаем себя удачливыми, потому что не видим в нём ничего особенного.

Случай Дейзи отнюдь не единичный. У Кэтрин был пьяный секс на одну ночь, во время которого произошло что-то, по её словам, напоминающее стелсинг. Они с партнёром собирались заняться сексом во второй раз. «Парень сказал, что у него нет второго презерватива, и у меня его тоже не было», – вспоминает она. Сначала он удивился, но потом сказал, что у него есть ещё один презерватив в ванной.

«Оглядываясь назад, я понимаю, что он явно достал использованный презерватив из мусорного ведра, промыл его и надел снова», – говорит она. «Тогда я мельком заметила, что что-то не так, но отмела подозрения, была слишком пьяна, чтобы волноваться об этом. Но сейчас понимаю, что именно это он и сделал. Кроме того, он был практически трезв, тогда как я совершенно пьяна, хотя и дала согласие на секс». Дейзи рассказывает о произошедшем с ней как об опыте серой зоны, тогда как Кэтрин всего лишь отмечает, что испытала дискомфорт во время секса.

Что подразумевается под опытом серой зоны?

Как говорилось ранее, термин «серая зона» описывает расплывчатые, неоднозначные действия во время секса по обоюдному согласию, о которых редко говорят. Сюда входят действия, которые не наказуемы уголовно, но оставляют у пострадавшего ощущение, что его использовали и оскорбили. Шведский учёный Лена Гуннарссон в своей статье называет эти действия – «неясная прослойка между согласием и принуждением».

Вот тут-то и возникают сложности с пониманием. Я считаю, что в серой зоне происходят две вещи. Первая – это сексуальный опыт, который не попадает под определение сексуальных домогательств или изнасилования, но во время которого жертва чувствует себя униженной, оскорблённой и поруганной. Вторая – то, что психологи называют нераспознанным изнасилованием – опыт, обладающий признаками насилия, но не определяемый жертвой как таковое. Вместо этого пострадавшие описывают его словами «недопонимание», «плохой секс» или «серая зона».

Вполне вероятно, вы не отнесли бы историю Дейзи к опыту серой зоны. По мнению многих, её ситуация однозначно является насилием. Она не давала согласия на секс без презерватива, таким образом партнёр действовал против её воли, проще некуда. Но укоренившиеся в культуре свободные взгляды на такие поступки, как стелсинг, далеко не такие категоричные, какими они должны быть. Согласно исследованию организации «Нет насилию в отношении женщин» в 2018 г., 40 % респондентов заявили, что снятие презерватива во время секса без согласия партнёра обычно или никогда не является насилием. В разбивке получается, что 19 % людей считают, что стелсинг ни в коем случае не является насилием, а 21 % полагает, что стелсинг нельзя назвать насилием в большинстве случаев.

В 2017 г. в ходе исследования Александра Бродски обнаружила, что стелсинг получил пугающе широкое распространение, и сосредоточилась на ущербе, который эта практика наносит женщинам. Во время исследования она беседовала с Ребеккой, аспиранткой, живущей в университетском городке в США, которая работала оператором горячей линии в местном кризисном центре помощи жертвам изнасилования. Ребекка отвечала на звонки студентов колледжа штата. «Значительная часть звонивших описывает неприятный сексуальный контакт, которому они затрудняются дать определение», – пишет Бродски. «Их партнёры избавлялись от презерватива во время секса, не сообщив им об этом. Обычно они начинали свой рассказ одинаково: „Я не уверена в том, что это изнасилование, но…“». Ущерб, для которого студентки не могли подобрать название, был нанесён Ребекке её парнем. Это произошло во вемя её учебы на первом курсе.

Бродски начала изучать феномен стелсинга, когда поступила на юридический факультет в 2013 г., поскольку поняла, что многие из её подруг «терпели от своих сексуальных партнёров жестокое обращение в различных формах, не включённых в признанный список насильственных действий сексуального характера, но основанных на мизогинии и неуважении к женщинам». Бродски поняла, что закон США «практически глух» к этому распространённому акту насилия.

Снятие презерватива без обоюдного согласия может обернуться для жертвы нежелательной беременностью или заражением ЗППП. Но, как выяснилось в ходе исследования, это ещё не все последствия подобной практики. Пострадавшие описывали свои ощущения от снятия презерватива против их воли как «угрозу их физической свободе» и «ущерб чувству собственного достоинства». Одна из пострадавших призналась: «Сильнее всего это затронуло моё доверие. Для него риск был равен нулю, плевал он на то, чем рискую я. Это было больно». Кроме проблем с доверием стелсинг может иметь далеко идущие последствия для женщин, в том числе он может вызвать ощущение, что они не вправе распоряжаться собственным телом.

Во время одного интервью, которое я проводила в процессе исследования стелсинга, обнаружила, что многие не осознают, какие риски он несёт для их партнёров. Анна приехала к мужчине, с которым у неё ранее был курортный роман. Во время секса он снял презерватив без её согласия. «Я поняла это лишь после того, как всё закончилось», – говорит она. Скорее всего, это произошло во время смены позиций.

Ей было около 21 года. «Я была молода и пыталась взять от жизни всё, поэтому не обратила на это особого внимания. Но дело в том, что даже не принимала противо зачаточные. В то время я была немного безбашенной, уверенной в том, что всё будет хорошо. Но потом сказала себе: „Не пытайся быть крутой – в том, что случилось, нет ничего хорошего“».

На следующий день они поехали на пляж с компанией друзей. Она повернулась к парню, с которым у неё был секс и сказала: «Слушай, я долго думала о вчерашнем. На всякий случай мне нужно зайти в аптеку».

«Хорошо, ты абсолютно права. Я тебя отвезу», – ответил он.

«Он всегда был невероятно милым, никогда не заставлял меня чувствовать себя ужасно», – рассказывает Анна. Она приняла средство экстренной контрацепции. Но всё не ограничилось походом в аптеку. Позже она поняла, что подхватила хламидиоз. Антибиотики быстро справились с проблемой, а вот её доверию потребовалось куда больше времени для восстановления.

Известны случаи, когда инициаторы стелсинга хвастались своими преступлениями в Интернете. «Я придумал собственные маленькие хитрости и приёмы для достижения своей главной цели – ВСЯКИЙ раз кончить глубоко внутри ничего не подозревающей девушки», – написано в аккаунте одного злоумышленника. «Я делал это снова и снова, столько раз, что и не сосчитать». Бродски предполагает один из возможных мотивов стелсинга: «Можно отметить, что приверженцы стелсинга в своих заявлениях опираются на идеологию мужского превосходства, в которой мужчины имеют право на насилие в отношении женщин».

В то время как активисты утверждают, что стелсинг является преступлением сексуального характера, в ряде стран было вынесено лишь небольшое количество обвинительных приговоров за снятие презерватива без обоюдного согласия. В 2019 г. в Англии мужчину осудили за изнасилование секс-работницы после того, как он снял презерватив, хотя женщина чётко заявила, что использование презерватива является её условием согласия на секс с клиентами. Прокурор, Джоди Митчелл, сообщила суду: «Она несколько раз пыталась его остановить: „Я не занимаюсь этим, пожалуйста, не надо“. Она пыталась увернуться от него, но он велел ей прекратить, сказал, что ему уже приходилось избивать и грабить людей».

Этот судебный прецедент был воспринят юристами как «образцовый пример развития правового понятия „условного согласия“». По словам Ника Дента, адвоката из бюро Kingsley Napley, подобные случаи возникают тогда, когда «условное согласие на половой акт считается недействительным, если условия согласия были нарушены или согласие было отозвано». Ранее полиция и прокуратура считали случаи условного согласия «юридически и доказательно трудными для судебного преследования». В свете увеличения количества дел, связанных с условным согласием, Королевская прокуратура дополнила список Преступлений сексуального характера и изнасилований более подробной информацией об условном согласии. Дело 2019 г. создало важный правовой прецедент для пострадавших от стелсинга, ищущих справедливости, чьи ситуации входят в категорию «условного согласия».

На данный момент суды в США не дали этой практике правового определения или названия. Но в 2018 г. во время знаменательного судебного процесса в Германии мужчина был осуждён за стелсинг. Ему были предъявлены обвинения в изнасиловании, но местный суд Берлина признал его виновным только в сексуальных домогательствах. Суд приговорил его к восьми месяцам условного срока и уплате штрафа в размере 3000 евро и обязал дополнительно заплатить 96 евро за проверку сексуального здоровья жертвы.

«Это не было изнасилованием, но…»

Вскоре после того, как Оливии исполнилось 22, она начала встречаться с мужчиной, в которого была влюблена без памяти. Однажды они устроили романтический ужин с продолжением. Занялись сексом и уснули. Среди ночи Оливия проснулась и поняла, что лежит, уткнувшись лицом в подушку. Затем почувствовала, что мужчина входит в неё, лёжа на ней сверху.

«Руками он держал мои запястья, вдавливая меня в кровать телом. Всё закончилось быстро», – вспоминает она. – «Мы тут же снова уснули».

По её словам, до этого их секс был агрессивным и грубым, и это нравилось им обоим. «Меня это жутко заводило. Поэтому, когда проснулась оттого, что мужчина в некоторой степени насильно занимается со мной сексом, я не особенно возражала. Мне не было приятно, но без боли, если не считать того, что он случайно потянул меня за волосы», – говорит она.

«На следующее утро я упомянула, что он разбудил меня посреди ночи, и он ответил что-то вроде: „О, да. Я и сам не до конца проснулся тогда. Просто не мог ничего с собой поделать – рядом со мной лежала красивая обнажённая женщина, и мой нижний мозг кричал мне: „ТРАХНИ ЕЁ СЕЙЧАС ЖЕ“».

Оливия поразмыслила над этим и пришла к выводу, что причина, по которой произошедшее было для него в порядке вещей, заключалась в характере секса, который был у них до этого момента. «Я подумала, что, поскольку раньше я всякий раз отвечала ему „да“, он решил, что я точно соглашусь на быстрый, сонный секс посреди ночи», – объясняет она. «Я отпустила ситуацию и больше никогда об этом не заговаривала».

Оливия ещё три года встречалась с этим мужчиной. Незадолго до расставания, когда отношения между ними испортились, она то и дело возвращалась мыслями к той ночи. Сексуальная активность Оливии значительно снизилась, и ей никогда не хотелось заниматься сексом, что обостряло напряжение в их отношениях. В трёх случаях из четырёх она говорила «нет», и мужчина спрашивал её, не появился ли у неё другой, или «тоскливо слонялся по дому». Периодически она соглашалась заняться с ним сексом, потому что «ей было жаль его». Но после этого она испытывала сожаление и раздражение. А его досада и злость на отказы заставляла её, в свою очередь, злиться из-за того, что партнёр считает, будто имеет право на обладание её телом.

«Как только я начала осознавать его отношение к сексу и его грёбаную уверенность в том, что он имеет право распоряжаться моим телом, я уже не могла отделаться от мысли о той ночи, когда он трахал моё спящее тело. Теперь понимаю, что это был тревожный звоночек. Предупреждение о том, как он воспринимает секс и поступает, исходя из своих желаний. Я никогда не говорила ему об этом, потому что мне казалось, что не стоит ворошить прошлое, – он уже и сам наверняка не помнит об этом случае», – рассказывает она.

«Прослушав в университете множество лекций и семинаров о согласии и услышав истории #MeToo, я начала лучше понимать, каким должен быть хороший и по-настоящему основанный на обоюдном согласии секс. Думаю, произошедшее той ночью вполне можно счесть насилием, по крайней мере, с точки зрения женщин. А вот мой бывший парень точно не согласился бы с этим».

Сейчас Оливию поражает то, что она отважилась на серьёзные отношения с человеком, который изнасиловал её в самом начале общения. Она говорит, что теперь не потерпела бы такого отношения к себе. «Я не знаю, повлияло ли это на меня в долгосрочной перспективе, но если да, то теперь у меня, по крайней мере, есть список того, что нельзя делать. На самом деле в любых неудачных отношениях люди учатся, как впредь поступать не надо».

Исследования показывают: нередко жертвы сексуальных преступлений лишь годы, а то и десятилетия спустя, осознают, что произошедшее с ними было сексуальным домогательством или изнасилованием. Проведённый в 2015 г. метаанализ 28 опросов, в которых приняли участие 5917 женщин и девочек старше 14 лет, переживших сексуальное насилие, выявил, что 60 % пострадавших не считает насилием то, что с ними случилось. Многие пострадавшие используют более мягкие определения, такие как «плохой секс» или «недопонимание».

Тот факт, что большинство женщин, столкнувшихся с сексом по принуждению, не называют его насилием, шокирует. Нам следует беспокоиться о психологическом, физиологическом и общественном последствии такого восприятия. Хотя понятие неподтверждённого изнасилования не было широко изучено, согласно результатам исследований около 60 % студенток университетов пострадали от него. По другим оценкам, от 30 до 88 % всех преступлений сексуального характера не были распознаны пострадавшими.

Почему так происходит? Профессор Хизер Л. Литтлтон, психолог, специализирующийся на социально-когнитивных факторах сексуального насилия и связанных с ним травм, ответил мне на этот вопрос в электронном письме: «Многие женщины, пережившие опыт, который подпадает под правовое определение изнасилования, не видят в нём состава преступления и списывают на недопонимание».

То, как в нашей культуре принято говорить о сексуальном насилии, безусловно, влияет на способность людей распознавать насилие, когда они сталкиваются с ним. «Сценарии изнасилования» – это ментальные представления о нём, которые складываются из стереотипов о том, как обычно происходит изнасилование. «Чем сильнее личный опыт пострадавшего отличается от его сценария – т. е. стереотипных представлений о сексуальном насилии – тем менее вероятно, что он сумеет распознать в нём изнасилование», – утверждает Литтлтон. «Другими словами, их опыт не „соответствует“ их представлениям о сексуальном насилии. К примеру, жертва испытывала доверие к преступнику, не очень активно сопротивлялась, преступник не обращался с ней жестоко или был женского пола».

«Эти сценарии формируются под влиянием сообщений в СМИ и сцен насилия в кино, где насильник обычно предстаёт опасным незнакомцем, действующим грубо и жестоко. У некоторых пострадавших сценарии могут меняться со временем. Восприятие насилия способно измениться благодаря более глубоким знаниям о сексуальном насилии, правдивому освещению этой темы в СМИ, вариативному изображению сцен насилия в кино и даже в результате ознакомления с опытом пострадавших от сексуального насилия», – говорит Литтлтон. – «У некоторых людей уходят годы на то, чтобы понять, что про изошедшее с ними на самом деле было насилием».

Исследование общества «Нет насилию в отношении женщин» выявило тревожащую путаницу в том, что касается насилия и его последствий для женщин. Оно показало, что 33 % жителей Великобритании не считают изнасилованием случаи, когда женщину принудили к половому акту без применения физического насилия. При этом каждый 10-й респондент уверен в том, что секс со спящей женщиной или находящейся в состоянии сильного алкогольного опьянения не является изнасилованием. Более того, в ходе исследования благотворительной организации по пропаганде сексуального здоровья FPA выяснилось, что всего 47 % людей считают нормальным отказаться от секса, когда они уже раздеты.

Глядя на подобные результаты, можно впасть в отчаяние. Они свидетельствуют о том, что в нашей культуре укоренилось неправильное восприятие секса. Она полна заблуждений о том, как работает согласие и что такое сексуальное насилие. Важно говорить об этом, чтобы развеять ложные установки. Тот факт, что мы чаще всего замалчиваем эту тему, вредит женщинам.

Ситуативная двусмысленность также играет роль. Профессор Вероника Ламарш, читающая лекции по психологии в Эссекском Университете, говорит, что этот феномен отягощён множеством проблем. «Традиционно наши сценарии насилия подразумевают жестокое нападение со стороны незнакомого человека», – считает она. «Однако бóльшая часть преступлений сексуального характера происходит не в этом контексте, а скорее в серых зонах сексуальной близости. Ситуативная двусмысленность мешает жертвам уверенно сказать: „Я пострадал/а от насилия“, потому что их опыт не совпадает со сценарием».

Предубеждения, связанные с изнасилованием, и культурные представления о последствиях обвинения какого-либо человека в сексуальном насилии тоже создают препятствия для признания факта преступления. «К примеру, преступник и жертва могут принадлежать к одному социальному кругу, и жертва может опасаться, что окружающие ей не поверят или займут сторону преступника, или же правонарушитель с жертвой могут состоять в отношениях, или пострадавшая может стремиться избежать клейма жертвы насилия», – объясняет Хизер Литтлтон. Она добавляет, что её исследование показало, что люди считают статус «жертвы насилия» крайне стигматизированным.

Страх перед стигматизацией не даёт пострадавшим заявить о том, через что они прошли. По словам Ламарш, это клеймо «заставляет людей сомневаться в том, „считается“ ли их опыт насилием (например, они думают: „ты же не хочешь разрушить чью-то жизнь из-за ерунды“…) Из-за этих барьеров люди не хотят рассказывать о том, что с ними произошло, боясь клейма жертвы, обвинений в свой адрес и того, что им откажут в помощи и поддержке».

Является ли проблемой то, что кто-то не осознаёт, что подверглась сексуальному насилию или домогательствам? Литтлтон говорит, что у непризнанного насилия есть кратко срочные преимущества. «Это поможет вам избежать клейма жертвы насилия, позволит сохранить прежние отношения с вашей социальной группой – это особенно важно, если преступник является её частью. Кроме того, вам будет проще справиться с переживаниями».

А какие последствия ожидают пострадавшую, которая не осознаёт, что стала жертвой насилия или домогательств? Лора Уилсон – доцент кафедры психологии Университета Мэри Вашингтон – говорит о том, что, согласно исследованиям, пострадавшие от неподтверждённого насилия «реже заявляют о произошедшем в полицию, реже обращаются за помощью – медицинской и психологической. И чаще повторно подвергаются насилию в будущем». Как показывают некоторые исследования, при неподтверждённом насилии степень проявления симптомов ПТСР ниже, чем в случаях подтверждённого, однако в долгосрочной перспективе могут проявиться и другие негативные последствия.

«Пострадавший не способен действовать упреждающе, чтобы предотвратить новое нападение или изменить рискованную ситуацию, в которой он находится», – говорит Хизер Литтлтон. Она провела опрос студентов колледжа в США и выяснила, что «пострадавшие от неподтверждённого насилия чаще подвергались повторному нападению в течение двух месяцев, чем жертвы подтверждённого насилия». Также жертвы неподтверждённого насилия употребляли больше алкоголя. «В состоянии стресса жертвам со временем становится всё сложнее не признавать насилие, которому они подверглись. В итоге это может повлиять на их самоощущение – эти люди осуждают себя за то, что никак „не могут отпустить“ ситуацию, которую они воспринимают как нечто обыденное вроде неудачного секса», – говорит Литтлтон.

И Уилсон, и Литтлтон уверены в том, что такая сложная тема, как признание насилия, требует глубокого изучения. Я спросила Литтлтон о социальных последствиях неподтверждённого насилия, и она ответила, что нужно с большой осторожностью возлагать ответственность за решение проблемы сексуального насилия на пострадавших. «Я думаю, что самая большая проблема заключается в том, что мы как общество продолжаем воспринимать насилие как нечто несерьёзное и считаем, что жертвы по меньшей мере частично виноваты в учинённом над ними насилии», – сказала она. – «Люди, совершающие насилие, далеко не всегда несут уголовное и даже социальное наказание за этот поступок. А пострадавшие во многих случаях не признают пережитое насилие по причине определенных социальных установок».

Культура, в которой принято винить жертву в нападении, приводит к тому, что пострадавшие не рассказывают никому о том, что произошло, боясь услышать в свой адрес «сама виновата» или «не надо было провоцировать». Рассмотрим, к примеру, ситуацию Джейн, которую она сама назвала опытом серой зоны.

«У меня был бывший, который кончил в меня, хотя я попросила его не делать этого. Он оправдывался тем, что ему было слишком хорошо, чтобы остановиться». Когда это случилось, Джейн сказала ему: «Какого чёрта? Я же сказала тебе не делать этого». Её реакция удивила его. «Он сказал „прости“, а потом добавил, что не остановился, потому что ему было слишком приятно», – рассказывает она.

Она подумала, что, если расскажет об этом кому-нибудь, то ей просто ответят, что нужно было заставить его надеть презерватив. «Я почувствовала себя очень странно после этого. Мне было мерзко, ведь он сделал с моим телом то, чего я просила не делать, и мне же пришлось разбираться с последствиями».

Он часто жаловался на необходимость использовать презервативы в течение всех их отношений. «Однажды, когда мы занимались сексом с презервативом, он вдруг остановился, скатился с меня и сказал, что пойдёт спать, потому что ему недостаточно хорошо», – вспоминает Джейн. Её отношения с ним длились не очень долго, но теперь она поняла, что нужно было бросить этого мужчину после первой же жалобы на секс в презервативе.

Подобные истории складываются в обширную картину насилия в отношении женщин, которая со временем становится только хуже. Эпизоды стелсинга и неподтверждённого изнасилования крайне редко удостаиваются дискуссии в СМИ и в обществе в целом. Тем не менее они могут причинить значительный вред и нанести травму тем женщинам, которые с ними сталкиваются.

Эти истории проходят мимо нас. О них не рассказывают в новостях. Может быть, потому что это не жестокое нападение незнакомого насильника. Возможно, потому что в них не участвовали знаменитости. Или они просто не подходят под принятый «сценарий насилия».

Судя по социальному восприятию и правовой точке зрения, стелсинг только начинает восприниматься обществом как сексуальное насилие. А долгие годы заблуждений на этот счёт приносят свои горькие плоды для жертв, которые живут с мыслью о том, что произошедшее с ними нельзя назвать насилием или домогательством.