Как и во все прочие времена, технологические инновации способствовали музыкальной эволюции – в особенности расширившиеся возможности рояля и появление современного скрипичного смычка, что позволило играть полным, ровным, певучим звуком, который оставался нормой на протяжении всего XIX столетия. В оркестровом письме партии разных групп инструментов наслаивались одна на другую сообразно со способностями (и наличием) исполнителей. Натуральные валторны со сменными кронами для транспонирования в другие тональности, с их фанфароподобными партиями и протяжными педалями, как громкими, так и тихими, в особенности обусловливали оркестровый звук в силу своего ограниченного диапазона и неудобства мундштуков, сходных с мундштуками для охотничьего рога. Исполнители на валторнах обычно играли парами: Моцарт блестяще использовал две пары валторн в своих поздних операх с тем, чтобы быстро переменять тональности и настроение музыки. Сольные партии в его концертах для валторн требовали особой техники, отличающейся от оркестровой, – эти концерты, как и большинство его музыки для солирующих инструментов, – неувядающая дань таланту его коллег-исполнителей, в данном случае его друга детства Йозефа Лейтгеба.

Музыкальное образование вышло из тени филантропии и церкви: французский композитор Франсуа-Жозеф Госсек в 1784 году учредил Королевскую школу пения и декламации, которая в 1795 году стала первой подлинно независимой и меритократической Национальной музыкальной консерваторией. (Именно по этой причине англоговорящие страны до сих пор используют слово «консерватория» для обозначения высшего специального учебного заведения.)

Демократизация искусства породила целый ряд музыкальных явлений и форм: симфония, классическая соната и камерная музыка. Множество музыкальных сочинений писалось для домашнего исполнения, композиторы часто обращались как к обычным любителям музыки, так и к экспертам: Луиджи Боккерини называл их dilettanti e conoscitori. Для К. Ф. Э. Баха они были Kenner und Liebhaber. Скарлатти назвал их «дилетант или профессор».