Мы начали с XIX века, то есть ближе к концу интересующего нас в этой главе периода, но все-таки рассмотрим магию с момента падения Римской империи в V веке н. э. и по сей день (см. табл. 9.1, где приведена более широкая хронология) и разберемся, как магическое наследие Древнего мира было заимствовано и трансформировано в средневековом и современном периодах. За эти 1500 лет магия сначала существовала в религиозном, христианском контексте, а затем в культуре, все более подверженной влиянию науки.

Таблица 9.1

Широкая хронология культурных изменений в Европе от раннего Средневековья до наших дней

Средневековый мир выработал образ глубокого участия, которое полностью погружало людей в мир. Земля представлялась в центре космоса, окруженная концентрическими сферами с различными небесными телами в нижних сферах, движение которых влияло на настроение, здоровье и судьбы людей. Гуморальная теория, возникшая в греческой традиции, была основана на идее, что люди состоят из стихий Земли, Воздуха, Огня и Воды, и подчеркивала, что люди состоят из того же вещества, что и планета Земля, но также дополнительно объясняла влияние других планет, поскольку различные планеты были связаны с четырьмя стихиями. Существовали разнообразные техники для поддержания человеческого равновесия между земным, огненным, водяным или воздушным состояниями. Травы, настойки и другие соединения помогали лечить дисбалансы в организме; здесь магия начинала восстанавливать здоровье и превращалась в медицину. Трансформация была важнейшей заботой, которая слилась с той областью науки, которую мы теперь называем химией, – то есть с попытками превратить более простые вещества в благородные. Попытки добиться этого были частью широкого желания Вселенной стремиться к совершенству. Церковь являлась странным сосредоточением магии не только из-за чудес или почитания святых, но также и из-за ее принятия демонов и ангелов, постоянного и утвержденного измерения жизни людей, приносящего страх и благоговение. Сверхчеловеческие существа нуждались в сделках, и только те, кто обладал нужными знаниями или силой, могли их заключать. Мертвых призраков люди тоже боялись, как и ведьм и колдунов. Существовали технологии и методы обнаружения и противодействия многим опасным магическим явлениям в мире.

При построении таких сложных картин люди смешивали христианские идеи с идеями древнего мира, и прежде всего с их пониманием Платона и Аристотеля. Вопросы о том, как устроена Вселенная с точки зрения духов и сил, что вращают ее, о положении Земли во Вселенной и о статусе людей в космическом целом – все это имело крайне важное значение в жизни. Обвинения в ереси и бесчестии могли сделать эти гипотезы буквально вопросами жизни и смерти.

Самый впечатляющий период этой истории – эпоха Возрождения, проходившая с XV по XVII века. В эту эпоху существовало сложное сочетание тех явлений, которые мы сейчас выделяем как магию и науку, но тогда оно плодотворно сосуществовало даже в величайших умах Возрождения. Я противопоставлю Джона Ди, обычно описываемого определением «маг», и Исаака Ньютона, обычно описываемого определением «ученый». Ди разработал магические практики, некоторые из них опирались на средневековые мировоззрения, но он также приблизился и к тому, что мы могли бы рассматривать как науку, например через интерес к алхимии. Ньютон был убежденным алхимиком и астрологом, а также несколько неортодоксальным христианином. Ничто из этого не мешало ему развивать идеи, ставшие основой современной физики, хотя для Ньютона Вселенная была разумной, а не серией бесчувственных объектов, движущихся с помощью сил, масс и импульсов. Астрология и алхимия обнаруживались во всем раннем, но более современном для нас мире, так же как и агрессивные и защитные формы магии. В этот период мы видим, как тройная спираль магии, религии и науки начинает принимать уже знакомые формы, хотя ни одна из этих категорий не ощущалась в то время полностью отделимой от другой.

Наука действительно объединила усилия в эпоху Просвещения XVIII века, для того чтобы изгнать магию из высших интеллектуальных кругов, поскольку к тому времени та уже не соответствовала формирующейся механистической модели, в которой Вселенная двигалась с помощью чисто физических сил, воздействующих на грубые формы материи. Там, где магия подчеркивала сходство между вещами, наука искала причину и следствие – этот акцент был совершенно новым. Более того, магия не претендовала на объективность, в отличие от новомодной науки. Наука заявила, что может отойти в сторону и воспринять мир объективно, поэтому любой хорошо подготовленный ученый придет к тому же выводу об одном и том же эксперименте или наборе теорем. Впервые магия оказалась отодвинута на задний план и часто вытесняла классовую структуру. Тайлор – один из наследников новой культурной роли, которую наука провозгласила для себя, хотя, как и другие, при всем своем отрицании он не мог избежать увлечения современной магией. Сейчас мы воспринимаем такое отношение как должное, и нам уже трудно представить себе, что во все другие времена и в других местах магия занимала центральное место в человеческой жизни.

Огромное количество литературы о росте науки и упадке магии стоит особняком от все более восторженных рассказов о народной магии, для которой естественно класть лук в дымоходы, чертить защитные геометрические узоры в церквях или домах, помещать кошек в стены и ведьм в бутылки с раннего Средневековья до наших дней. Эти сочинения о народной магии часто создаются людьми, которые симпатизируют магии древних и склонны отмечать такие красочные и общие действия. Иногда те, кто обращает внимание на научную магию, пытаются связать ее с народными верованиями, потому что эти явления взаимно влияли друг на друга едва намеченными способами. Я соглашаюсь с такими взглядами. Я также вижу большое и непрерывное поле человеческой деятельности, в котором, с одной стороны, обычные люди придумывали изобретения, питавшие науку, а с другой – экспериментировали с духами, разговаривали с мертвыми или с ангелами теми способами, которые поддерживали эзотерические формы магии. Во всех случаях люди думали и экспериментировали с положением людей в космосе, а также с моральными и физическими последствиями того, как люди относятся к Вселенной. Подобная мысль сочетала акцент на субъективном положении людей в мире с попытками быть более объективными. Мы все попеременно объективны и субъективны, что является взаимодополняющими, а не взаимоисключающими позициями.