Глава 3
Промышленность СССР
До развертывания промышленной революции в Европе Россия по типу производства мало чем отличалась от других стран – мануфактуры, ремесленного типа с традиционными технологиями (иногда высокого уровня, как, например, в производстве колокольной бронзы). Заводы строились в лесах около рек и озер, двигателем служило водяное колесо, топливом – древесный уголь. Как отрасль народного хозяйства промышленность оформилась при правлении Петра I, когда для обеспечения армии и флота было построено около 100 крупных по тем временам заводов и фабрик. Часть их была казенной, но их охотно продавали или передавали частным хозяевам (тогда еще не научились бороться с коррупцией и казнокрадством). Но эти заводы, став частными, были обязаны выполнять казенные заказы по согласованным ценам. В 1718 г. казенные заводы произвели около 15 % меди и чугуна. Промышленность защищалась протекционистскими мерами (как и во всех других странах, начавших индустриализацию).
Вольнонаемных работников найти было нельзя, и в 1721 г. Петр разрешил купцам покупать крепостных крестьян целыми деревнями, «дабы те деревни были уже при заводах неотлучно». На ремесленном производстве специализировались и деревни, не приписанные к заводам, крестьянский труд в этих сельских поселениях совмещался с промышленным.
По оценке С. Струмилина, к началу XIX века Россия в освоении машинного производства отставала от Англии на 10–15 лет. В 1792 г. был пущен первый машиностроительный завод, чуть позже казенная прядильная фабрика – оба с паровой машиной. Быстро развивалось текстильное производство на импортном (из США) хлопке – с 1812 по 1860 г. импорт хлопка вырос в 52 раза. К концу века эта отрасль заняла первое место по объему продукции и численности персонала.
Большой стимул для развития промышленности дало строительство транспортной системы России. В 1813 г. на Волге стал работать первый пароход, а к началу XX века их в России было более 2,5 тысячи. 56 % их работало в бассейне Волги, а грузооборот составлял 75 %. 2/3 пароходов были буксирами, основные грузы – лес, зерно и топливо.
С середины XIX века началось быстрое строительство железных дорог. В табл. 3–1 показана динамика этого процесса.
Табл. 3–1. Строительство железных дорог в Российской империи, тыс. км
И сейчас Россия и СНГ «ездят» на железных дорогах, построенных в основном во второй половине XIX века. А в СССР с 1918 по 1990 г. построено 59 771 км новых железных дорог.
К 1914 г. суммарные капиталовложения в строительство сети ЖД составили 7,7 млрд. золотых руб., из них 5,6 млрд. (73 %) – государственных. С начала 1890-х годов государство практически полностью взяло на себя расходы по строительству ЖД. Доля казны в финансовом обеспечении эксплуатации частных дорог также была велика и составляла в 1873 г. 63,8 %, в 1883 г. 90,2 %, в 1893 г. 80,4 %. Частные дороги выкупались в казну, и их доля снизилась с 93 % в 1883 г. до 32 % в 1913 г. Это позволяло эффективно управлять всей сетью и не допускать завышения тарифов. Российские ЖД были огромной системой современного промышленного типа, которая к началу Первой мировой войны насчитывала 18 тыс. паровозов, 27 тыс. пассажирских и 447 тыс. товарных вагонов. 846 тыс. железнодорожников были высокоорганизованной профессиональной общностью (их зарплата была почти в два раза выше зарплаты фабричных рабочих).
Что касается собственно промышленности, то ее эволюционное развитие вплоть до конца XIX века было подготовительным периодом для рывка 1891–1899 годов («малого цикла интенсивной индустриализации»). Перед этим промышленность России пережила несколько спадов. Первый из них произошел после реформы 1861 года – крестьяне, приписанные к заводам, стали в массовом масштабе возвращаться к земле, даже переселяясь в другие губернии. Некоторые предприятия потеряли половину рабочих. В то же время в США произошла гражданская война, и резко сократился импорт хлопка. В 1860–1863 гг. в России было закрыто около 40 % прядильных и ткацких производств в главной отрасли промышленности.
Самый глубокий кризис возник в начале 80-х годов, когда после русско-турецкой войны резко сократились казенные заказы. Кризис закончился в 1887 г., а с 1891 г. начался быстрый рост. В 1899 г. относительно 1890 года объем продукции вырос на 88 %, а число занятых на 46 %.
Этот период завершился кризисом, вызванным ростом биржевых спекуляций и накоплением огромного фиктивного капитала. В 1899 г. лопнула Петербургская биржа, и произошел трехлетний сбой в развитии производства. За 1900–1903 гг. остановили производство до 3 тысяч крупных и средних предприятий. Резко сократилось строительство железных дорог и спрос на металл, выросли ставки по иностранным кредитам, а застой в сельском хозяйстве и возросшая конкуренция США на рынке зерна сократили платежеспособный спрос на текстиль и машины. Системные причины того кризиса обсуждаются до сих пор.
Рост в 1900–1913 гг. тоже прерывался моментами нестабильности. Частично они были вызваны колебаниями на финансовых рынках Европы, от которых сильно зависел российский капитал, частично коррупцией и биржевыми спекуляциями и мошенничествами. Финансовые затруднения возникли в результате войны с Японией и революционных событий 1905 г., которые вызвали отток денег за рубеж. Напряженность, вызванная реформой Столыпина, вызвала сбой 1908 года.
Динамика роста промышленности с 1887 г. до Первой мировой войны представлена на рис. 3–1. Разные периоды в течение этих 27 лет изучались, начиная с первой трети до второй половины XX века, несколькими группами исследователей. На графике приведены наиболее совпадающие данные (см. [29]).
Хотя развитие промышленности в Российской империи было с конца XIX века относительно быстрым, надо учитывать, что расчет темпов велся с низкой базы. Поэтому в абсолютных показателях производства и в социальной организации промышленности Россия сильно уступала промышленно развитым странам . В 1913 г. Россия уступала Германии в добыче угля в 5,3 раза, выплавке стали в 3,5 раз, в машиностроении в 11,4 раза.
Рис. 3–1. Индексы промышленного производства в Российской империи, 1887 = 100
Добыча угля находилась в большой мере под контролем иностранного капитала (синдикат «Продуголь»), который завышал цены и ограничивал добычу, что обусловило «угольный голод». При наличии больших запасов угля, Россия была вынуждена покрывать до 20 % своих потребностей импортом угля (в основном из Англии).
Табл. 3–2. Добыча и импорт угля в России в предвоенные годы
В 1908 г. 40 % потребностей промышленности в топливе покрывались дровами, древесным углем и торфом. Суммарная мощность двигателей в промышленности составила в России в 1908 г. 3 млн. л.с., в Германии (1907) 6,9 и в Англии (1907) 10,6 млн. л.с.
Еще был очень слаб фундамент промышленности – производство стали. Первая мировая война, революция и Гражданская война подорвали и этот фундамент – уровень 1913 г. был достигнут вновь только в 1929 году (рис. 3–2).
Рис. 3–2. Производство стали в Российской империи и в раннем СССР, млн. т
Летом 1918 г. началась иностранная интервенция в Советскую Россию, затем Гражданская война «Февраля с Октябрем» при поддержке «Февраля» Западом. Углубилась разруха, тяжелый ущерб сразу понесла промышленность. В 1917 г. валовая продукция промышленности составила 71 % от уровня 1913 года. Согласно обобщенным показателям, в 1918 г. продукция цензовой промышленности на советской территории составила 48 % от уровня 1917 г., в 1919 г. 25 %, в 1920 г. 21 % и в 1921 г. 30 %. Страна пережила хозяйственную катастрофу. Имевшиеся в 1918 году надежды на восстановление хозяйства в рамках государственного капитализма не оправдались. Предприятия пришлось национализировать (хотя поначалу это не входило в планы советского правительства), к их восстановлению приступили на основе государственного планирования параллельно с нэпом – оживлением хозяйства с привлечением частного капитала.
Потребность России в крупномасштабном народнохозяйственном планировании еще до революции осознавалась и государством, и промышленниками. В 1907 г. Министерство путей сообщения составило первый пятилетний план строительств и развития железных дорог. Деловые круги «горячо приветствовали этот почин». В 1909–1912 гг. работала Междуведомственная комиссия для составления плана работ по улучшению и развитию водных путей сообщения Российской Империи. Она применяла при разработке плановых документов широкий комплексный подход. В качестве главного критерия Комиссия приняла «внутренние потребности государства». Таким образом, за основу перспективных пятилетних планов развития бралась не система электрификации, а система путей сообщения. Была разработана программа на 1911–1915 гг., а затем пятилетний план капитальных работ на 1912–1916 гг. [31]. Реализации этих «первых пятилеток» помешала I Мировая война, однако изначально большие ограничения накладывались отношениями собственности в хозяйстве Российской империи.
Советское правительство в качестве объекта программы восстановления развития народного хозяйства выбрало энергетику, и прежде всего электрификацию. Уже в декабре 1917 г. в правительстве состоялись беседы с энергетиками, и было начато строительство Шатурской ГРЭС. В январе 1918 г. энергетику Г. О. Графтио была поручена разработка проекта Волховской ГЭС, посланы специалисты для выбора стройплощадки Каширской ГРЭС. Работы велись и в условиях Гражданской войны. Была создана комиссия ГОЭЛРО (18 человек), которая за год подготовила книгу «План электрификации России». План, который сформулировал задания по важнейшим видам промышленной продукции на 10–15 лет, был утвержден в декабре 1921 г. Он был перевыполнен по объему производства электроэнергии на 50 % через 12 лет (табл. 3–3).
Табл. 3–3. Мощность электростанций России (СССР), тыс. кВт
За 1918–1928 гг. было введено в действие 2200 построенных и восстановленных крупных государственных предприятий.
К концу 20-х годов в СССР стабилизировалась политическая обстановка и определилась программа развития промышленности. Госплан разработал первый пятилетний план на конец 1928-го – 1932 годы. Начался «третий цикл интенсивной индустриализации» (1929–1940 гг.), прерванный в 1941 г. нашествием фашистской Германии и ее союзников.
Этот цикл проходил в новых социальных, культурных и политических условиях, на новой мировоззренческой основе и с новым типом организации хозяйства. На рис. 3–3 динамика промышленного производства СССР за 27 лет (1928–1954 гг.), включающие в себя первые пятилетки, войну и восстановление, наложена на график динамики первых двух циклов индустриализации в Российской империи – 27 лет с 1887 по 1913 г.
В 1930-е годы историческая Россия в форме СССР превратилась в промышленно-аграрную страну. Объем продукции промышленности СССР в 1940 г. превышал уровень 1913 года в 7,69 раза. Промышленность качественно изменилась, к концу 30-х годов сложился советский тип предприятия, образа которого еще не могли себе представить проектировщики 20-х годов. В ходе строительства создавалась не только новая технологическая база, но и новые социальные формы организации производства, трудового коллектива и даже всего жизнеустройства населенного пункта, в котором расположился завод.
На заводы пришли массы молодых людей, прошедших уже единую общеобразовательную советскую школу, построенную необычно – в чем-то похожую на западную школу для элиты, но предназначенную для детей всего населения СССР. Эта молодежь переживала духовный и культурный подъем, и ее труд был сродни религиозному подвижничеству. Не менее важно, что на заводы пришли массы молодых людей из деревни, где механизация высвободила большие резервы трудовых ресурсов. Эти люди привнесли в промышленное предприятие культуру общинной организации труда и жизнеустройства, духовный заряд «общинного крестьянского коммунизма». Образование позднего советского периода и постсоветское образование не объяснили нам особенностей советского промышленного предприятия, и мы утратили важное знание о нем, которое теперь собираем по крупицам.
Рис. 3–3. Индексы промышленного производства в Российской империи за 27 лет 1887–1913 (1887 = 100) и в СССР за 27 лет 1928–1954 (1928 = 100)
Как странно, что культурологи и социологи не вникли в явления, которые известны по символическим примерам, но были признаком важных культурных и социальных сдвигов. Пример – явление Стаханова. Он выполнил в забое 14 норм. Вместо объяснения этого необычного факта обществоведение отделалось штампами (неважно, советскими или антисоветскими). А ведь каждый, кто сам делал какую-то тяжелую физическую работу, знает, что за счет энтузиазма или «выкладываясь» в сверхусилии, можно превысить среднюю норму максимум в два-три раза. Значит, речь шла об открытии неизвестного горизонта в технологии и организации труда, даже о новом (или забытом старом, но явно неиндустриальном) видении материала, в данном случае угля.
Р. А. Белоусов приводит такие данные ЦСУ СССР о сдвигах в промышленности к началу войны (табл. 3–4) [29].
Табл. 3–4. Качественные изменения в промышленности в 1929–1940 гг.
Во второй половине 30-х годов, в условиях форсированной подготовки к войне, советская промышленности стала в высшей степени инновационной — и в технологическом, и в социальном смысле, и эти качества, пусть и ослабевая со сменой поколений, во многом предопределили темп развития во второй половине XX века и живучесть постсоветских стран в 1990–2010 гг. Тот опыт для нас чрезвычайно актуален сегодня.
В феврале 1941 г. председатель Госплана Н.А. Вознесенский отметил такие крупные инновации:
– непрерывная разливка стали на роторных линиях с обработкой отливок на автоматических станках (сокращение производственной площади в 6 раз, количества оборудования в 4 раза, брака и себестоимости в 2 раза, повышение производительности труда в 2,5 раза);
– широкое использование штамповки вместо ковки;
– автоматическая электросварка под флюсом;
– применение станков с приборами автоматического контроля и программирования.
Здесь названы технологические нововведения, которые требовали участия современной и по-новому организованной науки. Таких достижений было множество.
Без быстрого совершенствования технологии и создания ряда принципиально новых технологий промышленность СССР не смогла бы обеспечить успех в Великой Отечественной войне. В 1942 г. персонал промышленности сократился по сравнению с 1940 г. на 3,8 млн. человек, а из 7,2 млн. работников значительную часть составляли необученные женщины и подростки от 12 до 18 лет. Требовались широкая автоматизация и упрощение технологий.
Исходя из этих принципиальных установок, было создано особое качество советской промышленности, которое можно назвать способностью мобилизовать «дремлющие» ресурсы низкой интенсивности. Это качество присуще хозяйству «семейного типа», которое вовлекает ресурсы, негодные для рынка (трудовые и материальные). Конечно, для этого требуется и тип социальных отношений, аналогичных семейным! Но даже если сегодня от них отказались, многому можно научиться на советском опыте.
Как говорилось, для замены ушедших на фронт рабочих на заводы пришло большое число женщин и подростков. Обучить их не было времени, и была предпринята большая программа автоматизации и замены дискретных технологических процессов поточными. Особенно трудоемким был контроль качества в массовом производстве (прежде всего, боеприпасов). Этим занялись ученые АН СССР (Институт автоматики и телемеханики и Уральский филиал АН СССР). Было быстро создано большое число автоматических и полуавтоматических станков и приборов, которые резко повысили производительность труда и снизили требования к уровню квалификации. Работы в СССР 1941–1942 гг. стали первым в мире опытом широкой автоматизации массового производства.
Вот примеры другого типа. После оккупации Украины был утрачен главный источник марганца – Никопольское месторождение. Остался лишь марганец Чиатуры, но перевозка руды оттуда на Урал была затруднена. Было известно, что на Урале есть мелкие разрозненные вкрапления марганца, которые никогда не разрабатывали из-за ничтожных запасов. Теперь геологи решили срочно их разведать и разработать. В эти места с металлургических заводов отправлялась автоколонна с рабочими и геологами. Геологи отыскивали пятна руды, она вся выбиралась и той же автоколонной отправлялась на завод. Все делалось так быстро, что на Урале не произошло сбоев производства броневой стали из-за отсутствия марганца [32].
Так же вели дело на Алтае – создавали подвижные временные коллективы широкого состава от геологов и горняков до горнообогатителей и металлургов. Решения принимали прямо на месте, в течение суток, а то и часов. Находили руду, открывали рудник, все вместе работали на добыче. Объем металлургического производства был увеличен вдвое.
Особым качеством советской промышленности стало привлечение для решения технических проблем самого фундаментального теоретического знания. Такое соединение стало возможным благодаря качественно новым контингентам научных работников, инженеров, рабочих и управленцев. Государственная система организации науки позволила с очень скромными средствами выполнить множество проектов такого типа. Примерами служат не только лучшие и оригинальные виды военной техники, как система реактивного залпового огня «катюша» и ракеты «воздух – воздух», создание кумулятивного снаряда, а потом и кумулятивных гранат, мин, бомб, резко повысивших уязвимость немецких танков, но и крупные научно-технические программы типа создания атомного оружия.
Все участники этого процесса, от академиков до рабочих, продемонстрировали высокую культуру взаимодействия и коммуникативные нормы высшего качества. То, что им удалось сделать, поражает масштабами. Они создали первую в мире автоматизированную линию агрегатных станков для обработки танковой брони – производительность труда сразу возросла в 5 раз. Институт электросварки АН УССР под руководством Е.О. Патона, эвакуированный в Нижний Тагил, в 1942 г. создал линию автоматической сварки танковой брони под флюсом, что позволило организовать поточное производство танков – общая производительность труда при изготовлении танков повысилась в 8 раз, а на участке сварки в 20 раз. Немцы за всю войну не смогли наладить автоматической сварки брони.
На основе развития теории баллистики и решения ряда математических проблем были улучшены методы проектирования артиллерийских орудий, способы стрельбы и живучесть артиллерийских систем. Были значительно улучшены дальнобойность скорострельность, кучность стрельбы, маневренность, надежность в эксплуатации и мощность артиллерийского вооружения. Коллектив, возглавлявшийся В.Г. Грабиным, в начале войны создал лучшую в мире (по признанию союзников и германских экспертов) дивизионную пушку 76-калибра ЗИС-3, причем снизил себестоимость каждой пушки по сравнению с ее предшественницей в 3 раза, что позволило в достатке обеспечить армию этой пушкой.
Таким образом, задачи были решены: в 1943 г. трудоемкость производства по отношению к 1941 году была снижена для штурмовика Ил-2 в 1,6 раза, бомбардировщика Пе-2 в 1,9 раза, пушки 76-мм в 3,6 раза и танка Т-34 в 2,4 раза (см. [29, т 4, с. 233]). Это – замечательные результаты .
В 30-е годы была выработана методология форсированного планирования и реализации целевых программ крупного масштаба, в которых соединялись научные, конструкторские, инженерные и производственные организации. Примером такой колоссальной по размаху программы была эвакуация промышленности из западных областей (вплоть до Сталинграда) на Урал и в Сибирь. Эту небывалую в истории операцию Г.К. Жуков приравнял по масштабам и эффективности к крупнейшим битвам Второй мировой войны.
Эвакуировать самолетный или моторный завод – значит демонтировать и перевезти 3–5 тыс. единиц оборудования, в том числе крупногабаритного – прессов, котлов и пр., организовать и перевезти 10–15 тыс. работников, а с семьями до 50 тыс. человек, и на новом месте сразу начать производство, иногда под открытым небом. Нарком авиационной промышленности А. Шахурин пишет, как происходила эвакуация более сотни заводов отрасли, в частности, о московском заводе: «Если бы до войны спросили о сроках переброски завода на новое место, ответ был бы один – не менее года. Практически за десять дней октября мы отправили из Москвы не менее восьмидесяти процентов оборудования» (см. [29, т 4, с. 104]).
В сентябре 1941 г. эвакуировали в Нижний Тагил завод № 183 (Харьков), основной производитель танков Т-34. Его разместили в цехах Уралвагонзавода и туда же – оборудование Мариупольского металлургического завода и Московского станкостроительного завода им Орджоникидзе. Интегральный коллектив такого комбината смог принципиально улучшить технологию и резко снизить трудоемкость. Первый танк был выпущен уже 18 декабря 1941 г., а потом до конца войны здесь выпустили 29 тыс. танков Т-34 – половину суммарного выпуска всех 6 заводов, строивших Т-34.
Во время перестройки и после нее многие политики и идеологи резко критиковали советскую систему, включая хозяйство, за неподготовленность к войне. Как эти политики подготовились бы сами, они не говорят, но мы можем себе представить – их дела у нас перед глазами. Хуже то, что постоянно повторяемые мифы оседают в подсознании людей, особенно молодежи – а ей как раз необходимо изучить опыт советской промышленности в экстремальных условиях.
Нарком вооружений Б. Ванников пишет: «Крупная и комплексная промышленность вооружения – детище индустриализации, к началу Великой Отечественной войны имела большую и прочную материально-техническую базу. Несмотря на трудности и множество неполадок, она была хорошо подготовлена к предстоящей войне» (см. [29, т 3, с. 163]).
Ванников – сталинский нарком, и чтобы не быть обвиненным в пропаганде советской власти, приведу суждение западных историков: «Немцы, американцы и англичане, все вместе, долго разделяли роковое заблуждение относительно достижений Советов. Серия катастроф, обрушившаяся на немецкий народ начиная с 1941 года, была прямым следствием недооценки германским руководством советского колосса… Советский Союз представляет странное сочетание низкого уровня жизни с блестящими техническими достижениями, что противоречит западным понятиям и приводит к огромному количеству ошибок при оценках. Советский Союз во многих отношениях был лучше подготовлен к войне, чем Британия в 1939 или Соединенные Штаты в 1941» (цит. в [29, т 4, с. 107]).
После войны страна вступила в новый этап индустриального развития, и в 1980 г. объем промышленного производства был в 161,5 раза больше, чем в 1913 г., а в 1990 г. – в 199,6 раза. По завершении войны и программы послевоенного восстановления промышленное развитие СССР продолжалось до 1991 года. После этого начали действовать законы, отменяющие принципы плановой экономики, и была проведена приватизация промышленных предприятий – изменился общественный строй.
Надо подчеркнуть, что приватизации подверглись не те предприятия, которые были национализированы в 1918–1920 гг. То, что сохранилось после 7 лет войны (1914–1921 гг.) и было национализировано, составляло около трети промышленного потенциала 1913 г., который и сам производил 0,5 % от объема производства промышленности СССР 1990 года. После 1991 г. была приватизирована промышленность, полностью созданная советским народом — в основном, поколениями, родившимися после 1920 года. Большого числа отраслей просто не существовало в 1913 году. Многие под идеологическим давлением перестройки и реформы это как будто забыли. История за такое верхоглядство наказывает.
Динамика процесса и развития, и кризиса, последовавшего после ликвидации СССР, представлена на рис. 3–4. После 1990 г. ход событий представлен суммарным объемом производства стран СНГ. Производственные основные фонды этих 12 республик составляли 96,83 % от фондов всего СССР и производили в 1990 г. около 96 % промышленной продукции. Поэтому исключение прибалтийских республик из наших данных не вносит существенного искажения в форму графика. При характеристике конкретных отраслей и производств далее будем уточнять размер ошибки, если она велика, т. к. статистика доли каждой республики в производстве конкретной продукции публиковалась. Например, трикотажных изделий республики Прибалтики произвели в 1990 г. 8,1 % от общего объема производства СССР.
Рис. 3–4. Индексы промышленного производства СССР и СНГ, 1940 = 1
Сорок лет 1950–1990 годы – это время великого, небывалого строительства и огромных усилий во всех сферах созидательной деятельности. Плоды этого созидания оказались плохо защищены. Нашлись силы, которые это созидание оплевали и разграбили. Печально, что на это равнодушно смотрели или даже аплодировали дети и внуки тех, кто на своем горбу вытянул эту стройку.
После ликвидации СССР и отказа от плановой системы кризис промышленности в разных республиках пошел по очень различным траекториям. Случайные, конъюнктурные факторы не компенсировались и не сглаживались общими усилиями и рациональными координирующими действиями плана. На рис. 3–5 показана динамика промышленного производства в трех соседних республиках Закавказья. Все они пережили периоды внутренней политической нестабильности, вплоть до вооруженных конфликтов, а также тяжелейший спад промышленного производства. Однако выход из этого спада происходит по-разному.
Рис. 3–5. Индексы валового объема производства промышленной продукции в Азербайджане, Армении и Грузии, 1990 = 100
Изменение индекса промышленного производства в 1990–2010 гг. в группе республик приведено на рис. 3–6. На рис. 3–7 представлена динамика промышленного производства близких по уровню промышленности республик – России, Украины и Беларуси. Что касается промышленности, выделяется проект ее восстановления и модернизации, реализуемый в Беларуси.
Рис. 3–6. Индексы валового объема производства промышленной продукции в Молдове, Таджикистане и Узбекистане, 1990 = 100
Уже первые шаги реформы в 1988 г. привели к сокращению потенциала промышленности в постсоветских республиках, что отразилось в снижении доли промышленности в структуре их ВВП. В СССР эта структура сближалась у разных республик, и вплоть до перестройки доля промышленности в произведенном валовом национальном продукте СССР составляла 41 %, а торговля (с общественным питанием) – около 13 %. В ходе реформы структура ВВП стала меняться, хозяйства республик стали сильно различаться – некоторые сделали ставку на развитие торговли и услуг.
Рис. 3–7. Индексы валового объема производства промышленной продукции в Беларуси, России и на Украине, 1990 = 100
Например, в 1997 г. в двух соседних республиках Закавказья пропорции разошлись так: доля промышленности в ВВП составила в Грузии 10,1 %, а в Азербайджане 27,1 %. Доля торговли (с общественным питанием) составила в Грузии 23,1 %, а в Азербайджане 6 %. В Туркменистане в 1995 г. доля промышленности в ВВП составила 43,9 %, а торговли (с общественным питанием) – 4,8 %.
Другой признак деиндустриализации – быстрое уменьшение численности производственного персонала и в особенности рабочих. Резкое сокращение и ухудшение демографических и квалификационных характеристик рабочего класса постсоветских республик – один из важнейших результатов реформы, который будет иметь долгосрочные последствия. Организованный, образованный и мотивированный промышленный рабочий – одно из главных национальных богатств индустриальной страны. Сформировать его стоит большого труда и творчества, а восстановить очень трудно.
На рис. 3–8 представлен рост численности промышленно-производственного персонала СССР начиная с 1928 года, а затем в СНГ (данные по СНГ в целом очень отрывочны). После 90-х годов численность промышленно-производственного персонала СНГ стабилизировалась на уровне почти в два раза ниже, чем в СССР. Мы не учитываем значительного числа рабочих, которые нанимаются по теневым контрактам и не учитываются в статистике. Это – иная социокультурная общность, ее существование надо иметь в виду, хотя она находится в абсолютной «социальной тени».
Рис. 3–8. Численность промышленно-производственного персонала СССР и СНГ, млн. человек
В ряде союзных республик процесс деиндустриализации был запущен с самого начала перестройки. Как пример, на рис. 3–9 приведена динамика численности промышленно-производственного персонала в Армении, которая вошла в ряд промышленно развитых стран уже в послевоенные годы. В меньшей степени, но тоже очень значительно, сократился персонал в Казахстане, быстрая индустриализация которого также произошла в послевоенный период.
Рис. 3–9. Численность промышленно-производственного персонала в Азербайджане, Армении и Молдове, тыс. человек
Расчленение хозяйственной системы СССР сделало в независимых республиках экономически невыгодным производство целых промышленных отраслей, лишенных системного контекста. Эти отрасли ликвидированы, массы людей остались без работы. Даже если по стоимостным показателям промышленность ряда республик после 2000 г. вышла на дореформенный уровень, ее социальная эффективность может упасть, но это в каждом случае требует исследования. Наиболее драматичным стало сокращение с 1987 года промышленно-производственного персонала в Молдове – уже к 1996 г. в 2,88 раза, и в Кыргызстане – в 2,81 раза. Сокращение в ходе реформы численности промышленно-производственного персонала в Казахстане и Узбекистане показано на рис. 3-10.
Рис. 3-10. Численность промышленно-производственного персонала в Казахстане и Узбекистане, тыс. человек
В целом, деиндустриализация накрыла все постсоветское пространство. Тот факт, что населяющие это пространство весьма образованные народы отнеслись к деиндустриализации равнодушно или даже с симпатией, говорит о глубоком изъяне советской культуры. Ведь это небывалая в мировой истории программа, которая должна была внушать ужас! Понять и объяснить это явление – исторический долг интеллигенции всех народов бывшего СССР.
В СССР численность промышленных рабочих изменялась таким образом (рис. 3-11):
Показатели численности рабочих плохо представлены в статистике ряда стран СНГ, поэтому приведем, в качестве характерных примеров, динамику сокращения числа занятых в промышленности Беларуси, Российской Федерации и Украины, в которых в 2010 г в сумме работали 87 % всех занятых в промышленности в СНГ (рис. 3-12). На рис. 3-13 показана также динамика численности промышленных рабочих в Российской Федерации (в РСФСР в 1987 г. трудилось 60,3 % промышленно-производственного персонала СССР и примерно такая же доля рабочих).
Рис. 3-11. Численность рабочих в промышленности СССР, млн.
Рис. 3-12. Индексы численности занятых в промышленности в Беларуси, России и на Украине, 1980 = 100
В ходе реформы контингент промышленных рабочих в России сократился вдвое, на 8,5 млн. человек (рис. 3-13).
Рис. 3-13. Численность рабочих в промышленности РСФСР и РФ, млн.
Вернемся в советский период. Показателем состояния и тенденций развития или упадка промышленности служит не только объем годового производства, но и динамика материально-технической базы промышленности, ее основных фондов (зданий, сооружений, машин и оборудования). Статистика дает данные о величине основных фондов, имеющихся на конец года, в постоянных сопоставимых ценах без вычета износа. Эта величина зависит от динамики ввода новых фондов и выбытия списанных, то есть, от капиталовложений (инвестиций) и срока службы фондов. Поскольку соотношение ввода и выбытия в послевоенное время было довольно стабильным, динамика основных фондов дает достаточно наглядное представление о росте масштабов материально-технической базы промышленности. На рис. 3-14 представлены индексы основных фондов относительно 1928 года.
Рис. 3-14. Темпы роста производственных основных фондов промышленности СССР 1928 = 100
На конец 1990 года основные фонды промышленности были в 350 раз больше, чем в 1928 году. За время после 1928 года они были несколько раз обновлены – только за период с 1929 г. по первое полугодие 1941 года было построено и введено в действие 9000 крупных предприятий, а за время войны (II полугодие 1945 г. – 1945 г.) было построено 3500 новых (в том числе в местах эвакуации заводов, в Сибири и на Урале) и восстановлено 7500 крупных предприятий. За 1946–1963 гг. построено 16 540 крупных предприятий. И потом еще 28 лет строили и вводили в действие, а после 1991 года 20 лет достраивали почти готовые советские месторождения и электростанции. На этих основных фондах и существует пока что хозяйство постсоветских республик
Здесь снова стоит подчеркнуть, что приватизация ни в малейшей степени не была «возвращением предприятий, национализированных советской властью, их законным хозяевам». Приватизация – это изъятие промышленных предприятий у народа, который их построил и содержал, вкладывая в них свой неоплаченный труд и ограничивая себя даже в скудном потреблении – чтобы оставить потомкам сильную и независимую страну. Так тогда понимали это дело те, кто строил заводы и на них работал.
Если вдуматься в рис. 3-14, то станет ясно, что нельзя сравнивать потери материальной базы промышленности от реформы с потерями от войны 1941–1945 гг. – по абсолютным масштабам эти потери несоизмеримы. В нашем обществе возник (или создан) особый изъян рационального мышления – мы привыкли характеризовать явления в относительных величинах (процентах) и недооцениваем значения абсолютных величин. Например, за 1992–2007 годы в уже имевшиеся на 1990 г. основные фонды недовложили (т. е. изъяли) инвестиций в размере 3,5 триллиона долларов, необходимых чтобы обеспечить простое воспроизводство этих фондов в их дееспособном состоянии. Эти средства страна «проела» (не будем говорить, как делили эту «пищу»). Кто теперь эти средства восполнит?
Дополним данные рис. 3-14 динамикой капиталовложений в промышленность. Динамика этого показателя приведена на рис. 3-15.
В советское время основные фонды промышленности союзных республик обновлялись согласно общему плану, и больших различий в динамике их изменений в разных республиках на было, как это видно из рис. 3-16. Относительно быстрее росли основные фонды в республиках, позже начавших индустриализацию (Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан).
Экономическая политика разных республик после 1991 г. – большая сложная тема, которой мы здесь коснулись только слегка. Утрата координации, которую осуществлял Госплан, и системного взаимодействия республиканских хозяйств нанесли тяжелый удар по экономике. В 90-е годы были заложены долговременные факторы, которые еще долго будут давать о себе знать. Так, в Грузии деиндустриализация сопровождалась сдвигами и в использовании ВВП: в 1996 г. накопление основного капитала составило здесь всего 8,7 % ВВП, а в Азербайджане 27,8 % и в Туркменистане 44,6 %.
Рис. 3-15. Инвестиции в основной капитал промышленности СССР, млрд руб., в сопоставимых ценах 1969 года
Важным показателем развития промышленности является структура кадрового потенциала. Уже в 30-е годы промышленность СССР быстро насыщалась кадрами высокой квалификации и становилась высокотехнологичной – программы типа ядерной и космической не могли быть выполнены в небольших высокоразвитых анклавах при отсталости других отраслей, на эти программы «работали» буквально все отрасли промышленности. Динамика численности высокообразованных кадров дана в табл. 3–5.
Рис. 3-16. Индексы производственных основных фондов промышленности стран СНГ, 1980 = 100
Табл. 3–5. Численность специалистов с высшим и со средним специальным образованием в промышленности СССР тыс. человек
* Из них 430,6 тыс. инженеров.
** Из них 1143,2 тыс. техников.
Рассмотрим динамику промышленного производства СССР по отраслям.
