Глава 25 . Роль снайпера в истории
— Стреляй! — мой собеседник истерично закричал.
Грохнул оглушительный выстрел, потом за ним ещё один и ещё, и четвёртый.
В образовавшейся затем мёртвой тишине с мягким звуком упало тело, а я, словно почуявший кровь разъярённый зверь, с бешеным криком выскочил из клетки:
— Открыть следующую камеру!
Пока оперативник с бледным лицом открывал, в магазин кольта с хорошо слышным по всему коридору лязгом добавилось недостающее число патронов. В этой камере сидел один из боевиков уже рангом повыше, между прочим, урядник, это что-то вроде сержанта, то есть лицо явно более осведомлённое, чем остальные.
Оперативник за моим плечом сделал ему страшное лицо, показывая знаками, что я сошёл с ума. Заметив это, я лишь криво ухмыльнулся:
— Не бзди, офицер, у нас их ещё полно. Распорядись пока убрать тело, мешок только пусть возьмут, а то грязновато чего-то получилось.
У меня в коридоре был небольшой деревянный стул, я перенёс его в камеру и сел.
Задержанный сжавшись сидел на середине кушетки и, боясь лишний раз пошевелиться, смотрел перед собой.
— Так, голубчик, начнём с тобой, — театральным (на самом деле, много раз отрепетированным) движением я спрятал кольт. — Фамилия!
— Приёмыхов.
— За что чалился на киче?
— Да я просто… ну, на перо одного поставил. Со смягчающими.
— Как давно служишь на Вьюрковского?
— Четыре года, кажись.
— Какой взвод произвёл похищение моего семейства?
— Да это всё четвёртый, это всё Новак!
— Это фамилия или прозвище?
— Я не ведаю, просто все так бают. Проститя, барин.
— Да ничего, ничего. Где, голубчик, ты говоришь, их держат?
По коридору волоком тащили мешок с телом. Мешок был красным внизу и при движении оставлял за собой жирную красную полосу. При виде мешка задержанный судорожно сглотнул.
— В основном лагере есть склад, тама лежать стройматериалы со времени последнего ремонта, а намедни та клеть ужо запирается и у ей крепкие стены. Я не ведаю точно, барин, но оне там. Их колдун стережёт, последний.
— Последний?
— Ага, Цырута. Остальные сказались, что им надоть в город и уехали.
— А Цырута что, боевой маг? Металл, охота?
— Он ваще по огню, дык его за то, что красного петуха пустил в Балашихе со множеством погибших, разыскивают, ему некуда тикать, вот он и сидит, как сыч.
— Но-но! Ты метлу-то не распускай! Какой ещё сыч⁈ Забудь про младшего брата Предка! Ладно, не ссы, я тебя понял.
— Вы не будете меня того… — осмелев, с надеждой спросил урядник, кивнув на место, куда был убран кольт.
— Ты со мной разговариваешь, на вопросы отвечаешь, зачем мне это?
Не заканчивая разговор, я встал и вышел в коридор. Почти во всех камерах заключённые сидели ближе к решётчатой двери или стояли, прислонясь к ней и внимательно подслушивали.
— Эй вы, кто-то считает, что урядник напрасно со мной разговаривает?
Все задержанные тут же сделали вид, что их тут нет, да и вообще, они туговаты на ухо.
— Ты, — я ткнул пальцем в ближайшего горемыку.
— Я? Я — нет, да Вы что, Ваша светлость! Да мы ж все туточки сызмальства мечтаем на Вас служить, верой и правдой, не щадя живота своего!
— Хорошо, — я резко перебил его слащавую речь.
Повернувшись, я поманил оперативника, в руках которого было множество папок.
— Да будем вам всем известно, что прежний ваш наниматель, Амвросий Дмитриевич имел на всех на вас досье, — нагло соврал я, взял пачку папок, потасовал и открыл нужную. — Вот ты Степан Михеич, а вот твоё участие в вооружённой группе, незаконное владение оружием из запрещённого списка, налёт на банковскую кассу, тяжкие телесные повреждения охраннику, приведшие к его увечьям и инвалидности, шесть лет каторги, сбежал в первый же год.
Потрясённый боевик за решёткой сжался в комочек. Сейчас он мало напоминал бравого грабителя банков, жизнь его уже изрядно потрепала.
— Смысл в том, что он вас держал за… за незащищённые части тела и при любом сомнении мог сдать полиции. Но я, как вы должно быть знаете, не мой дорогой родственник, я — это я. И отсюда вопрос, как мне поступить с вами?
Я взял стул, выставил в коридор и присел, переводя взгляд с одного на другого.
— С одной стороны, вы совершено точно люди не из списка достойных и благородных. С другой стороны, вы просто наёмники, которые не разобрались в ситуации. Но и оружие против меня вы направляли…
Они молчали, проникшись серьёзностью момента.
— Поэтому. Я предлагаю тем, кто хочет — пойти ко мне на службу. Есть такие?
Тот бедолага, который уже разговаривал со мной, поднял руку как пятиклассник на уроке, показывая, что просит вызвать его к доске. Его жест повторили ещё несколько.
— Список вариантов неполный. Я могу сдать вас полиции. Могу просто отпустить на все четыре стороны и посмотреть, что вы сделаете. А судьба ваша в таком случае очень простая. Вы ничего не умеете, кроме как нарушать закон и применять оружие. Сколотите банду, вас полиция всех и постреляет. И не важно, что это будет, кустовская полиция или челябинская.
— А Вы?.. — осторожно спросил один из задержанных, который мог похвастаться свежим фингалом.
— Ну, у меня конечно мёдом не намазано. Могу сразу сообщить, что графские земли в таком количестве охранников не нуждаются. Я вас перемещу. Всех. Кроме четвёртого взвода, этих мне хочется вздёрнуть. Ведь это они организовывали покушения на мою жизнь, неоднократные?
Мои задержанные были из первого и третьего взвода, поэтому они согласно закивали, ведь мои угрозы не касались их шкур.
— Эй, Хомяковы! Вы там?
— Да, — хмуро отозвался один из сцапанных утром терминаторов.
— Вам ничего не предлагаю. Просто сидите тихо. Меня все слышат?
— Да, — нестройно подтвердили задержанные.
— Это они виноваты в ваших бедах. И они вам не родные.
Лица людей ожесточились, но в то же время в них появился какой-то огонь. Легко перекладывать вину за произошедшее на кого-то другого, ведь так ты очищаешь себя.
— Сейчас же могу сказать, что со вторым вводом, охраной прииска, той его частью, что не начала стрелять в меня, всё в порядке. Они не стали валять дурака, присягнули мне на верность и убыли к месту несения службы. Премии я им не дал, обстановка не соответствующая, но они вполне довольны жизнью
— А прииск?
— А прииск — не ваша забота. Вам я могу предложить поступить в штрафную роту. Всем, кто хочет. А кто не хочет, оружие заберём, всё отыщем и под зад коленом, делайте что хотите, последствия вы знаете, ваши досье переданы в полицию.
— А как это, штрафная рота?
— Ну, доверять я вам не могу. Вас покормят, построят и отвезут к лагерю, вы пойдёте к своим и расскажете, кто я такой и что предлагаю служить на меня и дальше, либо валить с моей земли. А ещё, что я не такой человек, которому вы будете приказывать и выкручивать руки. Я, если хотите знать, однажды видел императора и даже имел с ним разговор, я после такого уже ничего не боюсь. Итак, вопрос, кто хочет в штрафную роту? Обещаю, убивать тех, кто откажется, не стану. Наказывать тех, кто сбежит, тоже не буду, всё только добровольно. Мне надо, чтобы на мою сторону стали все бойцы, вы просто доведёте до них эту мысль.
Я развернулся и ушёл.
…
На первом этаже я зашёл в душевую.
Там был оперативник, который отмывался от крови, рядом столпились все остальные, кроме того оперативника, который запирал клетку за допрошенным мной и потому задерживался.
— Точно нужен был этот цирк одного актёра? — спросил я тихонько бойца, который мылся, закрывшись от нас шторкой.
— Так точно, господин министр!
— А что вы сделали? — не понял сути произошедшего Джо.
— Они разыграли комедию, якобы министр пристрелил одного из задержанных, даже холостые патроны под это использовали, — пояснил ему майор. — Крики, угрозы, пальба, звуки падения тела. Фальцет, ты там не ушибся, когда изображал упавшего?
Так я узнал ещё один оперативный псевдоним.
— Мне не впервой, — отозвался оперативник. — И кровь свиную из пузыря давить не в первый раз, правда плечо ушиб, пока меня в мешке тащили. Но оно того стоит, теперь боевики своего нового барина боятся.
— А они не сопоставят, кого я «грохнул»?
— Разные взводы не всегда всех знают, так что нет, всё логично и умно.
В душевую вошёл второй оперативник.
— Ну, что они там? — спросил его майор.
— Переругиваются. Почти все хотят в штрафники. Кто-то сбежит, кто-то впечатлён.
— Впечатлений мы им ещё насыплем.
* * *
Было утро.
Мы везли их по полям на грузовике. По иронии судьбы, это был тот грузовик, что возил продукты в усадьбу Вьюрковского, но измученные бессонной ночью задержанные его не узнали.
В какой-то момент мы притормозили, я вышел, поправил костюм и жестом велел им выгружаться.
Бойцы высаживались неторопливо, опасливо, они понимали, что до их военного лагеря, который я распознавал как форт, ещё далековато.
— Мне надо вам кое-то показать.
Из кабины вальяжно вышел Ключ, который воткнул в обочину на расстоянии метра друг от друга деревянные колья, на которые насадил кувшины и отошёл.
— Всем видны кувшины?
Штрафники дружно закивали.
Я взял мобилет.
— Хакас, меня слышно?
— Да.
— Видишь головы?
— Вижу глиняные и живые вижу. По каким стрелять? — равнодушно уточнил Кабыр.
— По глиняным. Повторяю, стреляй по глиняным. По готовности, без задержки.
Через секунду один из горшков разлетелся вдребезги. Все вздрогнули. Меньше, чем через секунду попадание пули разбило второй, потом сразу же третий.
Казалось, что черепки от второго ещё не упали на землю, кода был прострелян третий.
Что ужасало, выстрел никто не услышал, только свист пуль.
— Это мой снайпер. Вы его не видите, но что более важно, он видит вас. И оружие отменное, три прицельных выстрела за две секунды. А теперь военные выводы, если вы захотите потягаться со мной и поиграть в войнушку.
Штрафники озирались и переглядывались.
— Итак, я лишил вас всех постов и укреплений, кроме лагеря со стенами. Вы можете запереться за стенами, а я посажу рядом снайпера и буду платить ему по пятьдесят рублей за голову. Он вас за пару недель перестреляет и всего делов. А если вы захотите выйти за стены и прогуляться, поискать снайпера, то кроме того, что он станет вашу численность быстро сокращать, а по звуку его заметить нельзя, вас так же встретят пулемёты Амвросия Дмитриевича. Что-то знаете про эти пулемёты?
Пара человек кивнули.
Про то, что первый пулемёт у меня забрали спецслужбы, они, само собой, не знали.
— Такие перспективы войны со мной, такие перспективы мира. А теперь садитесь в грузовик и поезжайте.
Я остался стоять, ожидая, когда грузовик скроется за складкой местности. Кабыр поленился ко мне идти, так что мне пришлось самому топать в его схрон.
Он сидел, обманчиво-расслабленный, и смотрел на тучки над горизонтом.
— Пошли, Кабыр, нам надо везде успеть.
…
Единороги тоже были наготове неподалеку от форта и наблюдали его ещё с ночи, прибыли задолго до грузовика.
Грузовик остановился в километре от форта, высадил штрафников и уехал, предоставив им самим право определять свою дальнейшую судьбу.
Они потоптались, поговорили, кому-то даже дали по зубам. Сразу видно, идёт обмен мнениями, интеллигентная дискуссия и сторонами приводятся весомые аргументы.
А мы ждали. Кабыр занял стрелковую позицию на дереве. Два единорога его прикрывали, остальных за собой буду тащить я.
Когда штрафники подошли к форту, их для начала не хотели пускать, ворота были заперты, а майор, вооружённый новеньким биноклем, смотрел на это реалити и кратко пересказывал нам.
Потом их впустили.
Меня интересовал момент, когда внимание войска будет максимально отвлечено от склада. Кроме урядника, точку зрения, что Филиновых содержат в нём, разделял и мой новый ротный, и ещё парочка задержанных, которые оказались наиболее болтливыми.
И всё же это было не точно, их могли переместить.
Я взял мобилет и набрал заранее написанный номер телефона, единственный телефон в форте, стоящий в здании их штаба, в кабинете ротмистра.
Прошли долгие восемь гудков. В принципе, если не возьмут, то ничего страшного.
— Слушаю! — отозвался голос.
— Это Владетель граф Филинов. Я бы хотел поговорить с кем-то из Хомяковых.
Там, по ту сторону «линии» какое-то время молчали.
— По поводу? На какую тему говорить?
— По поводу обмена их родственников на моих. Интересно такое?
— Им может и интересно… Я доложу, позову. Сможете не класть трубку?
— А с кем я говорю?
— Меня зовут Карась, я вроде секретаря, вечного дежурного.
— А скажи мне, Карась, ты на чьей стороне?
— Я бы, Аркадий Ефимович, — внезапно блеснул свои познаниями Карась, словно золотистой чешуёй на солнечном мелководье, — хотел бы не сдохнуть.
— Ты если что, главное — падай шустро.
— Я запомню, но другим не скажу, ладно? Повисите на проводе?
— Сколько ждать?
— Минут десять, их ещё найти надо.
Я оставил мобилет включённым, но убрал в карман.
— Они собрались на целый митинг в районе ворот. Кажется, кто-то из их старших хочет всех штрафников арестовать, а кто-то что-то доказывает. Чуть особняком стоят двое, в том числе откровенный дедок.
— Пора. Пробуем, — отозвался я.
Шило перебросил меня, Джо и Ключа в недра склада, где я немедленно засёк магическое присутствие.
Истошно взвыл какой-то артефакт, зато я увидел стоящих у ворот и подсматривающих в щели Филиновых в количестве «все собрались», то есть отца, дядю, братьев, кузин, мать и младшую сестру.
Были они изрядно пыльными и сильно напуганными. А от воя сигнализации так вообще спали с лица.
— Что-то вы не очень выглядите, граждане Филиновы! Как вам вообще Кустовой, как кустовское гостеприимство?
— Аркаша, спаси нас!
Отец первым, а за ним и остальные бросились в мою сторону. Ворота склада сотряс удар. Тот, кто был снаружи, не имел ключей, но имел весьма опасный и буйный нрав.
— А как же поговорить? Может, давайте обсудим, как я плохо учился и вообще позор семьи?
— Прости, сын! Что хочешь, проси. Хочешь, мы все фамилию сменим, а ты оставишь себе? Только спаси!
— Ну, ладно-ладно, давайте уже убираться отсюда.
Шило возмущённо заворчал, но всё-таки перекинул нас всех, причём двойным прыжком я закинул их на центральную площадь города.
— Вот вам двадцать рублей на извозчиков, рекомендую домой и отмыться. А мне надо улаживать наследственные вопросы.
— Знаешь сын, мы тут решили, утрясём дело Грюнк и, пожалуй, вернёмся в Подмосковье. Что-то неспокойные тут дела, а мы загостились уже.
Я понимающе кивнул и тут же исчез, вернувшись вместе с двумя единорогами к позиции Кабыра.
— Стреляющий адвокат? — негромко спросил меня чем-то слегка встревоженный Кабыр с дерева.
— Аюшки?
— Скажи, а тебе тот колдун был сильно дорог?
— Да вообще не особо, а что значит «был»?
— Ну, он метался по двору, орал, потом не знаю как, но заметил меня.
— Магия, он же маг. И?
— Всё честно. Он выстрелил в меня своей огненной магией, я выстрелил в него своей огненной магией. Я выиграл. А у тебя больше нет колдуна. Нет претензий ко мне?
— Нет, ты молодцом. Я с тобой давно знаком, а этого ко… лдуна я впервые вижу, — мне совершенно некстати вспомнился папа дяди Фёдора.
— Тогда с тебя премия сто пятьдесят рублей.
— Замётано. Что-то ещё?
— Старика ведут в штаб.
Я проверил мобилет. Несмотря на мои ужимки и прыжки, связь удержалась, не прервалась, хотя я на пару долей секунды пропадал в процессе прыжков на Изнанку.
— А кто ведёт?
— Какой-то мужчина смурной.
— А можешь ему ножку прострелить, чтобы он так весело не бегал?
— А как же те сотники по списку, те двое, что ты до этого говорил?
— А видишь их?
— Вижу. Могу их, а потом ногу.
— Ну, так давай, чего не стрелял?
— Команды не было.
— Командую большими буквами! ШМАЛЯЙ, снайпер, от всей души шмаляй, за всех степняков на свете.
— Сто рублей сверху.
— Да что ты за человек такой, а как же стрельба ради искусства⁈ Заветы предков и традиции⁈
— Шучу.
И Кабыр выстрелил, трижды, по моим ощущениям — вообще без паузы, как будто из СВД можно стрелять очередями. После выстрелов его поза не поменялась, он смотрел и смотрел в прицел.
— Попал?
Он лишь молча кивнул, не отрываясь от прицела.
…
— Алло. Это всё ещё Карась.
— Да, алло, я на линии.
— Странно, мне казалось, что Вы пропадали… Ну да ладно.
— Что ты мне скажешь, Карась?
— А правда там бойцы говорили, что Вы офицеров разжалуете?
— Правда. А где там Хомяковы?
— А можно мне тогда должность ротмистра, старшего над войском?
— За какие такие заслуги?
— Ну…. У нас тут всё как-то резко поменялось, пара старших внезапно умерла, ещё парочку мы убили… Нечаянно, конечно. А Хомяковых арестовали, дед пытался сбежать. Ну, куда ему бегать, он же старый. А второй орёт, что нас всех убьёт. Обидно.
— И ты типа руководитель этого крестьянского восстания?
— Ну, просто других желающих не было. Там можно мне ротмистром стать? Если мы все Вам присягнём, как третий взвод?
— Заместителем ротмистра. Командир у вас будет поставленный со стороны.
— Меня устраивает. Вы приезжайте, как надумаете, мы ворота откроем. Только четвёртый взвод весь сбёг, испужался. Мы преследовать не стали.
…
Конечно, мы не сильно им доверяли. Но где-то через сорок минут и правда вошли через парадные ворота к построенному (криво-косо, надо сказать) личному составу боевиков, которых больше нельзя называть боевиками Вьюрковского, а скорее боевиками Филинова.
Я принял краткий доклад заместителя ротмистра, майор научил меня, что честь без головного убора отдают вытянувшись, с руками по швам. Так что я принимал этот балаган в качестве нового командира.
Так я вступил в наследство землями и титулом.
