Глава 5
— Кто это? — вместо «алло», нейтральным тоном спросил я.
— Аркад Ий! Что с тобой⁈ Ты болеешь? Я приеду? — это была Мин.
— Нет. Я сплю, а ты меня будишь, — немного недовольным голосом проворчал я.
— Я раз шестнадцать звонила.
— Крепко сплю, — китайцы не знали о моём убежище на Изнанке и меня это полностью устраивало. — Тебе разве не передали по цепочке, что я сегодня выходной?
— Выходной, проходной, охрана-то нужна. Ой всё, я выезжаю.
— Нет. Я водички попью и снова спать. Не надо меня беспокоить.
— Но, мой господин!
— Баста, карапузики! В смысле, отбой и до завтра.
Основная комната моего дома, по классификации моего прежнего мира в стиле «студия», то есть совмещающая функцию зала и кухни со столовой, имела диван, перед ним обеденный стол, довольно небольшой и в настоящее время пыльный, саму кухонную поверхность и стойку, что-то вроде длинного узкого стола перед самим окном, с открывающимся видом на улицу. На стойке стоял телефон, там я и разместился, не зажигая свет, обходясь тем освещением, что проникало в комнату через немытые окна.
Само собой, спать ложиться никто не собирался, я набрал Кастета сначала в его новый заводской кабинет, потом в старый авторемонтный, но так никуда и не дозвонился. О наличии мобилета, тем более о номере такового, мне пока не известно.
Тогда набрал Чена и коротко переговорил.
— Мне сказали, ты сегодня выходной? Я в офисе, — что-то жуя, докладывал китаец.
— Посетители были?
— Без тебя я запираюсь. А что? Ну, не консультации же за десять рублей мне проводить?
— Десять рублей — это десять рублей, — наставительно произнёс я.
— Аркад Ий, ты, быть может, забыл, но мой юридический диплом — это твой подарок. О чём мне консультировать? Думаешь, я хотя бы знаю законы?
— А думаешь, большая часть адвокатов и юристов города их знают? Слышал я их рассуждения, мне после этого странно, что они в дверь не промахиваются, когда в комнату заходят.
— Всё равно, не могу я так. И вообще, я сейчас делаю документы по отгрузке с прииска. Кстати, мне надо, чтобы ты их подписал.
— Надо, значит — привози, подпишу. Какая по счёту отгрузка у нас идёт?
— Четвёртая. Мы решили отправить те макры, которые, — он замялся, — как же это по правилам осторожного общения?..
— А ты скажи, я угадаю. Привезены по суше?
— Наоборот, добыты из недр.
— Они все, которые растительные, добыты из недр.
— Эти из недр за порталом дедушки Макара.
По комнате летала муха. Я покрутил глазами, переваривая его слова, потом посмотрел на комнату магическим зрением. Посторонних моё чутьё не ощущало. Откуда тогда муха?
— Местные макры, то есть? А что, уже достаточно много добыли? Я имею в виду для экспортной отправки?
— Да, но не из-за этого, просто четыре — это плохо.
— Почему?
— Ты русский, — вообще-то, Чен не любил напоминать о наших разных национальных идентификациях и культурах, предпочитая учиться всему русскому и учить меня своим традициям, когда это было нужно. Раз говорит об этом, значит это важно.
— Ну, договаривай. О чём «большой глупый русский» не понимает?
— Не обижайся. Ты вообще решишь, что это глупо. Четыре — это несчастливое число у китайцев. У нас «четыре» пишется так же как смерть.
— И что теперь? Четвёртую отгрузку не делать?
— Вот, я же говорил.
— Что, для вас прямо для всех, это так важно?
— Ну, чтобы привести пример. У нас не строят четвёртый этаж в больших городах. А если строят, то он технический, там никто не живёт. И туда не ходит лифт. На улице в доме с номером четыре или четырнадцать никто не хочет жить, иногда там даже не строят дом. Под запрет попадает и число тринадцать.
— Это уже от нас, европейцев?
— Это потому, что один плюс три равняется четыре.
— Хера себе. А если кто родился четвёртого апреля?
— У китайцев свой календарь, но в целом, ты правильный вопрос задаешь, если ребёнок рождается четвертого, то врачи идут навстречу и всем говорят, в документах так пишут, что родился пятого или там, третьего. Меняют дату.
— Обманывают судьбу? Ладно, я понял, всё серьёзно и это не ты с Танлу-Же такие суеверные, а в целом национальная особенность.
— Да, — терпеливо гнул свою линию Чен.
— Хорошо, отнесусь с уважением. Значит, вы боитесь, что с четвёртой партией может что-то пойти не так? Ну, тогда пусть всё будет так, как ты делаешь.
— Хорошо, что ты не против. Танлу-Же просил особо на этом не акцентироваться, но ты сам спросил. Боится, что ты расстроишься, партия маленькая, твоя премия тоже маленькая.
— Да хрен с ним, в моменте может поступлений будет и меньше, а потом выровняется. Принцип маятника.
— Кого? Что-то из магии?
— Из физики. Маятник — это физика. Для человека, который плохо знает магию, весь мир наполнен физикой. Короче, ничего не надо менять, доделывай, привози, я подпишу.
— Не ляжешь спать? Или тебя можно будить?
— А как ты зайдёшь? Ах да, у вас же есть ключ. Короче, спать не ложусь, приходи.
Я побродил ещё какое-то время по дому. Рёбра болят, и, кажется, почему-то выросла температура. Намазался кремом, надел свитер. При поднятии рук рёбра стрельнуло болью так, что я охнул.
Постепенно крем начал действовать, не только заживляя, но и действуя, как обезболивающее.
Дом типа «таунхаус» это, по сути, длинная гусеница домов под условно одной крышей, где каждый сектор обладает отдельным входом и куском газона перед дома (в моём случае это, скорее, выкошенный в ноль пустырь). При этом за моим сектором дома был и задний двор, который я никогда не посещал. Мне показывали его один раз при покупке.
Дверь на задний двор открывалась с трудом и была закрыта на засов.
Надо запросить «клининг», потому что дом «запылился», а задний двор вообще в запустении. Какие-то погнутые тазы, провисшая бельевая верёвка, колченогий стул, возле него пенёк, на котором стоит грязная миска, явно использовавшаяся под пепельницу ещё прошлыми жильцами.
Площадь заднего двора позволяла разбить там крошечный садик или расставить уличную мебель и сидеть «на свежем воздухе», но я своим двориком, по понятным причинам, не пользовался. Вообще, с точки зрения китайцев, проникающих в мой дом, я человек странный, у меня нечто вроде порядка только в спальне на втором этаже, там расставлена мебель, застелена постель (бельё уже, наверное, приросло к кровати), стоит узкий шкаф с немногочисленными книгами, которые я иногда читаю. В остальном доме какая-то тоска, паутина и пыль.
Опытный глаз решил бы, что я тут не живу, что шляюсь по девкам и кабакам, а сюда прихожу спать и не более того.
Ну, порядок, конечно, нужен. Чем бы заняться пока жду Чена?
На пробу набрал Игоря Дзы-Нан-Цая и он неожиданно оказался на месте.
— Приветствую!
— Привет, акционер.
— Всё там у тебя нормально? Я спрашивал у Танлу-Же за тебя, он говорит, что работа ведётся, поставки, снабжение, всё организовано, часть рабочих замещена китайцами, но немного, чтобы в глаза не бросалось.
— Да, — подтвердил Игорь, — Учим наш многонациональный коллектив находить общий язык. Ни к чему разговоры, что нефтеперерабатывающую фабрику китайцы подмяли под себя и всех повыгоняли, наоборот, это должно стать платформой для понимания и дружбы культур.
— Во, как ты загнул. Ну, здорово.
— А ты, я слышал, недавно в переплёт попал?
— Ничего такого.
— Задержание банды — это «ничего такого»?
— А что, слухи ходят?
— Слухи — это воздух Кустового. И потом, тут все про всех всё знают.
— Ну, пусть знают. Да ничего особенного, их арестовали, а я дальше пошёл, только слегка прихрамывая от сломанных ребёр.
— Побили?
— Никто меня не бил. Упал.
— Все так говорят.
— А ты давно писал нашему учредителю письмо? — перевёл я тему.
— Знаешь, третье письмо написал, а мне первое вернулось, типа, адресат не найден. Похоже, что он связь не наладил у себя.
— Бляха. Это плохо. Так он решит, что мы его кинули и не уважаем. Ну, ты знаешь этих степняков.
— Знаю. Но… мне-то что делать? Я могу простой почтой послать, могу курьерской. При желании могу попробовать нанять курьера, типа, для личной доставки. Будет сравнительно дорого, но ничего, спишу на расходы по организации корпоративных вопросов, тем более, что так оно и есть.
— Ну ты пиши, я тоже подключусь к этой интеллектуальной битве, подумаю, поспрашиваю.
— Во-во, так-то он — твой приятель.
— Я его пару раз видел.
— Корефан. Однокашник. Почти что родственник.
— Я твой намёк понял, Игорь, не нагнетай. И спасибо за периодические поступления, так по копеечке и выберусь из нищеты.
— Рад. Заходи в любое время. Я тебе цех покажу. Мы третью колонну возвращаем в строй.
— Там же редкие макры нужны были?
— Ну, дальняя Родина помогает, чем может. До связи.
— До связи.
Положил трубку, осторожно поменял позу. По улице шёл человек. Странный человек. Магическое чутьё показывало, что с ним что-то не так, словно он был дворянин. Человек был одет в плащ и проходя мимо моих окон, что-то уронил, потратив после этого почти секунду, чтобы поднять. Головы он при этом не поворачивал, так что рассмотреть его не удавалось.
Сам я сидел в глубине комнаты и сквозь немытые окна и в тёмном помещении меня не рассмотреть.
Я потянулся к трубке и развернул блокнот, ища, где у меня записан телефон дома напротив, где караулит охранный пост китайцев, чтобы спросить, не кажется ли брожение на нашей вечно пустынной улице подозрительным, но человек подобрал упавшее и вроде бы неспешным шагом, а вместе с тем быстро, ушёл.
Я так и застыл с трубкой. Кому-то ещё хотел набрать. Кастету? Уже искал его. А! Тайлер. Ну, у Тайлера и близко нет мобилета. С другой стороны, он работал на заводе, команду увольняться оттуда я не давал. Какую фамилию он использовал, чтобы работать на нефтеперерабатывающей фабрике? Кажется, Вашков? А в цеху стоит аппарат, внутренняя сеть завода, там всего аппаратов штук десять, все на одном номере, который ведёт в приёмную.
Только, блин, секретаря в приёмной пару дней назад не было, как класса, при Владосе действующий секретарь уволилась из-за домогательств нового директора. И всё же попробовал набрать туда. Ведь к кому-то аппарат должен выводить звонок?
После шести гудков трубку взяли, и мне ответил знакомый, но малоприятный голос:
— Бухгалтерия, слушаю.
— Это Аркадий Ефимович.
— Аа…. Это Вы? — злорадно спросила главный бухгалтер. — Вас выпустили? Вещички собрать? Сухарей там насушить? Что ещё ваша каторжная братия делает перед зоной? Вы мне сразу не понравились, глупый, никчёмный юристишка!
Ну да, на собрании её не было, после всех событий меня мало кто видел, да и вообще «заводчане» ещё не разобрались в ситуации, что вообще произошло в тот день, когда нового директора и его приятелей массово убивали и арестовывали. Им вообще никто и ничего объяснять толком не стал, разве что Кастет (которого тоже арестовывали в тот день) туману напустил. Тем более, никто не рассмотрел, что там со мной произошло.
— Вовсе нет, мадам. Я не был арестован, я же свидетель обвинения и с прокуратурой дружу.
Она отчётливо фыркнула.
— Ну и что Вам надо? Уволиться? Так Вы и не были приняты. Могли бы и знать такие элементарные вещи. А ещё костюм нацепили. Тоже мне, спе…
— «Надо» мне сообщить Вам, что Вы без пяти минут уволены.
— Ха! А это не Вам решать. У нас новый директор, я с ним уже общалась. Выкуси!
— Именно мне, — не поддался на провокацию я. — Как новому акционеру со стопроцентной долей. А ещё я буду подавать в отношении Вас заявление о возбуждении уголовного дела и проведении проверки.
— За что?
— А Вы давно сдавали отчётность за фирму Хокшильда?
— Но ведь его же нет, Владислав Сергеевич сказал…
— Владислав в морге, замы на нарах. Вы серьёзно мне на него ссылаетесь? В законе о бухгалтерском учёте так сказано, что если рейдер захватил предприятие, то можно отчётность не сдавать?
Она ойкнула.
— Кроме того, я подозреваю Вас в хищениях со счетов, как по фирме Владоса, так и по фирме Хокшильда. Понятно Вам? А теперь соедините меня с плавильным цехом, наш разговор закончен.
Она засопела в трубку, что-то нажала и гудок вызова пошёл повторно.
— Плавильный, — ответил спокойный и неторопливый мужской голос.
— А мне бы Вашкова услышать.
— Новенького? А кто спрашивает?
— Это с его прежней работы. Он у нас тут один формуляр не подписал.
— Вечно Вы, бумагомаратели, рабочему человеку жизнь портите. Бумажки, бумажки, а человека за ними не видите, — назидательно ответила трубка. — Ладно, сейчас позову.
Ждать пришлось долго, почти пять минут, но в конце концов мне ответил бодрый голос Тайлера. Я так и представил себе его, коротко подстриженного, побритого и с желтозубой обаятельной улыбкой.
— Алло!
— Товарищ Тайлер, это Аркадий.
— Добрый денёчек, босс! — в трубке зашуршало. Скорее всего, Тайлер зажал трубку и осматривается по сторонам, не слышит ли кто-то его со стороны. — Как Вы пережили все эти события? Вы уж простите старого алкоголика, но только помочь я Вам не мог, конспирация.
— Нет проблем, Тайлер.
— Без обид? Я виноватым себя чувствую.
— Без обид.
— А как Вы выкрутились?
— С помощью Предка-Покровителя, на Изнанке.
— А, это Ваши дворянские фокусы. Ну, здорово. Вы вообще сильно возмужали за последнее время.
— Стараюсь.
— Ну, я пока продолжаю собирать данные по медной фабрике? Коллектив тут хороший, а вот в администрации крыса на крысе и крысой погоняет. Через пару дней сделаю подробный отчёт.
— Хорошо.
— Тогда всё? До связи? Мне там надо вагонетки в цепочку собрать.
— Погоди. Мне нужно с тобой посоветоваться.
— Ну, дык я весь внимание. По медному бизнесу? Тут несколько рабочих таскают медь налево. Но ребята толковые, просто молодость в заднице играет. При директоре Шампиньоне у них почти вдвое упала зарплата, они ждут будут ли при Константине Ивановиче восстановлены оклады или начнутся массовые увольнения.
— Это ценная информация, но… Короче, вопрос такой, что по телефону не обсудишь.
— Зайти к Вам в офис?
— Нет, я после той истории болею, рёбра лечу. Знаешь мой домашний адрес?
— Был где-то записан.
— Есть бумажка? Черкни ещё раз. Сможешь сегодня забежать?
— Да. Придётся пивко после работы с пацанами отменить. А они как раз за недостатки технологии, засевшие макры и оборудование общаться должны были. Как устранить потери при выплавке и сэкономить тонны и тонны угля.
— Нет, это важно. Попей пивка, после этого ко мне.
— Так поздно будет. Может завтра с утра? У меня по графику смены нет, могу в десять прийти.
— Приходи в десять.
— Я побежал? А то меня мастеровой ругать будет? — Тайлер вживался в роль и искренне переживал за коллектив, общался, шутил, выполнял поручения. Эта искренность обескураживала.
Вообще-то мне надо сообщить ему, что в городе завелась резидентура секретной службы, но это при встрече, такое точно не по телефону.
Положил трубку.
Хотел достать веник, тряпку, убраться, но сломанные рёбра давали о себе знать. К чёрту.
В дверь постучали.
Прежде, чем открыть, проверил магическим чутьём, к самой двери не подходил. В отличие от обитателей этого мира, благодаря фильмам я знал, что человека убить можно и не открывая дверь, например, банально выстрелив из охотничьего ружья.
Осторожно и почти беззвучно поднял трубку. Вот он, номер моего охранного поста напротив. Набрал, там ответили сразу же.
— Да, господин Аркад Ий? — ответил вежливый голос с сильным акцентом. Откуда он знал, что это я звоню? Определитель номера? Или они видят меня в полутьме первого этажа?
— Хотел спросить, а кто там ко мне пришёл?
— У вас есть глазок на двери, — невозмутимо ответил голос, а мне захотелось его обматерить, потому что этот факт мне известен и без сопливых. — Но это Чен. Один, с какими-то бумагами. А что?
— Ничего, — буркнул я. — Просто только из душа вышел, не одет. Стесняюсь я. Спасибо за службу, отбой.
Положив трубку, пошёл открывать.
Чен был, как всегда, идеально выбрит, свеж, подтянут и безупречно одет по европейской моде. Узкий галстук откуда-то. Молодец, чего там говорить.
Он невозмутимо расстелил на пыльном обеденном столе газеты, а уже на них, как аккуратный пасьянс, разместил документы на подпись. Достал из портфеля ручку, поместил слева от документов, посмотрел ещё раз, еле заметно поморщился, затем переложил, чтобы ручка была справа. Достал печать прииска, в чехле, расшнуровал. По-хозяйски сходил и зажёг свет (ну да, я всё это время пребывал в темноте).
Разве что приглашающего жеста не сделал.
Я плюхнулся на диван, сцапал ручку и стал подписывать, перед этим проверяя документы.
— Здесь ошибка в названии на первом листе, — показал ему, — одна буква, но лучше поправить.
— На первом листе нет подписи, сможете подписать, господин Аркад Ий, а я заменю первый лист.
— Смогу, подпишу. Помечу тебе тут галочкой на полях, чтобы переделал до того, как уйдут в работу. А то какой-нибудь придурок докопается до знака, сам понимаешь. И я тебе не господин, две тысячи раз говорил.
— Уважение — это норма общения, — многозначительно ответил он.
Я продолжал подписывать.
— Скажи, Чен, а девушка у тебя есть? Ну, остаётся время на личную жизнь за всей этой работой?
— Мне нравится работа. Господин Аркад Ий, я что, плохо справляюсь? — в его глазах мелькнуло неподдельное беспокойство.
Всё время забываю, что китайцы умные, они оценивают слова через преломление того, кто спрашивает, его статуса и так далее, запросто ищут второй смысл.
Наверное, по его мнению, я решил прощупать почву на предмет того, не снять ли его с поста своего зама. Умный, а в то же время, дурак.
