В 68-й мотострелковой дивизии, дислоцированной в Среднеазиатском военном округе (САВО), служил заместителем командира дивизии полковник Загний. Был он родом откуда-то с Украины. Память не сохранила его имя и отчество, да и не принято было в то время величать начальство по-цивильному. Чай, не военно-морской флот!

Но память сохранила забавные истории, произошедшие с участием полковника Загния. Сейчас уже трудно представить, но можно объяснить, что двигало им в то заидеологизированное время, когда он допускал определённые вольности в общении с сослуживцами. То ли в ожидании перевода в другой округ поближе к дому, то ли перед увольнением в запас, то ли по жизни был он всегда острым на язык, отчаянным человеком, не считавшимся с авторитетами – но полковник Загний в любой обстановке самый серьёзный вопрос мог представить в весёлом и философском цвете. Есть несколько примеров, которым я был свидетелем или слышал о них от непосредственных участников событий.

История первая. На парадной площадке Алма-Атинского гарнизона идет смотр техники перед парадом в честь 67-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Смотр проводит командующий войсками САВО генерал-полковник Д. Т. Язов, будущий министр обороны СССР. Он в сопровождении группы офицеров обходит колонну выстроенной техники. Технику представляет командир полка нашей дивизии подполковник Н. Н. Воробьев.

Осмотрев свежевыкрашенную технику, командующий подводит итог:

– Воробьёв! Наконец-то, ты научился лопаты красить. – Это он о шанцевом инструменте, пристегнутом на броне. – Всё, как я учил: черенок зелёный, штык черный. Всё по делу.

– Так точно! Разрешите остаться, товарищ командующий? – спрашивает командир полка.

– Оставайся, работай! – И командующий продолжил совершать обход.

Следом за свитой командующего подходит группа офицеров во главе с заместителем командующего по вооружению генералом Яценко.

– Воробьёв! Какой дурак учил тебя так лопаты красить? – повышает голос зам командующего.

Командир полка, находящийся ещё под впечатлением похвалы командующего, мнется, не зная, что ответить, и старается подобрать соответствующие объяснения.

– Я ведь до каждой отдельной части разослал альбомы, где в цветах и красках, и черным по белому написано: черенок должен быть зелёным, штык лопаты черный. Но штык должен быть заточен. Заточен! А у тебя что? Сплошной цвет. – Генерал Яценко нервно тычет рукою в лопату, пристёгнутую на броне БТРа.

– Виноват, товарищ генерал. Разрешите остаться? – в очередной раз спрашивает разрешения командир полка.

Полковник Загний стоит в окружении группы молодых офицеров, которые стали свидетелями противоречивой оценки действий командира полка со стороны вышестоящего начальства. Молодые офицеры недоумевают, улыбаются, но ждут комментариев от замкомдива. Тот поднимает вверх руку, делает какие-то замысловатые движения ладонью в воздухе и говорит:

– Товарищи офицеры! Армия – это такой гибкий механизм…

И мгновенно всем становится всё понятно и просто, и здоровый смех молодых людей раздается среди грозной техники.

История вторая. Старший лейтенант Величкин был грамотным, дисциплинированным офицером, но без особого лоска и огонька. Низкорослый, коренастый холостяк, он ничем не выделялся в офицерском коллективе, с подчиненными был излишне мягок и дело своё делал без особой инициативы. О таких часто говорят – «ни рыба, ни мясо».

И был он на взводе уже восемь лет. За это время его сверстники, однокашники по училищу продвинулись вперёд, командовали ротами и батальонами, а Величкин добросовестно «лежал» на должности, ходил в наряды и вечерами уходил со службы в офицерское общежитие. Там он тоже ничем не отличался: ни в пьяных посиделках, ни в художественной самодеятельности, ни в карточной игре замечен не был.

И вот как-то представилась ему возможность пожаловаться заму командира дивизии на своё нерадостное положение. Полковник Загний, зная немного его историю, попробовал подбодрить Величкина. Но как? Методом сравнения:

– Как вам не стыдно, товарищ старший лейтенант! – на полном серьёзе Загний стал воспитывать подчиненного. – Вы вот жалуетесь, что восемь лет в должности командира взвода служите. А того не знаете, что Главком Военно-морского флота Адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков уже 27 лет занимает свою должность и не жалуется, и не плачется. А вы каких-то восемь лет пережить не можете. Стыдитесь, товарищ старший лейтенант, и идите устранять недостатки. Их у вас, наверняка, хватает!

– Так то же флот… – жалобно пробормотал Величкин.

– Вот-вот, флот! На флоте, кстати, ещё недавно, уже при советской власти, моряки срочной службы тянули лямку семь лет. Так что, не вижу повода для пессимизма. – И полковник Загний спокойно удалился в штаб дивизии.

Ну, и, наконец, перед самым отъездом Загния на его глазах какой-то капитан получил взбучку от непосредственного начальника. Разговор шел о выполнении какой-то сложной задачи, как всегда не обеспеченной ни материально, ни организационно. Желая как-то успокоить и приободрить капитана, полковник подошел к нему.

– Ты коммунист? – участливо спросил Загний.

– Так точно, товарищ полковник, – удручённо отрапортовал капитан.

– Вот и мучайся! Ничего другого не могу посоветовать, – ласково похлопал по плечу капитана заместитель командира дивизии.

Для того времени такие шутки выглядели достаточно смело. Если не сказать более строже. Но полковник Загний убывал из гарнизона, оставляя остающихся мучиться здесь летом без воды, зимою – без тепла. И со смутной надеждой, что всё в этом мире когда-то заканчивается. И служба в отдалённых гарнизонах будет заменяемой.