Капитан Кебич, будучи замполитом полка, стал свидетелем дикого, по его мнению, случая. Комендант львовского гарнизона полковник Ярёменко прибыл в полк и устроил разнос командиру полка за состояние воинской дисциплины. Причём, разнос этот проходил в присутствии подчиненных и с применением нелитературной лексики. То, что полк был проблемный по этому показателю, знали все в округе. Само расположение части в областном городе несло в себе плюсы и минусы. Минусы проявлялись в совершении ДТП на улицах города, самовольных отлучках личного состава, конфликтах военнослужащих с местным населением и других отклонениях от установленного порядка. Такие нарушения воинской дисциплины в любом гарнизоне являются типичными и на них всегда болезненно реагируют и командование, и жители с руководством населённых пунктов.

Но Кебича возмутил этот публичный разнос коменданта, который не являлся прямым начальником командиру полка. Да, он был старше по званию и по возрасту, да, он имел в городе непререкаемый авторитет и о его методах работы с рейдами и облавами ходили легенды. И командир полка был не робкого десятка, а тут что-то растерялся: то ли факты были неопровержимы, то ли не стал прилюдно пререкаться с комендантом из деликатности. Но выглядело всё очень неприглядно. И вот эта ситуация возмутила Кебича. Он подошел к полковнику вплотную и четко повышенным голосом сказал:

– Вы что себе позволяете, товарищ полковник? Вы почему на территории полка позволяете грубость и оскорбления должностных лиц? Мы здесь живём ещё по советским законам, и не позволяем каким-то гастролёрам нарушать нормы взаимоотношений между военнослужащими!

– Кто такой борзый? – опешивший Ярёменко обратился к командиру.

– Заместитель командира полка по политчасти капитан Кебич, – доложил командир.

– Борзыми бывают собаки, товарищ полковник! А за такое поведение можно поплатиться и партбилетом. – Не унимался Кебич.

Бормоча под нос что-то вроде «распустились тут всякие», «молодые, наглые», Ярёменко направился к машине и убыл из части.

– Зря ты так, Васильевич, с ним! Сожрёт нас комендант, – пытался успокоить своего заместителя командир.

– Не сожрёт, подавится! Таких хамов надо ставить на место.

Сказано было и забыто до очередного вторника. По вторникам и пятницам в полку в утренние часы шли политические занятия. Со следующей недели в эти дни и часы комендатура гарнизона обкладывала территорию полка патрулями и арестовывала всех попадавшихся бойцов, которые в силу разных причин оказывались не на занятиях. Потом в виде справки или обзора документ ложился на стол старшему политработнику гарнизона – в данном случае им был заместитель начальника политуправления округа – и проводились разборы такой ситуации. Выходило так, что в полку, где заместителем по политчасти является капитан Кебич, наблюдается большой отрыв личного состава от политических занятий. Что пагубно сказывается на состоянии воинской дисциплины в части и гарнизоне и ведёт к снижению боевой готовности войск.

Некоторые начальники и офицеры политуправления знали о том, что произошло в полку, но конфликт никак не разрешался. Капитан Кебич решил взять инициативу на себя. Он собрал в одной из ленинских комнат всех, кто был арестован в последнее время и находился на гарнизонной гауптвахте. В ходе откровенных бесед удалось выяснить, что вместо плановых занятий по строевой подготовке на гауптвахте, призванных воспитывать и дисциплинировать всех задержанных и арестованных, они использовались на работах на различных предприятиях Львова, в организациях торговли и на чьих-то дачах. Собрав объяснительные записки со всех опрошенных, капитан Кебич прибыл к коменданту гарнизона полковнику Ярёменко.

Комендант принял капитана радушно-снисходительно. Он знал, что карательные меры возымеют свой результат, и командование полка, и в первую очередь, замполит полка придёт упрашивать его и извиняться. Час возмездия настал. Ярёменко приготовился слушать покаянную речь. Вместо этого «оборзевший» капитан небрежно бросил на стол кипу бумаг и уселся в кресло коменданта.

– Где продолжим разговор, товарищ полковник? В кабинете члена военного совета округа или у прокурора гарнизона? – С недоброй улыбкой спросил Кебич. Он вспомнил фразу друга о людях, которые потеют при словах о деньгах или при виде денег. Сейчас он наблюдал, как Ярёменко бегло перечитывал бумаги, покрываясь то испариной, то краснотой, то бледнотой. Не пот, а ручьи пота потекли с лица коменданта. – Здесь копии, и не все материалы. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ капитан!

– Ну, вот и чудненько. Надеюсь, мы будем делать вместе общее дело, и с уважением относиться друг к другу. И ещё – следите за чистотой русского языка, товарищ полковник! А я уж за вами послежу непременно!

Кебич убыл в полк, и проблем с комендатурой больше не возникало.