Глава 19
— Представь, что у меня есть вопрос, который я хочу обсудить с тайной службой сыска. Как мне его агентов искать?
Тайлер искренне усмехнулся, без проявления какого-либо интереса рассматривая кружку кофе в своих руках. Ко всем безалкогольным напиткам он не питал особого уважения.
— На то они и секретные, босс. Нет, в Самаре есть Управление, можно официально постучать в их двери. За сто рублей могу найти их адрес.
— Далеко и долго. Нужна местная география. Давай от обратного. Ты вроде бы там работал?
— Я честный старый кладовщик, никогда ни в каких секретных службах не состоял, — не моргнув глазом, нагло соврал он. — Но даже если предположить, что я бывший сотрудник, то живу в Кустовом не просто так и ни за что не захочу с ними встречаться и вообще искать встречи. Потому что… скажем так, я не просто так от них убежал… теоретически, убежал. И у них ко мне, теоретически, могут быть вопросы, на которые я не хочу отвечать.
— За которые ты не хочешь отвечать, — перефразировал его мысль, потому что мне показалось что это точнее.
— Осуждаете, босс?
— Нет, ничуть, я тебе не судья. Ты и сам в курсе, что я в паре мест закон незначительно преступил.
— Маскарад.
— Что?
— Принцип цивилизованного общества, — лицо Тайлера посерьёзнело. — Маскарад. То, что человек думает, его поступки и то, какой делает вид, это разные вещи. Это касается сапожника, который хочет тебе набить морду, но вежливо здоровается. И касается князя, который мечтает, как в старые времена, спустить с тебя шкуру кнутом за то, что не падаешь оземь, целуя землю. И чтобы все кругом были крепостными. Но — делает вид. Вы делаете вид, я делаю вид. А лучше всего делает вид секретная служба, которая делает вид, что её нет. Так хорошо делает, что большинство даже не знает о её существовании. И уж точно её не должно быть в Кустовом.
— Мысль твою понял и даже согласен с ней. Как думаешь, они всё-таки тут есть? Трудно искать чёрную кошку в чёрной комнате, если её там нет.
Тайлер надолго задумался и по въевшейся привычке напустил на себя придурковатый вид.
— Я старался жить, как будто их тут нет. Не хочется снова бежать, сломя голову, ещё дальше, на чужбину. С другой стороны, всё-таки годы уже прошли с тех пор, кому я нахрен нужен? Думаю, что они тут есть. Неофициально, само собой. Но только они умеют прятаться так хорошо, что Вы их не найдёте.
— А ты? — спросил его в лоб, потому что именно такова была моя идея.
— А я умный, я их даже и искать-то вообще не возьмусь. У меня не так много табу, босс. Надеюсь, Вы отнесётесь к моему отказу с уважением.
— Отнесусь.
— А как насчёт сдать ту банду прокуратуре? В прошлый раз неплохо получилось.
— Неплохо в целом, но прокуратура работает чересчур прямолинейно. Арестовали рядовых исполнителей, одного специалиста по логистике, который так толком ничего и не сказал. Все указали на Кремера. То есть боссы мафии остались в тени, сам факт их существования даже не изучается. Следователя всё устраивает, вот ему громкое раскрытое дело, а я понимаю, что Кремер был арендодатель преступного бизнеса, но куда ему до роли лидера!
…
Встреча оставила меня в смешанных чувствах. С одной стороны, Тайлер подтвердил, что спецура где-то тут есть. С другой — помогать искать их он не станет.
Ладно. Загрузив в голову важную проблему, можно заняться второстепенными. Сознание будет возвращаться к ней время от времени, искать неочевидные пути решения и сопоставляя факты.
А пока что — надо кое-что проделать. Помнится, Юба просил (денег при этом жопил, но просил) освободить одного своего родственника, которого безвинно укатали в каталажку. И у меня даже, после накладных расходов на захват фабрики осталось пять тысяч девятьсот рублей под эту процедуру. Если сэкономлю, то оставлю излишки себе.
Я взял мобилет и блокнот, где были записаны номера телефонов и набрал городской номер кабинета Ангелины.
— Да, — ответил грубый мужской голос.
— Добрый день. Мне бы Колонкову услышать.
— Секунду, — буркнула трубка.
А что, слышимость неплохая. Работает эта магия, вполне себе работает.
— Алло, кто это?
— Аркадий.
— Что-то случилось? — озадаченно спросила Ангелина.
— Да. Нет. Я забыл кое-что спросить при нашей последней встрече.
— О чём?
— Да, понимаешь… Наркоши немного отвлекли… Помнишь, я спрашивал, и ты обещала человечка поискать?
— Какого ещё человечка? А, ну да, того степняка?
— Ну да. Он же всё ещё сидит, потерянный в системе наказания вольного города. Плачет по ночам, степь свою вспоминает.
— Никто у нас не потерян, глупости, — я почти видел, как она хмурится. — Погоди минутку…
Я покорно ждал. Судя по звукам, она копалась в документах у себя на столе.
— Сделала запрос и нашла по твоим параметрам. Вот. У. Д. лица без гражданства Озочы Айгыр Оглы Дьяшкакудай.
— Как? — не смог разобрать я. — На то имя, что я искал — не очень-то похоже.
— Твой чудик и не назвал свою имя. Или объяснить не смог, — деловым тоном парировала девушка. — Но по параметрам сходится. Пойман с небольшой партией наркотиков возле нефтеперерабатывающей фабрики. Языка не знает, степняк до мозга костей, оказывал сопротивление при аресте. Явка с повинной, вину признал, просил о снисхождении.
— А как он, стесняюсь спросить, вину признал и явку сделал, если языка не знает?
— Погоди, мне прислали дело… — отмахнулась она и мне пришлось смиренно ждать.
— Странная история. Задержали его оперативники по указанию следователя Крыжовникова, тому информатор сообщил. Так. Рапорт об аресте, первичный допрос, акт осмотра. Короче взяли его с английским порошком, доза небольшая, но на статью хватило.
— Ангелин, ты меня прости, но на кой хер степняку был бы порошок?
— Ты хочешь сказать, что степняки невинные овечки?
— Я хочу сказать, что степняки убийцы и грабители. Если бы у него голову дворянина обнаружили, я бы не удивился. Но порошок, это слишком сложно для них. По натуре своей они не наркоманят…
— Взяли с поличным при двух понятых.
— А что он показал при первичном допросе?
— Секунду… Да ничего не показал, он языка не знает. Совсем.
— А потом у тебя в деле волшебным образом появляется явка с повинной?
— Так бывает, раскололи.
— Человека, не знающего язык? А сколько дней между допросами?
— Погоди… Тринадцать дней.
— А общая длительность уголовного дела по срокам?
— Да что там расследовать, в месяц уложились. На втором допросе был переводчик. Он и зафиксировал чистосердечное признание.
— Мандюлей ему дали, он посидел в каземате, кровью пописал, плюс там в камерах были ещё пацаны со степи. Они ему насоветовали признать вину и не брыкаться. А подпись?
— Стоит тут каракуль… Вообще-то это одна из разновидностей тамги, родового знака степняков.
— То есть чувак не умеет говорить по-русски, а читать и писать не умеет вообще на любом языке. Вместо подписи поставил тамгу. В суде сидел со скорбной рожей и просил его отпустить пораньше?
— Не надо мне тут тень бросать на правосудие и работу следствия!
— Ангелин, ты сама в эту туфту веришь?
На «том конце провода» задумалась красивая и умная девушка, которая разрывалась между здравым смыслом и профессиональной этикой.
— Ну, ситуация подозрительная. Но во время суда он просил о снисхождении. Причём, через другого переводчика.
— С его точки зрения он попал в плен к русским и просил, чтобы его надолго на каторгу не посылали. Он смирился.
— Кто там ему в голову залазил? А ещё следствие установило, что он участник войны в Степи. Само собой, со стороны последней. Он военный враг вольного города, головорез и мародёр.
— И сколько ему наш самый гуманный суд в мире нарезал лет каторги?
— Семь лет.
— Почти по полной, по этой статье максимум восемь дают. Небось судья ему факт участия в войне тоже негласно учёл.
— Что ты от меня хочешь? — устало вздохнула она.
— Ещё раз. Твоё личное мнение. Не официальное. Туфта?
— Никогда такого не признаю. Но к делу у меня есть вопросы.
— Пусть так. Ты можешь подать прошение о пересмотре и попробовать отмотать дело на доследование и прекратить за отсутствием состава?
— Ну… Аркадий Ефимович.
— Мне знакомо понятие цеховой сплоченности. И в то же время ты самый честный прокурорский работник. А ещё самый сексуально привлекательный.
— Аркадий Ефимович, что Вы себе позволяете!
— Арестуешь меня?
Она звонко засмеялась.
— Ну серьёзно, — дав ей выдохнуть, вернулся к основному вопросу я. — Ты можешь мне по этому делу посодействовать, отмотать, помочь отпустить парня?
— Ты понимаешь о чём просишь, Аркадий?
— Понимаю.
Она замолчала.
— Не хочу на тебя давить, Ангелина Родионовна. Не требую невозможного…
— Это же не только перечеркнуть работу оперативников и следователя, работу по обвинительному заключению. Это сказать, что все были не правы, — натужно выдала она.
— Скажи, что не можешь. Я приму такой твой ответ и буду иначе решать вопрос, но мне нужно понимать.
— Прости. На такое решение потребовалась бы санкция Губачевского. Проще говоря, мне такое не под силу, — с некоторым трудом, выдала девушка.
— Услышал тебя. Скажи тогда, хотя бы, на какой каторге он сидит. Есть пометка в деле?
— Это могу. Озёрный острог, каторга третьего уровня строгости.
— Портал, добыча макров на Изнанке?
— Да, всё, как всегда. Адрес продиктовать? Это Чанакский тракт, почти сотня километров.
— Да, диктуй.
* * *
Накрапывал мелкий мерзкий дождик. На тракте, то есть по сути — узкой, но зато твердого покрытия дороге, которая осчастливила меня тем, кто не раскисла от осадков, было совершенно безлюдно, ни встречных, ни попутных машин, телег, путников.
Поселок Заозёрный встречал нас с Джо тёмным мрачным небом и пустыми улицами.
Одинаковые, безликие потемневшие дома — широко расставленные одноэтажные коробки, огороженные низенькими плетёными заборчиками огороды, узкие тропинки.
В Кустовом мне презрительно сказали, что это «посёлок». Но выглядело это как крошечная деревушка селян и охотников, где единственным прохожим на улице был унылый одинокий пёс с грустными глазами.
Сбросив скорость, доехал до Острога, обнесённого бревенчатым забором, как пиратский форт, лагерного комплекса. Основной корпус кирпичный, смотрел на мир узкими окнами, три второстепенные строения — бревенчатые. Ворота заперты, но есть и дверка, ведущая к внутреннему КПП.
Впрочем, внутрь я не собирался.
Выйдя из машины, я осмотрелся и заприметил на противоположном конце улицы мрачный и непримечательный кабак. Думаю, что мне туда.
Джо остался дремать в машине, посчитав, что в кабаке на отшибе цивилизации меня никто не попытается убить. За креслами в салоне для него нашёлся китайского же изготовления плед, который на такой случай я ему вручил. Пусть дремлет.
В низеньком зале питейного заведения было темно, зато горело сразу два камина и от этого было тепло и как-то уютно.
Уверенно дошёл до бородатого и похожего на охотника мужичка за барной стойкой, который протирал глиняную пивную кружку.
— Любезный…
— Вам водки? Может, желаете виски? Спотыкач?
— Мне бы совет, — я положил на барную стойку и придвинул к нему рубль. — Сюда заходят офицеры охраны каторжного острога?
— Вестимо, — лаконично выдал бородатый и забрал рубль, вернувшись к протиранию стакана.
— Как Вас, простите, зовут?
— Макар, — наморщил лоб бородатый, осмысливая вопрос. — Вам не всё равно, господин хороший?
— Нет, не всё равно. А я Аркадий. Служу адвокатом. У меня на каторге клиент очутился. Думаю, как организовать встречу с ним. Ну и с кем-то из офицеров поговорить по этому поводу. Как думаете, Макар, к начальнику стоит сходить, поговорить?
— Хозяин у них злой. Не ходите, — отрезал бармен.
— А кто для «поговорить» лучше подходит?
— Если поговорить и чтоб договориться… — он сделал профессиональную паузу, за время которой я положил ему на стол червонец, и он его удовлетворённо «поглотил». — Белобородцев, замнач по порядку и охране каторги.
— А сюда он заходит?
— Все заходят.
— Покажете его, как придёт?
— Покажу, — согласно кивнул головой он. — А за десять рублей даже сведу вас. Рекомендую дальний стол, подальше от чужих глаз. Но было б здорово, чтобы Вы поесть и выпить заказали, а то будете выглядеть странно.
— Пить за рулём боюсь. А поесть… Что там есть на выбор?
— Дать меню?
— Лишние хлопоты. Есть мясной суп?
— Соляночка.
— Пойдёт. Две порции, у меня товарищ в машине караулит. Каша нужна мясная, хлеб и чай горячий.
— Всего по две?
— Да.
…
Джо поел и вернулся дремать в машину, а мне потребовалось ждать, пока окончательно стемнело и закончилась смена службы охраны учреждения наказания.
Вертухаи народ колючий, сложный, внешне мало отличающийся от своих подопечных. Заходили по одному, по двое, разговаривали мало, выглядели при этом так, что сами меня ограбят или убьют. Впрочем, за своим столом я ни у кого особого интереса не вызывал.
Макар отработал свой гонорар и вскоре ко мне за стол сел молчаливый крепкий мужик с острым внимательным взглядом.
По договорённости с барменом тот сразу же стал подавать обильный ужин для Белобородцева, согласно его простым, но внушительным, судя по размеру порций, вкусам.
— Что Вам угодно? — не сводя с меня цепких глаз, спросил сотрудник каторги.
— Я адвокат. У вас там сидит один безвинно осужденный мой клиент.
— Вы из англичан? — окинув мой костюм коротким взглядом, спросил он, что не помешало ему сцапать ложку и приняться за дармовой ужин.
— Русский, но барон, если это важно.
— У нас, Ваше благородие, цельная каторга из одних невинных овечек. Сплошь жертвы судейского произвола, злодеяний кровожадного прокурора и невинно осуждённые. Непонятно только, кто на воле преступления совершает. Но точно не эти. Этих мы от опасностей ужасного мира оберегаем, по мере сил.
Говорил он это без тени иронии и только смысл сказанного выдавал матёрый профессиональный сарказм.
— Да нет, чего уж там. Мой злодей и головорез, так что клейма ставить негде. Степняк.
— Как зовут?
— Прозвище Жалгыз, но по документам Озочы Айгыр Оглы Дьяшкакудай, — чтобы выдать такое точное наименование, подсматривал в блокнотик.
— Есть такой, за порошок сидит, — кивнул он, потребляя наваристый суп и помогая себе толстой краюхой хлеба. — Смирный, но по всему видать, что в Степи воевал. Надумали апелляцию подавать, по этапу его в город заберёте?
— Нет, — отрицательно мотнул головой. — Я хочу его выкупить.
Он усмехнулся.
— Тут не невольничий рынок. А если серьёзно, Вы же адвокат вроде, Ваше благородие. А речи ведёте, как босяк. Выкупить. Хэ. У нас тут частенько приезжают прочие и денег сулят за дружков своих. Обычно мы за такое кидаем на пару дней в «холодную» в нашей крепости, чтобы остудить. Но Вы человек благородный, тем более с таким уважением ко мне, ужином кормите. Так что, грубить Вам никто не станет.
— А я не прочие, не бандит, не шпана подзаборная. Я серьёзный человек и говорю с Вами как с серьёзным человеком. Вы заместитель начальника по режиму. По сути, третий человек в колонии. В смысле, на каторге и в каком-то смысле, первый по адекватности.
— По адекватности. Макар сказал? Хотя, он и слов-то таких не знает. Но поймите, одно дело свидание организовать, маляву передать, снедь, водку. А другое дело, чтобы человек исчез, пропал.
— Есть Вы, офицер с низкими зарплатами и гибкими принципами. Есть степняк, которому порошок тот подбросили, чтобы посадить. Если его отпустить на пятнадцать минут и дать коня, он ускачет в степь так далеко, что никто из нас его больше никогда в жизни ближе, чем за тысячу километров от Кустового не увидит. Как нам с Вами такое организовать?
— Нууу…., — он задумался. — Тут у нас до Правителя далеко, до Императора высоко. Живём приземлённо. Реальной жизнью, так сказать…
Он снова замолчал. Радует, что не пытается арестовать, а ведёт диалог.
— Для начала, просто исчезнуть человек не может, — с трудом выдал он с рассеянным взглядом, словно мысленно шёл по каторге.
— А не «просто»?
— Человека можно заменить. Одного бродягу на другого. Их отряд в моём подчинении, а Стенёв с Малашенко вообще степняков от турок не отличают. Считают заключённых по головам.
— Кто же согласится стать на его место? — спокойно спросил я, ожидая, что ответ на этот вопрос у него есть и он кого-то на такой случай для меня «придумает».
— Тот, кто сбежит, найдёт артефакт и выберется с Изнанки. Уровень у нас серьёзный, второй, монстров много, наша территория на острове, там каторжный люд ходит без охраны, потому как далеко ты с Изнанки и с острова не сбежишь. Ну, то есть, если делать нечего — пробуй, плыви. Там как раз монстры с щупальцами плавают, жрут почем зря. По человек пятнадцать в год бегут. Волны потом их черепа выбрасывает на берег. Другим наука.
— А кандидата «на замену» Вы мне порекомендуете?
— Нет, таких смельчаков у меня для Вас нет. Но если приведёте, я его введу по пропуску, заменю на Вашего степняка, выведу степняка. А этот прохвост пусть бежит. Выйдет ночью из барака и, если воспользуется портальным свитком, вернётся обратно. Будет расследование побега, но спишут на попытку уплыть с острова. Географически остров не посреди океана, а на озере, только проплыть те тридцать километров никому не удавалось. Да и куда дальше, портал-то на острове?
— Но «бегун» с меня?
— Всё так. Если согласны, то мои услуги будут стоить шестьсот рублей.
— Вы же только что эту цифру выдумали? — усмехнулся я.
— Не выдумал, а посчитал. Это моё жалование за четыре месяца. Столько меня под следствием продержат, если поймают. Всё по математике.
— Ну, не поспорю. А где мне такого смельчака, чтобы на каторгу пошёл, найти?
— Не подскажу. У меня полторы тысячи желающих её покинуть и ни одного, чтобы внутрь и в сырых туннелях макры копать да баланду на плесневелой крупе жрать.
