58
Объект «Гарнизон» (II)

Девушка в комбинезоне держала электрошокер неумело — обеими руками.

— Это лишнее, милочка, — не глядя на неё, миролюбиво сказал Алабай. — Всё равно я могу обезоружить вас в любой момент.

Девушка отступила на шаг назад, но шокер не отвела.

Вытянутое и почти пустое помещение заливал белый свет газоразрядных ламп. На неровном бетоне блестела влага. Помещение напоминало шлюз: в узких торцевых стенах располагались прочные стальные двери со стальными рамами и штурвалами кремальер. На длинной стене висел плоский монитор, поделённый на секции; они показывали ночной лес в чёрно-зелёной гамме. Алабай с пультом по-хозяйски сидел на пластиковом стуле, какие бывают в дешёвых уличных кафе, и внимательно смотрел на экран. Девушка с шокером стояла у него за спиной возле дальней открытой двери.

— Не беспокойтесь, я не причиню вам никакого вреда, — пообещал Алабай.

Сквозь тесный проём, перешагнув порог, в шлюз вошёл низенький и толстый человек с седой бородкой клинышком. На нём тоже был голубой комбинезон с эмблемой-«пацификом» на плече. Обитатели катакомб в недрах горы Ямантау всегда носили бейсболки — с потолков капало.

— Леночка, ты же знаешь правила: гостей запускаю только я.

— Он сказал, что вопрос жизни и смерти, Ярослав Петрович…

— Нельзя быть такой доверчивой, Лена. Ты уже взрослая.

— А я ей не солгал, профессор, — усмехнулся Алабай. — У меня и вправду вопрос жизни и смерти. Вот этих двоих, — он кивнул на монитор.

Там по чёрно-зелёному лесу шли две жёлто-оранжевые фигуры.

— Что вам здесь нужно, Эдуард? — сдержанно спросил Ярослав Петрович.

Алабай наконец оглянулся и улыбнулся:

— У меня два перебежчика из вражеской бригады. Мне надо узнать, нет ли за ними хвоста. Удобнее всего у вас — и камеры, и надёжная защита.

— Прошу вас впредь избавить мою миссию от подобных затей, — холодно заявил Ярослав Петрович. — И не приходите сюда, пока я сам вас не приглашу.

Алабай помолчал, продолжая улыбаться.

— Не следует так сердиться, профессор, — наконец сказал он. — Вы сами во всём виноваты. Не надо было привлекать к работе местных жителей. Они же не знают ничего, кроме войны, и они принесли войну к вашему порогу.

— Это вы её принесли, Эдуард, — возразил Яков Петрович. — Вы затеяли войну с другой бригадой.

— Если вы нанимаете Бродягу из лесорубов, то вам не утаить информацию о коллигентах объекта «Гарнизон». Рано или поздно лесорубы узнают о них и передерутся за этот ресурс. На ваше счастье, пресловутый Харлей сначала попался мне. Я сумею прекратить борьбу и унять конкурента, но вы не должны мне мешать. Тогда и ваша миссия, и моя бригада останутся в выигрыше.

— Сомневаюсь, что выигрыш теперь возможен.

— Возможен, — заверил Алабай. — Для вас и компромисс — выигрыш.

Он вытащил телефон и набрал номер. Одна из жёлто-оранжевых фигур на экране тоже поднесла руку к голове.

— Дмитрий? — спросил Алабай. — Привет. Я вижу вас, — Алабай говорил с паузами, во время которых ему отвечал собеседник. — Не ищи меня, я вас по камерам отслеживаю… Да, всё верно, вход в «Гарнизон», и я внутри… Давай так. Отдай телефон Вильме, и пусть она по лестнице поднимается наверх. Я её запущу. Тебя — нет… Потому что так мне спокойнее… Да, проверяю… Жди нас внизу… Сколько мне потребуется, столько и жди. Отбой.

Алабай убрал телефон и повернулся к «гринписовцам».

— Леночка, можно чашку кофе попросить? — вальяжно поинтересовался он. — Сейчас женщина сюда зайдёт, ей сегодня крепко досталось.

Лена глянула на Ярослава Петровича.

— Принеси, — разрешил тот.

Лена протянула профессору шокер и вышла.

На мониторах две светлые фигуры разделились. Одна направилась куда-то в сторону, а потом появилась в сегменте трансляции с лестницы. Это была Вильма. Она осторожно шагала по ступенькам и держалась за перила.

— Поясните-ка мне, Эдуард, почему компромисс с вами — выигрыш для миссии? — спросил Ярослав Петрович, убирая шокер в карман комбинезона.

— Потому что любой другой бригадир просто вырубит все коллигенты подчистую, — Алабай развалился на стуле, вытянув ноги и скрестив руки на груди. — Вы можете попробовать договориться, как договорились со мной, но вас обманут. У дровосеков своя этика. Одно из её правил — не выполнять своих обещаний. Другое — ничего не оставлять на потом. Так положено на войне.

— А у вас какие правила? — в голосе Ярослава Петровича была неприязнь, но где-то за ней — почти незаметное презрение.

— У меня нет правил, — блеснул зубами Алабай. — У меня — условия сделки. Кстати, я ещё не получил от вас второй транш.

— Для нас и двадцать пять тысяч долларов было проблемой, а вы хотите ещё сверх того двое больше. Сбавьте цену или потерпите, пока мы соберём.

— Цену я не сбавлю. Семьдесят пять тысяч — это рыночная стоимость той половины вашей рощи, которую я не трону. А сбор денег — ваша проблема. Я знаю, что у «Гринписа» мощная поддержка: фонды, концерны, общественные организации. Вы найдёте нужную сумму, не сомневаюсь.

— Не в курсе, откуда у вас такие сведения, Эдуард. Мои ребята работают бесплатно. Наше оборудование — старьё, списанное из разных лабораторий. И все мы ходим под угрозой уголовного преследования. А тут ещё шантаж.

— Значит, познание тоже требует жертв.

Судя по монитору, Вильма уже стояла по другую сторону двери в шлюз, но Алабай не спешил её впускать.

— Я бы застрелил вас, — признался Ярослав Петрович, — но мы — не такие, как вы. Мы не мерзавцы. Мы будем искать деньги. Половина коллигентной рощи — минимум, без которого невозможна жизнедеятельность мицеляриса. Вы, Эдуард, грабите не нас, вы грабите будущее человечества.

— Уважаю пафос, — кивнул Алабай.

— Это не пафос. Я — учёный, а не фигляр.

— А я — бизнесмен, — снова блеснул зубами Алабай. — И я предложил вам очень хорошую сделку. Половина рощи всё-таки позволит вашему монстру выжить. Я получу прибыль и огражу вас от поползновений других бригадиров. И мы с вами сможем пролонгировать сотрудничество на следующий сезон, когда фитоценоз восстановит коллигентные деревья. Вы сохраните объект исследования, а я обзаведусь постоянной плантацией коллигентов.

Ярослав Петрович ничего не ответил.

В помещение вошла Лена с кружкой кофе, и Алабай вспомнил про Вильму. Он встал, направился к двери и прокрутил штурвал кремальеры.

Вильма, измученная пленом и бегством, растерялась, увидев всё это — Алабая, свет ламп, комнату с мониторами и незнакомых людей. Перешагнув порог, Вильма застыла, будто её поймали на месте преступления. Алабай запер дверь у неё за спиной, подвинул стул, взял у Лены кружку и сунул Вильме.

— Теперь ты в безопасности, моя хорошая, — сообщил он. — Никто из леса сюда не прорвётся. Присядь, отдохни.

Вильма не села: никто не сидел — и она не осмелилась. Она ожидала другую встречу — с объятиями, поцелуями, ласковыми словами…

— Скажи честно, — попросил Алабай. — Ваш побег — не ловушка, не засада Типалова? За вами никто не идёт?

Вильма смотрела на Алабая так, словно ничего не соображала.

— Ау! — Алабай легонько потрепал её по щеке.

— Мы сами сбежали… — тихо произнесла Вильма.

— Отлично! — потирая руки, Алабай прошёлся по шлюзу. — Поздравьте меня, Ярослав Петрович! Мой конкурент остался без трелёвочной машины и без Бродяги! Так что хозяин положения отныне я! Надеюсь, и с вами у меня взаимодействие сложится к обоюдной пользе!

Профессор чуть скривился, но Алабай смотрел не на него, а на монитор. Одна из камер показывала, что в лесу неподалёку от входа в «Гарнизон» прячутся ещё люди — четыре размытых светлых пятна среди черноты и зелени.

Алабай набрал вызов на телефоне.

— Лёнька, у вас всё в порядке? — спросил он. — Я сейчас буду.

Алабай убрал телефон и повернулся к Ярославу Петровичу:

— Что ж, мы вас покидаем, профессор. Надеюсь на следующий транш уже завтра. И спасибо за гостеприимство — вы меня выручили.

— Жалею, что вообще открыл вам дверь, — скупо сказал профессор.

Алабай кивнул:

— Не считайте меня корыстным негодяем… Я понимаю значение науки. Поэтому напоследок хочу передать вам интересную информацию. Бродяги — не единственный тип симбиоза человека и леса. У дровосеков есть ещё некие Ведьмы. Они не могут определять коллигентов тактильно, но чувствуют состояние биоценоза и понимают, как воздействовать на него ради нужной им реакции. Будете хорошо себя вести — я покажу вам Ведьму.

За дверью шлюза располагался другой бетонный отсек — тамбур, и только здесь Алабай обнял и поцеловал Вильму. Он знал, что учёные видят его на экране монитора, но Вильму следовало поцеловать — так проще будет потом ею командовать, и Алабай рассудил, что лучше проявить нежность к бабе на глазах учёных, чем на глазах своей бригады. А Вильма, конечно, ничего не заподозрила. Она ослабла в руках Алабая, и Алабай еле оторвал её от себя.

По железной лесенке они спустились на землю. Серёга уже замаялся ждать на улице в темноте — хоть обратно к Типалову сваливай. Алабай зорко оглядел Бродягу с головы до ног и дружелюбно хлопнул по плечу:

— Что ж, поработаем вместе, Дмитрий. Как дело сделаем, я отзвонюсь, и тебя там примут, — Алабай кивнул на бетонный утёс у себя за спиной. — Такова моя сделка с миссией. Без моего согласия ломиться туда тебе бесполезно.

— Лады, — ответил Серёга, невольно подражая Егору Лексеичу.

Алабай сунул в рот два пальца и свистнул.

Серёга понял, что у входа в «Гарнизон» Алабай расположил засаду, и всё это время за ним, за Серёгой, кто-то наблюдал. Что ж, Алабай — не дурак, подстраховался… В темноте леса появились неясные фигуры. К лестнице с разных сторон приближались четверо с автоматами и повязками на лицах.

— Операция закончена, — сказал Алабай своим людям. — Идём на базу.

Люди молча разглядывали Серёгу. А затем один из бойцов Алабая вдруг стащил с лица повязку, и Серёга узнал Щуку.

— Здорово, кореш! — осклабилась Щука.

— Здорово, — насторожённо буркнул Серёга.

— А я теперь с банды стала, тут нормальные пацаны.

— Рад за тебя, — сказал Серёга.

— Я тебя не поблагодарила, что ты шухер не поднял, когда я у моста сдёрнула… Вот — благодарю! — Щука щедро протянула Серёге руку.

Серёга пожал её ладонь — твёрдую и широкую, как у мужика. Но Щука почему-то вцепилась в Серёгу, не отпуская его руки, и вперилась в него.

— Начальник! — негромко окликнула Щука Алабая. — А это не Бродяга! Я Бродяг-то чую! Это брат его близнец! Наебали тебя, командир!