47
Город Межгорье (II)
Брата он не бросил бы, но Маринка остервенела: пнула его в рёбра так, что боль вышибла все мысли, потащила за волосы на ящик и толкнула за борт. Митя не знал, как сопротивляться насилию. В неловком падении он зацепился ногой за гусеницу, ударился головой о ствол дерева и боком рухнул в траву. Наполовину оглушённого, Маринка подняла его на ноги и поволокла прочь от мотолыги. Вместе с Митей она прихватила и автомат.
— Хватит, Марина! — наконец заорал Митя. — Отпусти меня!
Тяжело дыша, они остановились. Место было непонятное: берёзы, липы, ржавый забор из сетки-рабицы, трансформаторная будка. Чирикали птицы, а где-то недалеко что-то тарахтело и громыхало. Похоже, там чумоход курочил их машину. Митя ожесточённо сжал руками гудящую и плывущую голову.
— Мы Сергея оставили в опасности! — глухо сказал он.
— Серый тоже с мотолыги рванул, я видела.
Митя посмотрел на Маринку. Растрёпанная, раскрасневшаяся, даже в паническом бегстве она исхитрилась сохранить свою самолюбивую дерзость. Сбежала, кинула всех — ну и что? Как хотела, так и поступила! Идите в жопу!
— Я вернусь за ним, — Митя сплюнул тягучую слюну.
— Ты же полудохлый, — с пренебрежением возразила Маринка.
Митя затравленно огляделся. Всё вокруг медленно колыхалось, зыбко разваливалось, всё было не собой — деревья, кусты, трава, Маринка… Горло давила тошнота. Но Митя устал от своей слабости и уже не хотел обращать на неё внимания. В обморок он упадёт или помрёт здесь — да и фиг. Только подлецом он не будет. Ему надо найти Серёгу. Вдруг Серёге нужна помощь?
— Ладно, пошли, — согласилась Маринка. — Зайдём к мотолыге от гаражей.
— Нам туда, — Митя указал рукой.
— Нет, туда! — Маринка ткнула автоматом немного в другую сторону.
Митя предпочёл не спорить. Это ведь Маринка увела его от мотолыги.
Они двинулись почти бегом. Маринка решительно ломилась сквозь кусты мимо каких-то заросших развалин и брошенных машин, ловко перемахивала через упавшие деревья, шлёпала по лужам в траве. В просветах древесных крон тускло ворочалось облачное небо. Митя еле догнал Маринку.
— Марин, погоди… Мы не там пошли…
Маринка гневно сверкнула глазами, но сменила направление.
Опять замелькали одичавшие городские деревья, поваленные ограды, затянутые дёрном кучи хлама, покосившиеся столбы, стены каких-то зданий.
— Стой! — сердито крикнул Митя. — Хватит бежать! Мы заблудились!
Маринка остановилась, в злом нетерпении подрагивая ногой.
— Да хули заблудились-то? — огрызнулась она. — Просто дали кругаля! Мы от мотолыги отскочили всего-то метров на триста! Щас доберёмся до неё!
— Мы заблудились! — упрямо повторил Митя.
— Здесь же, блядь, город, а не дремучий лес!
Митя не ответил, но по его лицу Маринка поняла, что всё плохо.
А возле мотолыги в это время Егор Лексеич определил, что в бригаде не хватает четверых: Мухи с Митей и Калдея с Вильмой. Егор Лексеич вызвал Муху по телефону — и сигнал закурлыкал в мотолыге. Костик проворно влез в машину и обнаружил Маринкин телефон в кармане её забытой куртки.
— Маринка наверняка с Митяем, — мрачно сообщил Серёга.
— Номер его? — потребовал Егор Лексеич.
— У него нет телефона. Я не давал. Он же при мне…
Егор Лексеич развёл руками в бессильном негодовании.
Серёга почти силком отнял у Костика его добычу.
— Ну чё ты? — раздосадовался Костик. — Может, у неё там фотки голые есть? Посмотрели бы… Мы на Магнитке так одну девку вообще спалили!..
Серёга едва удержался, чтобы не врезать Костику по шее.
Телефон Калдея тоже затрезвонил в мотолыге — Калдей выронил его при бегстве. У Егора Лексеича больше не было вариантов, и он неохотно набрал номер Вильмы. Говорить с этой снулой бабой Егору Лексеичу совершенно не хотелось. Но Вильма ответила.
— Это Типалов, — сказал Егор Лексеич. — Ты далеко от мотолыги?
— Не знаю, — прошелестела Вильма.
— Короче, возвращайся… Тут лес дурит, так что иди по маршрутке на мой номер, иначе заблудишься, поняла?
— Поняла.
— Других не видела?
— Не видела.
— Тогда всё, шпарь на базу, — Егор Лексеич дал отбой.
Вильма врала бригадиру. Калдей находился рядом.
Вильма действительно не знала, далеко ли она от мотолыги. Спасаясь от чумохода, она убежала за ближайшую пятиэтажку, но ей всё мерещилось, что сейчас за ней выкатится страшная машина с огромным зубастым колесом, и она отошла за другую пятиэтажку — их тут в строй стояло сразу штук пять.
Успокоив дыхание, Вильма вытащила телефон.
— Не бойся, милая, — Алабай всегда говорил с ней очень ласково; Вильма слушала его красивый голос и тихо таяла, готовая выполнить любое задание; так с ней никто и никогда не говорил. — По городу не ходи, это опасно: город сегодня может убить… А у меня последняя просьба будет на вечер, и завтра я постараюсь выдернуть тебя от Типалова. Веришь мне, мышонок?
— Верю, — чуть слышно прошептала Вильма.
Алабай объяснил, чего хотел, и Вильма отключилась, а потом возле неё внезапно грохнул выстрел. Вильма присела и оглянулась. Стрелял Калдей.
Когда бригада в панике кинулась прочь из мотолыги, Калдей выпрыгнул с гранатомётом в руках — он просто не сообразил выбросить тяжёлое оружие. Все врассыпную помчались кто куда, каждый сам по себе, и Калдей тоже помчался и быстро потерял других из виду. Он очутился возле какого-то дома и плюхнулся на скамейку у подъезда, чтобы перевести дух. Одиночество неприятно угнетало его. Никто не пояснил, куда надо сматываться и что надо делать, а Калдею всегда требовался хоть кто-нибудь, по кому он смог бы определиться. Обычно он просто ждал, прикладываясь к фляжке, а сейчас фляжки у него не было. И тут невдалеке мелькнула Вильма. Наконец-то всё стало понятно. Калдей поднялся, взвалил базуку на плечо и пошёл за бабой.
Вильму он увидел посреди заросшей улицы. Вильма опять базарила по телефону и не замечала, что к ней приближается рипер. Чумоход вроде как и не торопился: уверенно шагал по траве шестью своими ногами и даже пилу пока не врубал. Калдей скинул с плеча гранатомёт, прицелился и выстрелил. Прицелился он плохо — граната ударила в землю перед рипером. Но взрыв отбросил зверюгу в сторону и контузил. Рипер валялся в траве как лошадь и еле шевелил задранной ногой. Вильма побледнела от испуга.
— Обхезалась? — спросил Калдей.
Для него это была дружеская шутка.
Потом они отошли за угол дома, чтобы чумоход их не учуял, и тут Вильме позвонил Типалов. В суть их разговора Калдей не вникал: он обрёл опору в знакомой бабе и копаться в прочих обстоятельствах ему было неохота.
Вильма украдкой грянула на Калдея — тупой хряк, не лучше чумохода.
— Проверь ещё раз ту гадину, — попросила она.
Калдей потопал обратно за дом. Рипер валялся, где упал, и дрыгал ногой. Всё нормально. Когда Калдей вернулся, Вильмы уже не было.
Она спряталась в кустах акации и наблюдала. Большой толстый Калдей стоял один и неприкаянно озирался. Он был плохой мужик — жестокий, злой, тупой. Надо бросить его здесь — пускай город убьёт его, как предупреждал Алабай. Но Калдей сейчас почему-то показался Вильме похожим на ребёнка. Брошенные дети живут как зверёныши, не ведая о добре и зле. Наверное, Калдея когда-то вот так и бросили… На Банном озере Вильма и сама желала ему смерти. А потом притерпелась. И теперь ей стало жаль Калдея. Она знала, что не надо поддаваться этой глупой жалости. Ни к чему хорошему жалость не приведёт. И всё же Вильма вышла из кустов.
— Эй, — окликнула она Калдея. — Иди за мной.
Маршрутизатор телефона уже нарисовал ей путь к Типалову.
Вильма и Калдей ушли, а на опустевшей улице, где валялся подбитый рипер, вскоре появились Митя и Маринка.
— Наверное, это здесь стреляли, — Маринка повертела головой; её чёрный хвост болтался так, будто хлестал в досаде. — Вон яма со взрыва ещё свежая, и эта гадина живая… А люди, блин, где?
— Добей его, — Митя кивнул на механическую тварь.
— Патроны ещё тратить!.. — поморщилась Маринка.
Она не любила, когда ей указывают.
— Давай на крышу залезем? — вдруг предложила она. — Может, оттуда мотолыгу увидим? Заебало понизу шариться. Одни кусты и старый срач.
Не дожидаясь согласия Мити, она направилась к подъезду пятиэтажки. Митя поспешил за ней. Маринка была злая от неудач и общей непонятности.
За их спинами рипер снова дёрнулся, и движок его загудел громче. Рипер вдруг выкрутил задний корпус, перекинув пару ног на другую сторону, поджал колени и с усилием перевернулся на брюхо, а затем встал, как новорождённый жеребёнок. Потоптавшись, словно пробуя себя, он потрусил вслед за людьми. Лязгнув, распрямился его сложенный манипулятор с циркулярной пилой.
Митя услышал этот лязг и оглянулся. Рипер нёсся в атаку.
— Бежим!.. — закричал Митя.
Маринка не успела стряхнуть автомат с плеча: у неё не осталось времени, чтобы выстрелить по чумоходу. Обеими руками Митя втолкнул Маринку в подъезд, влетел сам и захлопнул ржавую дверь. Маринка бросилась наверх по захламленной лестнице. Митя помчался за ней, прыгая через две ступеньки.
Пинком передних ног рипер сбил дверь с непрочных петель и ринулся за беглецами: в гулком колодце подъезда загремело от первого этажа до пятого. Еле вмещаясь в узкое пространство лестничных маршей, рипер звонко клацал стальными ногами по ступеням, скрежетал корпусами по облупленным стенам и с лязгом выгибал хлипкие перила из металлических прутьев. Как поршень, он выдавливал Митю и Маринку наверх. Второй этаж, третий, четвёртый… В тесноте пролётов у Маринки не было никакой возможности врезать по врагу очередью из автомата — но свалят ли его пули? На Банном озере Холодовский садил и садил по риперам, опустошая рожок, а живучие чумоходы всё никак не подыхали… Надежда была только на то, что с площадки пятого этажа удастся взвиться по стремянке через люк на крышу и рипер останется внизу.
На последнем лестничном марше Маринка увидела, что стремянки под люком нет. Тупик! Митя тоже это увидел. Задрав голову, он не смотрел, куда ступает, и поскользнулся на бутылке, брошенной здесь тысячу лет назад. Он растянулся на лестнице в полный рост, приложившись лбом к бетону. А рипер был совсем рядом — огромный, механически подвижный, сложно устроенный и растопыренный на всё пространство. Маринка даже не попыталась поднять Митю. Она прыгнула дальше, на площадку пятого этажа, юркнула направо в открытую квартиру и захлопнула за собой дверь.
А Митя не испугался. От удара головой мир в его глазах стал ярким-ярким, и Митю охватило глубочайшее изумление: неужели жизнь закончится вот так элементарно — на брошенной бутылке?!.. А почему бы и нет?..
Над Митей пролетела циркулярная пила на манипуляторе, потом по разные стороны на разные ступени друг за другом опустились и поднялись шесть ног рипера — Митя заторможенно глядел на раздвинутые сегменты их опорных стоп, — и сверху быстро проплыли два гладких брюха: оба корпуса рипера. С нечеловеческой точностью чумоход перешагнул через лежащего Митю, не задев его ничем, и устремился на площадку пятого этажа.
Митя мгновенно вспомнил, как неделю назад в котловане промкомбината он воображал, что над ним проезжает карьерный самосвал… Вспомнил, как исполинский «Лю Чонг» остановился перед ним, загородив мордой солнце, будто бульдог перед мышью… Чумоходы его не трогали? Так, что ли?..
А рипер с многообразным шумом извернулся на узкой площадке пятого этажа, выбив задом дверь в квартире слева, и вонзил завизжавшую пилу в дверь квартиры справа — там спряталась Маринка. Рипер хотел её достать.
Митя, как в тумане, поднялся на ноги и тоже пошёл на пятый этаж. Пошатываясь, он сунулся боком к Маринкиной двери — в жуткой близости от циркулярной пилы. Рипер быстро отдёрнул пилу и попятился, будто боялся малейшего прикосновения. Митя качнулся вперёд. Рипер расторопно отступил. Митя сделал ещё шаг. И рипер снова отступил, влезая задом в квартиру на другой стороне лестничной площадки. Ничего не соображая и не боясь, Митя грудью напирал на машину, заставляя её отходить и отходить.
— Вали отсюда! — как заклинание, повторял он. — Вали отсюда!..
Задним ходом рипер полностью вполз в квартиру, чужой в жилье, будто гигантская сколопендра. Митя переступил порог прихожей. Он не отводил взгляда от врага, словно толкал его силой духа. С напряжённым гудением и электрическим пощёлкиванием сочленений рипер отодвинулся из прихожей в комнату. Митя не видел ничего вокруг. Какая-то гнилая мебель, обои коробом отстали от стен, грязный потолок… и окно! Митя выжимал врага к окну.
Рипер задрал зад на подоконник и выбил стекло; со звоном посыпались острые осколки. Митя продолжал теснить механическую зверюгу, точно укротитель. Рипер корячился в оконном проёме, пытаясь сохранить равновесие. Но Митя его не пощадил и сделал ещё один шаг.
Рипер сорвался вниз. Несколько секунд он ещё висел в окне — цеплялся за подоконник передними ногами, а задними с хрустом скрёб по стене снаружи, но подоконник вывернулся, и чумоход вмиг исчез — рухнул с пятого этажа. До Мити донёсся дробный звук смертельного удара.
Митя медленно приблизился к изуродованному оконному проёму и выглянул. Разбросав ноги, рипер лежал на взрытом асфальте в сверкающей россыпи стеклянных осколков; ситаллические пластины корпуса отскочили, как яичная скорлупа, оголив моторы; машина сдохла.
И ещё из окна Митя увидел вдали за крышами города и за лесами вздутую сизую громаду Ямантау. Она показалась Мите угрюмым миражом пасмурного дня, нижним слоем облаков, пропитанных тяжёлой темнотой, медленным полуночным накатом неизбывного и мучительного беспокойства. Чудилось, что гора создана каким-то тектоническим сдвигом в основах мироздания. Она властно звала к себе сквозь любые расстояния, как перелётных птиц зовут неприкаянные просторы полярного океана. Митя шёл к ней — и почти пришёл.
А во дворе пятиэтажки за деревьями — совсем рядом — тихо стоял другой мёртвый чумоход с огромным зубастым колесом ротора.
