Глава 22
— Игорь Джан, вот тебе книга.
— У меня есть что почитать, барин, — скептически скосил он взгляд на обложку. Там было написано «Нефть и нефтяная промышленность. Рагозин В.».
— Так что… не надо, — подвёл итог извозчик.
— Надо, Сеня, надо.
— Я Игорь, — не соглашался китаец, хотя в такие моменты он уже понимал, что во мне включается упрямство.
— Больше тебе скажу, — продолжил я, — ты должен не просто прочесть эту книгу, а прочесть за выходные, а потом пересказать мне. Это нечто вроде экзамена.
— На кой ляд мне нефть, барин? Ну, где я и где нефть? — взмолился он.
— Не могу тебе всего рассказать, но ты должен реально знать про нефть и в большей степени про нефтепереработку на достойном уровне. Я тебя редко о чём-то прошу…
— Часто.
— О таком впервые.
— И хвала Предку. Ты посмотри какая она толстая?
— Читай, Игорь, очень надо. Брось всё и читай как никогда ничего не читал.
— Темнишь ты, барин и издеваешься над бедным извозчиком, — нахмурился он.
— Я тебе не барин, мы это уже сто раз говорили. Премию тебе дам, пятьдесят рублей.
— Сто.
— Бляха… Хорошо, сто. Крохобор! Только ты мне потом их вернёшь.
— Ничего подобного, подарочки не отдарочки, — неожиданно заулыбался Игорь и открыл книгу. — К понедельнику прочту и буду знать.
— Может, мне тоже что-то почитать? — озадаченно спросил стоящий рядом Чен, — я даже дешевле возьму.
— У меня нет самоцели обогатить вас финансово и интеллектуально, — огрызнулся я. — Пошли, помощник адвоката, у нас с тобой сейчас очень важный процесс.
— А ты, — я ткнул пальцем в Игоря, — Время покажет, может сам захочешь вернуть. А пока оставайся в офисе, запрись изнутри, садись на своём любимом стульчике, с чашечкой чая и читай, читай.
— Офигеть у него рабочие задачи! — возмутился Чен. — А, мне, значит, переть в пыльный тоскливый суд?
— Не тебе, а нам. Пошли, а то опоздаем.
Хорошо работать в центре города. Я примерно знал сколько времени занимает путь, поэтому мы прошли пристава на входе в центральный суд примерно за четыре минуты до времени начала судебного заседания.
В коридоре были аскетичные лавки, куда мы с Ченом и угнездились. Как это часто бывает, если ты приходишь вовремя, то судебное начнётся нескоро, через час — полтора. А вот если опоздал на три минуты, то судебное началось секунда в секунду и на тебя смотрят как на врага народа, когда ты в него «врываешься».
Пока мы ждали, Чен сделал умное лицо и спросил меня, — А зачем Игорю та книжка про нефтедобычу?
— Нефтепереработку. Надо. Это его персональное задание. Для тебя тоже есть сюрприз.
Я полез во внутренний карман и подал ему красную книжечку служебного удостоверения. Вообще-то какого-то определённого цвета для таких «ксив» не было, это уж я сам заказал и расстарался.
— Что это? — Чен взял закрытое удостоверение с подозрительностью старой девы, которой вручают дохлую мышь.
— Открывай.
Он открыл с легким треском новенького документа, но на лице его не отобразилось особенных эмоций.
— У того фальшивомонетчика заказал на Чёрном рынке? — деловито спросил он.
— Нет, твою дивизию, Чен. Это настоящее.
— Настоящее?
— Да, блин. Настоящее, потому что ты внесён в республиканский адвокатский реестр по спискам «помощник адвоката». Прикреплён к адвокатскому кабинету Филинова, то есть меня, вправе вести уголовные и гражданские дела, кроме дел с элементами государственной тайны и категории организованной преступности или коррупции второго класса. Через два года, по получению стажа, можешь в упрощённом порядке получить статус адвоката и даже открыть свой офис. Поздравляю, ты станешь первым китайцем — адвокатом в вольном городе Кустовой.
— А как это…? — открыл рот Чен. — Я всё понимаю, мзда, договорённости, но у меня же нет образования⁈
— Есть. Кстати, держи.
Я подал ему папку с его документами: аккуратно подшитый диплом, потом этот же диплом, но уже нотариально удостоверенный.
Чен смотрел на него ошарашенно, как на личную подпись от императора поднебесной с пожеланиями по случаю дня рождения. Кстати, имея образец, я бы такую штуку тоже мог бы забабахать, причём не очень-то дорого.
— Теперь, возвращаясь к теме чтения книг. У тебя будет довольно-таки дохрена чтения, можешь начать с учебника по правоведению у меня в шкафу. И не забывай про сборник кодексов.
— Я думал эта массивная книжка чтобы людей бить, — наконец, справившись с волнением, выдал Чен и спрятал папку в свой безразмерный портфель. Лицо его сделалось задумчивым, и он выпалил, — но ведь я почти ничего не знаю о юриспруденции, о законах, о судах и так далее?
— Ха, — усмехнулся я, — ты сейчас уровень профессионализма большинства моих коллег по цеху описал. И ничего, как-то работают. Хвала предку, не в медики пошли. Серьёзно, они во многих юридических понятиях не то, чтобы не разбираются, но и не догадываются об их существовании. Хотя, конечно, не все, бывают и не дебилы. К сожалению, таких мало. О, судья идёт.
Поблескивая глазами из-под густых бровей, по коридору вышагивал коллежский асессор (до сих пор не знаю, что сие значит) Лещёв. При движении из-под подола чёрной как смоль мантии выглядывали модные остроносые туфли, последний писк в городе.
Бросив на меня мимолётный взгляд и едва заметно кивнув, что можно было бы принять за движение головы при ходьбе, он проплыл по коридору в небольшой зал заседаний номер четыре. За ним семенила помощница, поправляющая на ходу очки.
Через две с половиной минуты девушка выглянула в коридор, одними губами прошептав, — проходите.
— Слушается дело… — хорошо поставленным зычным голосом начал Лещёв и сбился, хотя ему никто не мешал. Подняв глаза выше очков, он вперил взгляд в меня.
— Аркадий Ефимович, у нас Куприченко захворал, мы его дела раскинули, чтобы сроки не срывать… Лукавить не буду, с материалами не знаком, так что вы уж подсказывайте. Договорились?
— Конечно, инициатива за истцом, как того требует кодекс. Разрешите давать пояснения по ходу процесса, у меня тут помощник-стажёр?
— Я его вроде и раньше видел, — поправил очки Лёщев.
— Только с утра наконец-то статус оформили в реестре. Бюрократы, тянули…
— Ну, добро пожаловать в профессию, — по-отечески заулыбался судья. — Как звать?
— Женя, — не моргнув глазом, соврал Чен, хотя я его к такому подготовить не успел.
— Жень, будем знакомы, а я — Демид Фирсович. Смотри, как тут у нас всё устроено. В начале судья берёт дело, которое заготовили для него помощник и секретарь. Читает кто тут подал иск, к кому… — он обернулся к делу, потом вопросительно глянул на меня.
— Разрешите пояснить? Слушается дело в неисковом порядке.
— Вот! — Лещёв поднял вверх палец, — Не буду тебя травить скучными мёртвыми институтскими истинами. Чтобы ты понимал, большинство дел в суде «исковые», то есть субъект номер один хочет от субъекта два чего-то конкретного. Чего он там хочет, — это и есть «исковые требования». Но есть, конечно и нетрадиционные… дела.
Он замолчал, предоставляя слово мне.
— Неисковые производства, в том числе об установлении фактов, имеющих значение, вызывное производство, об объявлении человека умершим или безвестно отсутствующим и прочие по кодексу.
— Вот эти, — вздохнул Лещёв, — у нас бывают. Про смерть. Это как раз связанное с вашим было. Печальная категория. Адвокат?
Я продолжил.
— Мы используем пояснения президиума трехлетней давности о том, что такая редкая ситуация как наша относится к порядку «установление фактов имеющих юридическое значение».
— Вижу, — кивнул Лещёв и уткнулся в чтение.
Я наклонился к уху Чена.
— Если судья начал процесс, а потом с умным видом читает, значит дело и заявление видит впервые.
…
— Ладно, к порядку, — вздохнул судья. — После того как дело озвучено… Ну, будем считать, что я его озвучил, дело по совместному заявлению Кукушкиной и Стрижова младшего. Суд устанавливает явку.
Нетрудно было заметить, что в суде только я, да Чен.
— Согласно документам, вы представляете интересы Стрижова и Кукушкиной, обоих заявителей, что в данном случае допустимо. Так же к делу привлечена администрация, она не явилась, представила отзыв. Мнение, можем мы рассмотреть без них?
— Можем, — с готовностью сказал я, потом то же самое повторил Чен, раз уж его тоже тянул в дискуссию.
— Суд, совещаясь на месте, считает возможным слушание дела в отсутствии извещенной администрации… Дальше, я должен вам озвучить ваши процессуальные права, — он скосил взгляд на меня.
— В деле участвуют профессиональные представители, права известны, ясны, зачитывать нет необходимости, — без запинки выдал я.
— Хорошо. Приступаем. Аркадий Ефимович, в двух словах, доложитесь, что там у вас за история приключилась?
— У нас Стрижов умер.
— Слыхал. В деле лежит решение, смерть установлена достоверно вступившим в законную силу актом. Дальше.
— Перед смертью покойный подписал договор, которым продал свой участок Кукушкиной.
— Чем это подтверждается?
— Самим договором. В деле лежит заверенная копия договора и всех приложений к нему. Листы дела от шестого и далее.
— Тааак. Продолжайте, — судья открыл папку на нужной странице и стал смотреть на копию договора.
— Оригинал договора у нас с собой, если что… Как представитель Стрижова младшего подтверждаю факт существования договора.
— О как? Поясните.
— Сыну известно о том, что отец продал участок и дом на Изнанке.
— Сын будет оспаривать сделку? Включать в наследственную массу и так далее?
— Нет, официально заявляю, что не возражаем против передачи участка Кукушкиной, нам достоверно известно и что она участок купила и что деньги заплатила и участок приняла по акту до смерти продавца. И они бы все зарегистрировали, если б его не сожрали твари Изнанки.
— Заносим в протокол. Какие-то претензии, конфликты между участниками процесса?
— Нет. Перстень сына стал «старшим», то есть Предок его рода тоже не показывает беспокойства. Кукушкина передала по акту Стрижову личные вещи покойного как старшему родственнику и организовала достойный похороны.
— Очень по-человечески. Далее по иску у вас нормативное обоснование… Может ли суд сделать вывод, что между Кукушкиной и Стрижовым отсутствую претензии, конфликт, намерения что-то от кого-то по сделке потребовать, оспорить её?
— Нет, вынесение решения по делу разрешит все вопросы, нет никаких претензий и требований.
— Такое редко бывает, — обратился Лещёв к Чену. — Все бы так работали как ваши клиенты. Итак, к порядку! После того как дело заслушано, суд и стороны должны исследовать материалы дела. Первый вопрос, в связи с этим, в материалы дела помещены все доказательства, может быть вы хотите что-то ещё туда поместить, донести, затребовать? Нужно на это время, отложение заседания?
— Никак нет, ваша честь, — с готовностью ответил я, — считаем, что доказательства собраны в полном объёме.
— Заносим в протокол. Что по исследованию?
— Поясняю для новичка, — с готовностью ответил я, — эта стадия означает что судья листает каждый лист дела и каждую помещенную туда бумажку. Сначала зачитывает, потом каждый участник должен высказать своё мнение по ней. На практике это длится достаточно долго.
— Всё так, — отозвался судья, — Мнение? Вы должны сказать это сами, без подсказки.
Я кивнул.
— Профессиональный представитель говорит… я сейчас говорю — сторонам все материалы известны доподлинно, считаем, что материалы дела исследовать нет необходимости. Считаем этот этап пройденным.
— Ну, если вы так просите… — картинно заулыбался Лещёв, — суд удовлетворяет ходатайство, считает материалы исследованными. Следующая стадия, прения. Что-то хотите сказать в прениях?
— Нет, только в стадии реплик.
— Прения закончены, переходим к репликам. Филинов, что там у вас?
— Да, конечно, — встал я. — просим заявление удовлетворить, конфликт между сторонами исчерпан, решение суда ситуацию завершит.
— Всё? Ценю за краткость. Итак, прения и реплики завершены, суд удаляется в совещательную комнату. Всем встать.
Мы встали, судья ушёл, правда — ненадолго. Через пять минут он вернулся и от имени республики огласил решение, которым все наши «хотелки» удовлетворил.
Громко хлопнув папкой, он посмотрел на наручные часы.
— Ну, за двадцать две минуты уложились. Аркадий Ефимович, напоминаю о нашем другом процессе… жду от вас его завершения до конца следующей недели. Всё, вы можете быть свободны.
…
— А всегда так быстро? — спросил меня Чен на улице.
Я с удовольствием вдохнул свежего воздуха и ответил, — нет, это буквально рекорд краткости, но нам повезло, Лещёв председатель суда, он может себе позволить некоторые процессуальные сокращения. Пошли в офис, я тебе учебник дам, студент.
* * *
ЗАО «Нефтеперерабатывающая фабрика» была акционерным обществом, что буквально означает, что неё были акции, в настоящий момент принадлежащие троим собственникам: Юбе — 50%, Кремеру — 45% и О′Брайану — 5%.
Акции, несмотря на громкое название, почти никто не печатал на бумаге в виде красивых ярких прямоугольников, которые хранил бы дома под подушкой и которые можно было бы украсть.
С акциями — всё не так. Акции существуют как деньги в безналичном виде, то есть — бездокументарно, в виде записей в реестре.
Чтобы понять кому и сколько акций принадлежит, была специально обученная неприметная организация — реестродержатель. Она вела учёт акционерных обществ и, соответственно — акций.
Если акционер умирал или, допустим, продавал свои акции, реестродержатель вносил соответствующие изменения.
…
В офисе британского реестродержателя H. H. M. LLC было тихо, обстановка подчеркнуто стильная и сдержанная.
Я заранее узнал, как зовут директора организации и был приятно удивлён, что это не какой-нибудь Джонсон. Несмотря на то, что это был филиал английской фирмы, учрежденный для работы с британскими фабриками и заводами в Кустовом, директором был вполне себе русский дядька.
Две работницы офиса корпели над какими-то бумагами. Двери открылись настолько тихо, что они не заметили моего появления.
— Здравствуйте девушки, а где Юрий Иванович?
Одна из девушек ответила.
— Добрый день. Он у себя. Вам назначено?
— Честно говоря, нет. И всё же мог бы я попасть?
Она смерила взглядом мой английский костюм и трость. Ну да, сегодня я взял с собой эту дурацкую «палку», раз уж зачем-то купил её.
— Сейчас я спрошу. А вы по какому вопросу?
— Нефтеперерабатывающая фабрика.
— Секунду.
Она действительно ушла, цокая каблучками и уже через минуту появилась снова.
— Проходите за мной.
Юрий Иванович был в прошлом спортсмен, во всяком случае в одном из шкафов стояли и даже были любовно вытерты от пыли разномастные кубки, висели несколько медалей.
— Какой вид спорта, Юрий Иванович?
— Здравствуйте. Волейбол и плаванье. А что? Нина сказала вы по поводу нефтеперерабатывающей фабрики?
— Да. Меня Аркадий зовут, будем знакомы, — мы пожали руки, его хватка оказалась ожидаемо крепкой, мужской.
— Хотите общество вывести из нашей работы?
— Вообще ни разу. Тут ситуация такая… меня нанял один из акционеров, каган Юба.
— Это который степняк, если не ошибаюсь?
— Да. Так вот, у нас там, насколько я помню, три акционера, два мажоритария и один минор.
— Вроде бы так. Пятьдесят, сорок пять и пять.
— Ничего не менялось?
— Аркадий, мне говорить о таком не положено… но — нет, с тех пор как учредили — забыли про нас, даже ежегодные собрания не проводят, документы не присылают. Хвала Предку хотя бы платят взносы. А что?
— Да мы намерены откупить пятипроцентную долю.
— Валяйте.
— А как это происходит «по процедуре»? Договор заключаем, к вам приходят покупатель и продавец. Может быть, можно провести всё по доверенности?
— Пойдёмте в зал.
Я последовал за ним в зал, обратно к двум девушкам.
— Нина, дай, пожалуйста, два экземпляра «передатки».
Она открыла какой-то шкаф, достала и передала ему два каких-то бланка.
— Вы уверены, что именно нефтеперерабатывающая и что именно эту долю?
— Да, а что?
— Смотрите, вот бланки…
— Это бланки договора? — перебил я его.
— Нет. Договор, конечно, нужен, но он нужен вам с продавцом, нам вы его не предоставляете. Мы не лезем ни в договор, ни в расчеты, оплату, если потом будет суд в тематике «хотел продавать», не хотел продавать, передумал — нас это не касается. Нам предоставляется передаточное распоряжение в одном экземпляре.
— А зачем тогда два бланка?
— Потому что по статистике, вы один испортите. С вас четыре рубля двадцать копеек за защищённые бланки. Хотите, мы их сейчас же заполним. Знаете уже, кто будет покупателем тех акций?
— Знаю. Я покупатель, Фредерик О′Брайан продавец.
— Документы ваши у вас с собой?
— Всегда ношу.
— Ну что, мы тогда заполним, а вы у продавца подпишите и несёте нам. Только дату не ставьте, мы впишем сами.
— Тогда, конечно, хочу. Заполняйте.
Юрий Иванович взял у меня паспорт, передал Нине, та достала тоненькую папку по акционерному обществу, выписала оттуда данные по продавцу, потом по мне, сама внесла все реквизиты. Круто.
Я достал деньги, чтобы заплатить за бланки и спросил должен ли я что-то за заполнение, Юрий Иванович отрицательно покачал головой и показал мне на вторую девушку, чтобы я передал деньги ей.
— За заполнение ничего, — неторопливо пояснил он, — нам так и проще, меньше испорченных бланков и скандалов потом. Есть у нас негативный опыт. Знаете, почему бланки защищённые?
— Нет. Расскажите?
— Магическая защита четвертого уровня, просто и надёжно, такие же иногда нотариусы применяют. Если подпись поставит не ваш этот О′Брайан, то бланк испортится. Стопроцентная защита от подделок. За счет этого нам не нужен ни покупатель, ни продавец. Иной раз курьер или помощник принесёт передаточное распоряжение, мы его за полчаса обрабатываем и выдадим справку, выписку из реестра. Да, предупреждаю сразу, справка платная, ещё пять рублей и шестьдесят копеек.
Я еле заметно улыбнулся. По моему опыту, в таких скрупулезных организациях берут рубль, а проблем решают на миллион, к тому же всегда порядок в делах.
— Понял, — кивнул в ответ, — подделка исключена, справка платная, время работы видел на входе. Если бланки испорчу, приду и оплачу новые.
— Да. Но вы уж постарайтесь их сберечь, у нас скромный запас. Мы вам их положим в толстый конверт, а вы аккуратнее, документ важный всё-таки, а то всякое бывает… То водка, то помада, то кровь. Мы в процесс продажи акций не лезем, но от нарушений закона просим воздержаться.
— Конечно, Юрий Иванович, ну какое нарушение закона, у нас всё культурно.
