Глава 5
Пока мы ехали, Игорь бухтел, что китайцев ни в хрен не ставят в этом городе, а я постепенно немножечко остывал. Причем в конце концов не просто успокоился, а остыл до температуры арктического льда. Вдыхая успокаивающий промышленный дым английских фабрик, я решил попробовать зайти с другого конца и дал извозчику более точную точку моей высадки — службу приставов города Кустовой.
— Как мне найти пристава Кудякову? — спросил я у ближайшего отловленного мной полноватого парня в потёртой форме, как я уже начал различать — службы приставов.
— А Вы кто? — максимально недружелюбно и очень недоверчиво спросил он.
— Адвокат Филинов. Представляю интересы должника, хочу погасить долг.
— Такие нам нужны, — всё ещё недовольно буркнул парень и обратился в один из кабинетов, — Наташ!
Та оказалась столь же недовольной, дёрганной и суетной, как и парень.
— Вы кто?
— Адвокат Филинов.
— И удостоверение есть? — устало вздохнула она.
— Есть, — не моргнув глазом, соврал я. — Меня интересует собственно простой вопрос. Должник Базаров, какой у него размер долга и кто взыскатель?
— Известно кто, Хайруллин. Хотите напрямую погасить? Мне заявление понадобится, и я всё равно потребую с него исполнительский сбор.
— Наталья, всё оформим в лучшем виде.
— А, ну да, вы же адвокат.
Терпеливый китаец дождался меня, и мы покатили уже в другую часть города, в мастерские, где с некоторым трудом я всё же отыскал некоего Рината Усмановича, спокойного, я бы даже сказал, дружелюбного (или мне так после приставов показалось?) мастера по ремонту повозок.
— Базаров? Ну конечно, я помню этого вонючего козла, он же мне девятьсот восемьдесят два рубля должен, — нахмурился Ринат. — Вы его друг?
Я пригласил собеседника в ближайшее питейное заведение — чайную. Там, за чайником зеленого китайского чая мы спокойно познакомились.
— Смотрите, что предлагаю. Базаров тот ещё мерзавец и уж точно мне не друг. Я покупаю его долг к Вам, всю неполную тысячу, сам же составлю договор и все хлопоты на мне. Плачу вам за это четыреста рублей.
Я положил четыре крупные купюры на стол и дал ему возможность переварить сказанное.
— Шестьсот! — тихо, но азартно отреагировал Хайруллин, и оглянулся, не услышал ли нас кто. Всё же город тут лихой.
— Ринат Усманович, — улыбнулся в ответ, — я не торговец, что так же означает что я не торгуюсь. Четыре сотни. Покупаю весь долг с потрохами. Зато Вы получаете эти деньги прямо сегодня, сейчас. А ещё я обещаю, что ближайший год буду жадно и периодически пить кровь из неприятного Вам Базарова, чем Вы отомстите за все свои обиды. И он обязательно Вас и меня многократно проклянёт.
На лице мастера по ремонту повозок обозначился весёлый, но при этом хищный оскал, а в глазах азартно заплясали черти.
— Прямо так и проклянёт?
— Буквально.
* * *
Со скрипом сев в кресло повозки я прикрыл лицо руками и закрыл глаза. Сложный день.
Игорь между тем деликатно хранил молчание.
— Не могу сказать, что всё это легко и весело мне даётся, — пробормотал я себе под нос.
— Что?
— Говорю, нужны два крепких парня каторжного вида, чтобы постояли рядом со мной и создавали грозный вид. Наймём таких, за «недорого»?
…
Пока Тагир неистово стучал в ворота, я бегло просматривал документы. Вроде всё на месте. Напустил на себя скучающий вид. Где Базарова носит, только недавно на месте был?
К счастью для нас, безденежный арендодатель сидел дома и вскоре открыл, после чего его немедленно втолкнул во двор крепкий немолодой башкир, обладатель пугающего острого взгляда и шрама через всю щеку — Нияз.
Два дородных высоких башкира обступили Базарова, я деловито запер калитку, потому что мне тут лишние уши не нужны.
— Предложение меняется, гражданин Базаров. Теперь аренда по сто шестьдесят. Смотри сюда.
Я ткнул его комплектом документов — цессией, из которых было наглядно видно, что неполную тысячу он теперь должен не Хайруллину, а мне.
— За очками бы сходить, в избу…
— Так прочтёшь, не облезешь. Условия аренды простые. Сто рублей в месяц списывается в счёт погашения долга. Шестьдесят тебе привозит раз в месяц посыльный, ты расписываешься. В течение года долг понемногу и погасится. Через год пересмотрим условия. Но есть и второй вариант. Я не могу угрожать тебе, обещать, что эти парни тебя сейчас изобьют до полусмерти, я ведь их не знаю, посторонние мне люди, верно?
— Всё так, рус баш, посторонние мы… прохожие, гуляли, шпилями любовались…
Тагир незаметно подмигнул мне и стал закатывать рукава, обнажая мощное предплечье с сильно выцветшей татуировкой русалки. Вообще-то мужики занимались мелким ремонтом и сносом ветхих зданий, но Базаров этого не знал. Выглядели они, как и требовалось, словно только что сбежали с каторги.
— Так вот, гражданин должник. Добрый Хайруллин взыскал только основой долг. А я прикручу к этому пеню, которая будет капать каждый день. И через год долг вырастет космически, заберу у тебя то помещение, доставшееся тебе от тётки… что ты глаза выпучил, я всё про тебя знаю. Так вот, изыму помещение, ты ещё и должен останешься. И это, заметь, по закону, потому что я, как и раньше говорил, адвокат Филинов.
— Утром аренда была по сто восемьдесят.
— Вот и надо было соглашаться утром. Не буди лихо, пока рожа цела. Вот договор, вот акт, вот оплатная ведомость. Расписывайся, где роспись ставить, покажу, в двух экземплярах, у меня как в аптеке. Вот оплата за первый месяц… приятно было иметь дело.
Лошадка цокала по мостовой, а я чувствовал себя так, словно по мне проехался асфальтовый каток. За час своей нетяжёлой «работы» башкиры получили по двадцать пять рублей и сэкономили мне кучу нервов. Заодно я нанял их для «косметического» ремонта своего нового помещения и отпустил на сегодня вместе с Игорем. Хитрый китаец наверняка стрясёт с них откат с моего гонорара.
Потратил последние силы чтобы дойти до на удивление чистого и мирного кабака, где без аппетита поел и отправился спать.
* * *
Утром подскочил как от удара током.
Три паровых гудка с фабрик голосили на многие километры вокруг, как вестники Апокалипсиса. Не светит мне, видно, от зубов тварей Изнанки или от ножа бандитов умереть. Куда быстрее такими темпами я отброшу коньки от внезапного сердечного приступа.
Поспешил в кафе в центре, где пил чай и писал документы для пристава. Такой штуки как копир-ксерокс в этом мире не водилось (по крайней мере, пока что я о такой не узнал), так что мне пришлось вручную буквально переписывать договор — и заверить своей же подписью, чтобы отозвать исполнительный лист уже от своего имени (каждый раз боюсь спутать, как меня зовут).
Забежал в Лицензионную палату, где без всякой торжественности получил лицензию адвоката на гербовой бумаге и удостоверение, в котором немедленно обнаружил ошибку в своей фамилии (да, вот такой я вредный человек, перечитываю документы после непогрешимых чиновников). У них получилось Филонов, что категорически меня не устраивало.
Оставив переделывать документ, поспешил к приставам, тут же высоко оценив свою новую географию. От моего нового «офиса» всё было рядом. Сдал документы скучающему клерку в отделе приставов, выслушал его ленивое что «Вы получите ответ в течение месяца по почте».
Ответ меня не интересовал.
Жадный Базаров не дал мне ключей, но я не такой человек, которого это остановит. Я арендовал помещение на проспекте Каспийский начиная прямо с сегодня, документы на руках, так что без затей выманил ключных дел мастера с соседней улицы, он за рубль двадцать не только открыл мне замок (приговаривая, что вообще-то так нельзя и он таким не занимается, на то есть специальные люди), но и изготовил два новеньких комплекта к нему.
Надо сказать, что замки и ключи в этом мире были, на мой взгляд, примитивными.
Войдя в свой новый офис, я первым делом чихнул. Тут было весьма грязно и очень тоскливо. И вести адвокатские дела среди нескольких брошенных манекенов никак нельзя. В задумчивости вышел на улицу, когда меня окликнул знакомый голос.
— Аркаша, — я вздрогнул. Не люблю, когда меня дёргают во время мыслительного процесса.
Это был Филипп, который привычным жестом поправлял очки.
— О, привет. Откуда знаешь, что я здесь?
— Зураб сказал, я тебя в «Фазане» искал.
Ах, Зураб… я улыбнулся кузену, чтобы скрыть раздражение. Выходит, Кукушкина следит за мной. Буду иметь ввиду.
— Всё забываю спросить, чем ты занимаешься, где работаешь, учишься?
— Аркаша, я тебе сто раз рассказывал. Ты что, не слушал? — возмутился родственник.
— Конечно слушал. Но после удара автомобиля о мою голову… Знаешь, тут помню, тут не помню. Частичная амнезия.
— Никогда о таком не слышал, — с подозрением ответил Филипп.
— У тебя красивый почерк? — попытался сменить тему.
— Нет, а что?
— А у Ионы?
— Ну, она же девчонка, — неуважительно усмехнулся кузен.
Вообще-то уважать тех, кто умеет что-то лучше тебя это нормально, а обесценивать достижения родственников — нет. Но мы с ним об этом потом поговорим.
— Можешь прийти с ней вечером, часам к шести? Мне понадобится твоя и её помощь, в том числе почерк.
— Интрига какая-то. Ну ладно. Вообще-то, я пришёл тебя позвать к тётушке на ужин. Будут какие-то дочери её подруг.
— Офигенные перспективы! Я имею ввиду, передай почтение тёте Мириам, но я занят… эээ… я вечером буду на Изнанке, составлять протокол осмотра места смерти.
— Кто-то умер? — побледнел Филипп.
— До вечера, — разговор отнимал моё время, а из-за угла уже подкрадывался мой китайский друг, к которому у меня было много вопросов.
Зайдя в офис, я написал короткую записку «Полина Этьеновна, получил статус адвоката, арендовал офис, суечусь, скоро буду писать черновик заявления. Ваш А. Ф.»
Закончив, сложил записку. Да, так будет правильно. Судя по всему, Кукушкина не особо мне доверяет и контролирует. Значит, что нужно сделать? Изобразить человека во всём отчитывающегося по каждому шагу, полностью послушного и подчиняющегося её власти.
Заперев офис, я плюхнулся в экипаж.
— Куда едем, барин… в смысле, Аркадий!
— Заедем в «Золотой фазан», я записку через швейцара передам, а потом… знаешь ближайшее адвокатское бюро, контору, кабинет?
— Через дорогу, это пешком.
— Придумай что-то подальше.
— Контора братьев Львовых, за рынком.
— Пойдёт. Будет тебе поручение, зайдёшь и спросишь, сколько стоит консультация? Когда ответят, сделаешь задумчивое лицо и уйдёшь.
— Меня не захотят консультировать, я же китаец.
— Мля. Не нравится мне этот практически расизм в городе. Не разделяю. И всё же попробуем.
В течение ближайших трех часов мы раскатывали по городу, аккуратно исследуя вопрос расценок на юридические услуги. В одном случае китайца и правда выставляли за дверь, в другом он узнавал стоимость юридической консультации «за полчаса», в третьем сколько будет стоить открыть новую фирму, в четвёртом — сколько стоит подать в суд на развод с женой.
— Вообще-то я супругу люблю, у меня трое детей.
— Китаянка? — я делал пометки в блокноте, пока мы катили дальше. Оставалось ещё две точки оказания юридических услуг.
— Русская. Вообще-то, я и сам на четверть цыган, бабка была из табора.
Я не понял каким образом это делает Игоря с непроизносимой фамилией Цзы-Нан-Цай — русским, но спорить не стал. За последнее время он мне всё-таки очень помог.
Ближе к обеду мы отыскали ранее нанятых башкир, которые в данный момент неторопливо разбирали дом после пожара и отвезли их к месту будующего ремонта. Конечно, в теории, было бы проще найти простую конторку под адвокатский кабинет, где-то в пыльном оборудованном здании, но лучшее место именно там, где встречаются интересы бизнеса и власти, в центре города.
Ремонт минимальный — тут подкрасить, укрепить дверной блок, отремонтировать вход в крошечный туалет, подновить полы. Тут же согласовали смету и очень короткие сроки выполнения. Вручил им один из комплектов ключей и 75% предоплату, скрупулёзно заставил расписаться в расходной ведомости.
— Куда теперь? — устало спросил Игорь. Кажется мне удалось «укатать» даже своего несгибаемого извозчика.
— Не знаешь, кто делал вывеску на библиотеке в центре?
— Знаю, конечно, это знаменитый мастер Кремер, а что?
— Ничего, просто записываю, чтобы к нему уж точно не обращаться. У тебя где-то там был магазин канцелярских товаров?
— Ну, это у моего дяди такой магазин, если точнее…
— Во-во, погнали туда. И проси скидку, как твоему другу.
— Да, барин.
Надеюсь, мой сосед по офису дядя Яша этого никогда не узнает, но я купил китайский «ролекс». Если точнее, то «ролексов» в этом мире не было, так что взял навороченные часы с чёрным циферблатом Haldimann, как бы швейцарские, но произведённые в китайской провинции Чэндай. Да, в этом мире китайцы вовсю занимались подделкой известных марок. Красавцы, на настоящие мне бы денег не хватило. Продавец уверял, что они совсем не будут спешить, из чего я сделал однозначный вывод, что сто процентов — будут.
Теперь у меня есть увесистые наручные часы в золотом и чёрном цвете. Дорого-богато.
Ещё мы купили настенные часы неизвестной марки, с большим безликим белым циферблатом, которые я тут же отвёз в механическую мастерскую, где за девятнадцать рублей заказал сделать на белой поверхности надпись «Адвокат Филинов А. Е.». В металлическом цвете. За шестьдесят мне пообещали её сделать в золотом цвете, но я отказал. Пока что я ни копейки не заработал, а только тратил.
Закупились у китайцев раритетной мебелью неизвестного происхождения, которую отвезли на реставрацию по максимально бюджетным ценам. Кожаный диван, журнальный столик, два шкафа, два письменных стола. Стульев в ателье было в избытке.
Так же мы наняли трех крепких болтливых тёток-китаянок, которые взялись отдраить мне помещение, ещё и причем в качестве оплаты они забирали те самые манекены и прочий брошенный хлам. Поскольку по акту я принял помещение пустым, то сделал это с лёгким сердцем.
Купил у цыган две стопки солидных безликих книг. Глянул — половина детские, остальные — набор из чьих-то автобиографий и кулинарии. Просто, чтобы поставить в шкафы. Туда же потом встали очень солидные на вид, но совершенно бутафорские папки с делами, наполненные пока что просто чистой бумагой. Названия папкам придумывал на ходу, делал пометки, что суды сплошь московские.
Кузина под диктовку заполнила несколько прайсов, а в витрине я поставил большой щит благородно-белого цвета. Не знаю, что он делал в ателье, но у меня будет закрывать помещение от любопытных глаз.
На щите черной краской рукой Ионы, недовольной тем, что её беззастенчиво «припахали», печатными буквами было написано: « Вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи (ст.135)».
Суета, суета, суета…
В пятницу пошёл дождь. Приготовления были завершены, мебель расставлена, лицензия в рамочке, вывеска сверкала свежими красками, дверные ручки, да и вообще все блестящие поверхности отполированы персидской оптической пастой.
В восемь часов утра, всё ещё подрагивая от перманентного утреннего эффекта трёх паровых гудков (кстати, не заметил, чтобы их действие триггерило ещё кого-то, кроме меня), без всякого пафоса и торжественности, даже без разрезания ленточки, я открыл внешнюю дверь в свой адвокатский кабинет, зафиксировал её в отпёртом состоянии и перевернул табличку (она тоже была отмыта и подновлена) на «открыто».
Шёл ужасно мерзкий надоедливый противный дождь.
Мой первый посетитель вошёл без одной минуты одиннадцать. Скрипнул внутренней дверью, отряхнул зонтик, обнаружил что стойки для зонтов нет и рассеянно спросил:
— Можно ли получить юридическую консультацию?
— Десять рублей за полчаса разговоров, — ровным голосом ответил я, оторвавшись от написания черновика иска по делу Кукушкиной, отодвинул папку и прикрыл от любопытных глаз титульный лист чистой бумагой.
— Мыськов, — чуть подрагивающим голосом сообщил посетитель и протянул руку. — Полагаю, что всё сказанное здесь является адвокатской тайной?
— Всё верно. По закону меня даже допрашивать о таком нельзя.
— Славно… Вы в городе человек новый, определённо ни с одним из кланов не связаны, меня опять-таки не знаете. Тут, видите ли, какое дело… Мы с Марфушей в браке уже девятнадцать лет, но она стала ко мне совсем холодна.
С серьёзным видом кивнул. Не хотелось его расстраивать, но его историю, про плохую жену и про хорошего «его» я слышал за жизнь раз сто. Но, клиент, что поделать?
Мой первый день прошёл скучно, зато я читал взятый в библиотеке сборник кодексов, полицейские положения, местные законы, практически полностью «собрал» дело по Стрижову, даже добрался до местной газеты.
Заработок составил скромные тридцать рублей.
В субботу я тоже вышел на работу и не прогадал. Некоторое количество мастеровых и купцов пришли на консультацию, одаривая меня небольшим номиналом и обогащая житейскими историями о городе.
В воскресенье произошло что-то для меня совершенно неожиданное — выходной.
Я понял, что сегодня выходной, потому что семь казней египетских, то есть трио иерихонских труб, в этом городе воплощённых в три паровых гудка, не разбудили меня и я впервые проснулся сам.
Минуту лежал, с улыбкой смотря в побелённый с подозрительно бурыми пятнами потолок. Настроение отличное.
Неторопливо встал и с наслаждением потянулся всем телом, когда в дверь неожиданно постучали.
Чертыхнувшись под нос, накинул тапки и прошаркал к двери.
Это был не Филипп. На пороге высился высокий, полный, с растрёпанной седой бородой мужик, одетый в аляпистую яркую рубаху. Мужик держал в руках какую-то бумажку и словно бы не замечал меня, плавно покачиваясь взад-вперёд, немного переваливаясь с пяток на носки.
Поджав губы и чуть замерзая от возникшего сквозняка, я терпеливо ждал, когда мыслительные процессы незнакомца, словно старенький компьютер, перейдут к необходимости со мной поговорить (зачем-то же он ко мне стучал?).
И действительно, всего лишь через какие-то полминуты он сфокусировал на мне свой взгляд и распевно сказал.
— Аркадий Ефимович, голубчик, Вам пришла телеграмма… — и он снова замолчал, видимо, набираясь сил перед следующими словами, — я Вам её отдаю… а пользуясь случаем… напоминаю, что съём комнаты оплачен у вас до среды… в четверг я приду за… оплатой следующего месяца.
Мне уже хотелось в туалет. Всё понятно, это хозяин дома.
— Позвольте полюбопытствовать, какая у меня сумма в месяц?
Я успел пожалеть о своем вопросе, потому что он снова подвис. Вот, подлец, почему он такой медленный?
Принялся тихонько втягивать у него из мощной мужицкой руки бумажку и почти закончил, когда получил ответ:
— Восемьдесят… рубликов… за постой… или съезжайте по добру… по здорову…
— Спасибо, что занесли телеграмму, любезный. До среды определюсь. До свиданья и хорошего дня!
Я неискренне поклонился и запер дверь, оставив его снаружи переваривать сказанное. Усевшись на кровать, раскрыл смятую грубыми пальцами бородатого мужика телеграмму.
«КАК ДЕЛА ПОЧЕМУ НЕ ПИШЕШЬ КАК ДОЛЖНОСТЬ ТЁТКА ЖАЛУЕТСЯ НАПИШИ ТЧК МАМА».
Там же адрес отправителя и получателя.
Кхе. Ну да, у меня же есть семья, там родственники всякие, родители, которые в меня очень много инвестировали. Теперь вот тётка жалуется, что я под разными предлогами увиливаю от общения и смотрин с левыми девками. Факт существования последних, кстати, меня немало раздражал. Скажу тётке, что безуспешно ухаживаю за дочкой Кротовского. Есть у него дочь подходящего возраста? Сколько ему вообще лет?
Выглянул за дверь. Хотя прошла всего-то пара минут, бородатый мужик успел исчезнуть. Сходил в туалет, оделся и пошёл в сторону местной почты, где за восемьдесят пять копеек дал ответную телеграмму округлого содержания — мол, всё путём, должность в стадии оформления, работы много, здоровье крепкое, целую, сын.
Погода была ветреной. Куда теперь пойти?
«Прежний» Аркаша пошёл бы в кабак, от очередной встречи с родственниками я открестился, друзей у меня не было, от безустанного запойного чтения законов воротило, как вегетарианца от котлет.
И, не придумав ничего лучше, отправился гулять в направлении местной реки со звучным названием Тобол, на набережную.
Набережная… Как бы выразиться? Её забыли или просто не успели построить к моему приходу. Набережная отсутствовала как явление.
Если приморский бульвар Одессы (в моем мире, разумеется), был безбожно далёк от моря, но хотя бы сделан так, чтобы море с его брусчатки было отлично видно, то тут имела место кривая грунтовка (имеем ввиду, что она сделана из грязи) вдоль реки, на ней группа домов не самого презентабельного вида, у которых огороды действительно выходят на «великую реку».
Единственное исключение — небольшая парковая зона в районе моста на другую сторону реки. На мосту царило оживление, парк спускался к низкому заболоченному берегу, где огромным зелёным морем рос камыш. Главным достоинством парка были жабы. Земноводные самозабвенно переливчато орали, словно пытаясь заставить меня забыть проклятые паровые гудки.
У обочины притормозил автомобиль и чей-то смутно знакомый голос, с практически минимальным успехом пытаясь переорать лягушачий хор, позвал:
— Аркадий Ефимович, Вы ли это?
Я не сразу вспомнил, слишком много произошло событий, но это был гражданин Мыськов, мой первый клиент, мелкий промышленник и неверный муж.
— Вы гуляете? — тем же слабым голоском спросил он.
— Наслаждаюсь красотами болот.
— А не желаете ли на Изнанку, на охоту? У меня артефакт есть, вы дворянин, с нами Семён, верно?
В салоне сидел ещё какой-то мужик, значительно более суровый, чем Мыськов, во взгляде которого без труда читалось, что таких попутчиков как я, он видал в гробу в белых тапках.
— К вечеру обернёмся. Обед с меня, Настюшка собрала, Семён нас прикроет. Мы же так, любители.
— У меня нет ружья, — вежливо ответил ему, однако в этот момент моё кольцо зашевелилось и чуть потеплело. Чёрт бы побрал это кольца Всевластья. Нельзя открытым текстом сказать, чего ты от меня хочешь, железка?
— Я взял запасное… — широко улыбнулся Мыськов давно пожелтевшими зубами.
Что вы все ко мне пристали, пронеслось в голове… единственный выходной, первый спокойный день в этом сумасшедшем мире…
— Ну, раз вы так настаиваете, — рискнул осторожно ответить я, а его пассажир на это лишь горько вздохнул. В глазах Семёна читалась вся библейская скорбь разом. Судя по всему, даже Мыськов был ему в тягость, а добавление ещё одного «туриста» вообще грозило превратить охоту в балаган.
Однако платил за всё это «турне» явно мой клиент, поэтому своевольно рулил процессом.
