Глава 19
Что сказать, когда все аргументы тщетны перед взбудораженным воображением оппонента? На что сделать упор, когда твоего мастерства убеждения явно недостаточно в сложившейся ситуации? Как поступить, когда все твое восприятие мира не сходится с пониманием сути вещей собеседника?
Думаю, многие философы и великие ораторы не могли сходу разрешить подобную проблему.
Я нашел ответ на все эти три вопроса довольно быстро и непринужденно. Как всегда умел. Мне даже в голову не пришло пытаться упирать на разум, коли у Анфалара именно он теперь отсутствовал. Я просто дождался, когда рубежник повернутся ко мне спиной, поднял подходящий для этих целей камень и ударил им по затылку моему новоиспеченному другу.
Не то, чтобы на камне было написано «В случае некоторого дерьма резко приложить к голове буйнопомешанного». Но мне казалось, что это единственный вариант относительно безопасно вытащить отсюда Анфалара. Ладно, не прям безопасного, но лучше в столь короткий срок не удалось ничего придумать.
В удар я вложил всю ведунскую силу, которая у меня осталась. Не потому, что очень не любил рубежника (хотя после его выходок мои симпатии чуток подугасли), просто помнил, что в состоянии «боевой трансформации» ему очень трудно навредить.
И все получилось в лучшем виде. Анфалар без чувств рухнул мне под ноги, резко перехотев сражаться с кроном.
Мне бы радоваться. А в идеале подхватить рубежника под мышку и бежать отсюда, как на пожар. Но я не учел одного очень важного фактора. Я дал обещание беречь Анфалара ценой своей жизни. И собственноручно нанесенный вред явно не вписывался в эти правила.
Ощущение было, словно я манекен, состоящий из множества спиц. И в какой-то момент все эти спицы вдруг резко выдернули. Увлекаемый силой тяготения, которая в Изнанке оказалась такой же бессердечной сукой, как и в нашем мире, я рухнул рядом с Анфаларом. Здорово, друг, один тут отдыхаешь?
Хист словно был наполнен в огромную бутыль, у которой неожиданно разбили дно. Мгновение, и весь промысел куда-то ушел. Судя по бессознательному Анфалару, точно не в него.
Стражники смотрели на этот модный иммерсивный театр, не зная как себя проявить. Понимаю, современное искусство оно такое, сложное для восприятия неподготовленного зрителя. Благо, в отличие от того же Анфалара, я находился пусть и не в добром здравии, но в сознании.
— Раннагар, помоги, — обратился я к отверженному рубежнику.
Не потому, что больше всего симпатизировал ему или считал надежным товарищем. Просто это был единственный, чье имя я знал. А говорить: «Эй, мужчина, да, да, вы, с усами, помогите перспективному и молодому рубежнику. Ну куда же вы пошли, мужчина?» как-то стремно.
— Нам нужно убраться отсюда как можно скорее, — продолжил я. — Слышишь? Убраться отсюда!
На мгновение показалось, что Раннагар сейчас подойдет и перережет мне горло ради нового рубца. Какой-то неприятный и слишком внимательный взгляд был у него. За последнее время я немного научился предугадывать все плохое, что должно случиться. Осторожный шаг, полный раздумий и напряжения. Второй. Тело Раннагара походило на вытянутую струну, по которой сейчас должны ударить пальцы. Третий…
Как оказалось, я очень плохой физиогномист. И думаю о людях намного хуже, чем есть на самом деле. Наверное, сказывался опыт общения с рубежниками родного мира.
Но Раннагар не торопился меня убивать. Напротив, легко взвалил на плечо, а одному из стражников указал на Анфалара. Никогда не думал, что буду так радоваться, когда меня рандомный мужик станет тащить в неизвестном направлении. Что тут скажешь, жизнь умеет удивлять.
Третий из стражников подобрал наши вещи и оружие, и вот мы уже дружной веселой кавалькадой устремились куда-то прочь. Как я понял, в ту сторону, откуда пришли.
И надо сказать, стражники без рубца и с ним — две огромные разницы. Мы преодолели большую часть пути минут за десять, пока наконец до нас не докатилось эхо надвигающейся бури.
Надо отметить, что я оказался не настолько чувствителен к ней, как Раннагар и компания. Стражники явно не понимали, что именно происходит, но стали все чаще спотыкаться. Совсем как уставшие лошади, которых заставляли нестись во весь опор.
— Раннагар, нужно укрыться вон за теми камнями, — сказал я, еле подняв руку по направлению к острым зубцам, торчащим у подножия горы.
Само собой, это я сделал не из особого человеколюбия. Во-первых, меньше всего мне хотелось, чтобы Раннагар уронил меня. Во-вторых, даже бессознательные рубежники, но укрывшиеся за камнями — это чуть лучше, чем валяющиеся беззащитные люди посреди долины. Подходи, кто хочет, бери, что хочешь.
Стражники едва успели зайти за камни, как сразу повалились на землю. Я даже испугался, что бездыханные, однако грудь того же Раннагара медленно поднималась. Я с трудом подполз к камням и выглянул наружу. Не знаю, что вело меня в эту минуту — страх или любопытство. А, может, все сразу.
И я увидел крона. Могучее создание, сравнимое по силе с богом. Его переплетенное жгутами мышц тело ослепляло, грозя выжечь роговицы. Хист, казалось, заполнил всю долину, проникнув в каждую щелочку. И почти подступился к камням, за которыми мы укрылись. Это было так жутко и вместе с теми величественно, что я будто бы даже забыл, как дышать.
А после меня придавило, словно невидимым грузом. И я понял, что случилось со стражниками. Их ментально расплющило. Интересно, что произошло бы с чужанами — умерли бы? Вполне возможно. Почему-то в этот момент вспомнились все мифы, в которых боги сходили с небес или очередной священной горы. И ничем хорошим для смертных, как правило, это не заканчивалось.
Хотя с виду крон не сказать, чтобы был каким-то особенным. В смысле, никаких крыльев, головы быка или что там еще должно быть? Я не особо хорошо разбираюсь в боговедении.
Да, невероятно здоровый, словно из качалки не вылезал. Я вот, к примеру, о таких икрах и мечтать не мог. Да нет, не может подобных мышц у нормального человека быть. Похоже на какую-нибудь генную мутацию или вмешательство хиста. Либо он каждый день по шесть подходов делает на ноги.
Еще любопытный момент — ростом крон был чуть повыше самого рослого человека. Раза в полтора. Интересно, все переступившие рубеж кощеев такие? Тот же Илия, пусть и здоровый, но все же самый обычный человек. Да и Ткач тоже.
Крон провел рукой по лысой голове, а потом склонился над мертвым Вертолетом и спустя секунду вытащил из него копье. Гадство. Я думал, что мы забрали действительно все оружие. А вот до трупа монстра не добрались.
Я почувствовал горячее дыхание рядом, но замер, боясь обернуться. Казалось, что крон сейчас находится в двух местах. И стоит шевельнуться, он сломает мне шею.
— Великая Скугга, какой же он сильный, — прошептал Раннагар, а я чуть не описался от радости. И это была ни фига не фигура речи.
Хватило даже сил повернуться, чтобы рассмотреть бледного рубежника с изуродованным лицом. Он еле стоял на ногах, но все же не мог оторваться от вида того, кто способен был стереть его с лица земли одним щелчком. Это не человек или сильный рубежник — стихия, от которой следует держаться подальше.
— Что он делает, Матвей? — спросил Раннагар. Видимо, молчание давалось ему слишком тяжело.
— Рассматривает примитивное оружие, с помощью которых одни муравьи убили его питомцев.
— Какие муравьи? — не понял рубежник.
— Мы. Думаю, едва ли бог вообще заметил ваше присутствие. Он просто создает чудовищ и выпускает их в мир. Эдакий сеятель добра, мать его. Видимо, крон даже не особо задумывался, что происходит с его созданиями. Как и в прежнем мире. И вдруг кто-то вторгся во владения бога и убил монстров. Наверное, если мыслить нашими, человеческими категориями, он удивлен. И боюсь, это не единственная эмоция, которую он испытывает.
В чем мне не было равных, так это в «карканье» и призывании проблем. Вот хоть бы раз предугадал что-то хорошее. Но нет, даже на Изнанке я не изменял себе.
Крон втянул широким носом воздух, повернул лысую голову и будто бы посмотрел прямо на меня. Я поспешно присел, а Раннагар поступил более благоразумно — потерял сознание. Согласен, мужик мощный, при взгляде такого все остальные должны падать и штабелями укладываться.
Я судорожно соображал. Определенный плюс быть слабым и немощным был. К примеру, в прошлый раз ивашка Матвей замер рядом с кощеем, а тот даже не заметил хиста слабого рубежника. Потому что он напоминал грузовик, который ехал на огромной скорости по трассе и не замечал пересекающиеся проселочные дороги.
Мне казалось, что и крон не обратит особого внимания на ведунов. Кто мы для него? Про рубежников и разговор не шел. Вот только вся проблема была не в нас, а в Анфаларе. Безумный гад слишком долго успокаивал свой хист. И пусть тот и потерял два своих виртуальных рубца, мой товарищ остановился на отметке восьми рубцов при его фактических шести. Промысел уходил, но крайне медленно.
Поэтому крон мчался к нам, как огромный лайнер, двигавшийся на свет маяка. Да, не особо заметного, но в полной тьме ярок даже крохотный луч света.
Ну что теперь сказать? Что мне эта затея с самого начала не понравилась? Да мне вообще редко, что нравилось. И дело не в отсутствии позитивного мышления и природном пессимизме.
Просто нормальным людям обычно не приходится по душе, если необходимо участвовать в боях, которые они с удовольствием бы проигнорировали или жертвовать собой. К тому же, говорить особо было некому. Последний мой адекватный собеседник брякнулся без сознания.
Колени дрожали так, что я с трудом поднялся. Тяжело выдохнул, как обычно бывает перед сложной работой, которую ты все время откладывал, но все же настал черед ее сделать. А потом вытащил нож.
Нет, я не испытывал никаких иллюзий относительно того, что сейчас случится. Однако просто поднять руки и кричать: «Сдаемсу» было бы глупо. Да и не в моих правилах. А так можно надеяться на чудо. К примеру, крон сейчас поскользнется и рухнет мне под ноги. А что, а вдруг? Чудеса случаются с теми, кто очень в них верит.
Хотя чем быстрее приближался бог, тем меньше это было похоже на добрую сказку с хорошим концом. Наверное трудно вообще думать с оптимизмом, когда на тебя летит два центнера отборнейших мышц и злобы. Он даже не использовал Скольжение. Да и зачем ему, если каждый толчок бога покрывал добрую сотню метров, если не больше.
Я глядел на непривычно голубые глаза, которые очень контрастировали с этим объятым ненавистью лицом, и просил Вселенную о спасении.
Нет, действительно, хоть раз бы помогли, а то все время только и знаете, что издеваться. Кто там есть? Бог, Скугга, Мироздание. Кто-нибудь, прием! Вот если вы хотели вдруг нарушить молчание и вмешаться в судьбу Матвея Зорина, то сейчас самое время.
Крон поднял столб пыли и остановился шагах в двухстах от меня. Множество мелких камней из-под его ног ударили шрапнелью по нашему укрытию. И некоторые даже попали в меня, но сейчас было не до этого. Я не мог понять, что именно произошло.
Лишь разглядывал живого бога, облаченного одежду из грубо выделанных шкур. Явно сшитую собственноручно. И на его… мечтательное лицо. Крон даже рот приоткрыл, думая о чем-то приятном. Разве что слюна не капала.
Мы бы так и стояли, наверное, бесконечное количество времени. Растерянный ведун и зачарованный неведомой силой крон. Но я почувствовал волну жара, поднимающуюся от позвоночника наверх. Это че, я все сделал? Через меня говорит Скугга? Я избранный? Я Светоч этого мира? И могу аккумулировать собой энергию Вселенной. Какое приятное тепло. Какое… приятное… нет, не приятное. Офигеть, какое все горячее!
Я торопливо скинул с себя рюкзак, чуть не прыгая на месте. Вот надо же, даже забыл про опустошенность и прочие неприятности. Сейчас я просто пытался почесать спину, которая горела. Но уже после избавления от рюкзака стало полегче.
Меня нельзя было назвать гением, но и полным тупицей я не являлся. Поэтому сразу понял, что источник местной атомной станции находится внутри. И я не ошибся.
Стоило открыть рюкзак, как я увидел раскаленную докрасна Трубку. И все начало вставать на свои места.
— Юния, это ты?
— Помолчи, сс… Не до тебя, сс…
Тон у Лихо был такой, будто ей жилы выкручивают. Даже представить не могу, что испытывала нечисть, при воздействии на могущественного крона. И не знаю, что она делала. Однако это что-то явно работало.
Великий из рубежников, который мог создавать ужасных монстров и уничтожать смертных особо не напрягаясь, развернулся на своих колонноподобных ногах и затрусил прочь. Совсем как какой-нибудь зожник на утренней пробежке.
— Юния, что это было? — спросил я, когда он скрылся из виду.
— Матвей, который сейчас час? — поинтересовалась обессиленная Лихо.
— Я не знаю. Может полдень по-местному. А что?
— А то, что сейчас не время, сс… для глупых вопросов. Надо убирать отсюда так быстро, как только можно.
Спорить с умной женщиной — лишь себя дураком выставлять. Я глянул на Анфалара, который уже «упал» до семи рубцов и подхватил его на руки. То ли Скугга засчитала мою попытку спасти товарища, то ли прошло немного времени и часть промысла восстановилась сама собой. В общем, я не почувствовал каких-то особых неудобств.
Новоиспеченные рубежники после внезапного бегства крона очухались сами. Я лишь дополнительно ускорил их добрым словом и пинками. Ладно, ничего доброго в моих словах не было.
Зато через половину минуты мы уже бежали вверх по каменистому склону.
— Никого ждать не буду! — орал я, даже не оборачиваясь. — И спасать тоже. Если отстанете, то отправитесь на прокорм тварям крона!
И рубежники верили. И рубежники бежали. Так быстро, как было вообще возможно в этом мире. Думаю, если бы существовала дисциплина по взбиранию на гору, мы бы побили все мировые рекорды. Ничто так не мотивирует, как желание сохранить свою никчемную жизнь. Правда, в подобные моменты кажется, что не такая уж она и никчемная.
Это был не банальный марш-бросок. Мы действительно двигались с предельным ускорением, не задумываясь о том, что можем просто рухнуть, как загнанные в галопе лошади.
И конечно же, это произошло. Как ни странно, первым упал я. Технически мы вместе с Анафаларом. А спустя полторы минуты подоспели и стражники. Они пусть держались на ногах, упираясь руками в колени, но не могли разогнуться.
Под нами расстилалась вся долина. Ныне безлюдная, действительно мертвая. А где-то там, нескончаемо далеко, угадывались поверженные твари.
— Две минуты отдыха, — сказал я.
Произнес я это не сразу, то и дело пытаясь отдышаться. Да и ляпнул так, для проформы. У меня не было часов, чтобы сделать отсечку по времени. Но небольшой отдых действительно нужен. К тому же, у меня остались вопросы.
— Юния, он вернется? — спросил я.
— Вернется, — ответила не Лихо, а ее бледная тень. — Только я не знаю, когда, сс… На крона долго никто из наших не воздействовал и это, сс… хорошо.
— Что значит не воздействовал?
— Когда мы служили богам, то они, сс… использовали нас не только для устрашения и войны. Часто кроны просили нас ублажить их.
— Это не то, о чем я сейчас подумал?
— Ты слишком молодой, Матвей, поэтому только и думаешь, что сс… телом. Лихо работают с разумом. Заглядывают в такие потаенные уголки, о которых сам человек давно забыл, сс…
— И ты сделала его… счастливым?
— Мы называем это наполнением, сс… Как процесс убийства существа — поглощением.
— Так почему бы вам не применять наполнение ко всем существам? Тогда вас начнут боготворить.
— Ты очень молодой, сс… — повторила Юния. — Дорога разрушения всегда шире и просторнее, чем тропа созидания. Наполнение, как бы это сс… смешно не звучало, делает нас слабее. Тогда как опустошение дает силы.
Я кивнул, понимая, о чем говорит Лихо. Нельзя быть хорошим, если за это мало того, что ничего не дают, а еще и бьют по голове. Все-таки хист и вся эта всеобщая магическая фигня — нечто со своеобразным чувством юмора.
— Юния, я хотел сказать, спасибо тебе.
— Я делала это сс… не для тебя и твоих новых друзей, — ответила нечисть.
— Пусть так. Но это не отменяет моих слов. Ты спасла меня.
— И что, отпустишь, сс…? — усмехнулась Лихо.
— Посмотрим. По крайней мере, точно не брошу в беде. Так, стражники твердыни Фекой, руки в ноги. До города больше не останавливаемся. Слабых и уставших мальчиков сбрасываю со скалы.
Мы продолжили свой бег, а я тем временем все размышлял о Юнии и ее способностях. И мне казалось, что изначальный план — избавиться от Лихо летел в тартарары. Потому что именно теперь я меньше всего хотел расставаться с таким могущественным существом. Надо лишь сделать так, чтобы мы подружились.
