Глава 11
Больше всего хотелось, чтобы воевода перестал мерять огромными шагами крохотную комнатку, где совсем недавно у меня было первый и последний урок по бесплатному изучению заклинаний. Потому что жутко болела голова. А звук стучащих о пол каблуков лишь усугублял положение.
Я осторожно потрогал шишку, которая больше всего походила на рог. Разве что выросший чуть сбоку. Угу, такой вот хреновый из меня единорог.
Как выяснилось, рука у Митьки тяжелая. Хотя это можно было и по лешачихе понять. Меня в один момент даже едва не вырубило. Да и сейчас состояние далеко от идеального. Голова чуть кружилась, но хотя бы не подташнивало. Вроде не сотряс. Было бы глупо перед таким ответственным путешествием слечь с подобной травмой.
— Что скажешь в свое оправдание⁈ — рыкнул Илия.
— Кругом виноват, — ответил я.
— И все⁈
— А что тут еще скажешь? Да, Акелла промахнулся. Думал, что справлюсь, перевертыша прижму. Хотел как лучше, а получилось как всегда.
— Почему сразу ко мне проблемой своей не пришел?
— Он же в последний раз в вас обратился. Вот и я сомневался. А когда понял, чьим обличьем может прикрываться, к Печатнику и отправился. Счет на минуты шел.
Вообще, я прикидывался клиническим идиотом. Хотя, судя по внимательному и недовольному взгляду Илии, он о чем-то догадывался. Вроде как не такой уж я валенок, каким хочу прикинуться. Вот только догадки — это догадки. Но даже побег перевертыша был обставлен неплохо. Он бросился на меня, нечисть растерялась. Бес погнался за убегающим, черт стал откачивать. А рубежники тем временем помогали настоящему Печатнику.
Хотя чем они там могли помочь — это большой вопрос. Мы так и довезли ватное тело Сани до Подворья и уложили в общинном доме. Мне теперь придется «химку» делать. Смердело от рубежника так, что всю дорогу ехали с открытыми окнами.
Что еще интересно — тащил до авто «товарища» Моровой, который даже не поморщился. Будто всю жизнь только этим и занимался. Хотя чего я удивляюсь, он же медбратом подрабатывает, вот опыта у него и предостаточно. Тогда как Ася зажала нос и старалась даже не смотреть в сторону бывшего любовника. Как там — и в горе, и в радости? Ну да, ну да.
Лучница и в общинный дом не пошла. Хотя тут едва ли что увидела. Оттуда сразу всех выгнали, а тот самый доктор Пилюлькин, с которым у меня возникла взаимная антипатия, стал колдовать над Печатником. Иными словами, я бы не дал за скорейшее восстановление Сани и серебряной монеты.
Что бесило — всех отпустили, а меня здесь Илия запер. И устроил допрос с пристрастием. А я что? Рассказал ему то же самое, что поведал рубежникам. Что никому не доверяю, что хотел сам выведать, кому служит перевертыш и все такое. Мое недоверие воеводу почему-то разозлило. Вот и переливали мы пустое в порожнее уже полчаса. Хотя конструктив закончился минут пятнадцать назад.
Это еще учитывая то, что Слово очень сильно тянуло хист. Потому что перед самым уходом из дома (а оттуда все старались выбраться как можно скорее), я увидел дорожный саквояж. Заглянул в него и обнаружил разные мензурки. И что-то мне подсказывало, что это не чемодан Печатника. Перевертыш забыл прихватить вещички. Да и не было у него на это времени.
— Илия, ну что вы хотите от меня услышать? Можно я уже пойду, там нечисть одна в машине.
— Посидит твоя нечисть, никуда не денется! Я просто пытаюсь втолковать, что по всем вопросам тебе ко мне надо идти. Что бы не произошло. Я твой воевода!
— Я понял, понял.
— Да ни черта ты не понял! Сидит, глазами хлопает. А анцыбала давеча кто убил?
— Давеча это когда? Я на старом языке не очень.
От Илии можно было прикуривать. Поэтому я поспешил исправиться.
— С болотником да, недоразумение вышло. Но мы там вроде с Водяным Царем порешали, он не в обиде.
— Не в обиде⁈
Мне казалось, что сейчас от русых волос воеводы пойдет пар. Он чем-то напоминал мою физичку в школе. Та тоже агрилась от любого моего слова. Хотя я даже целью не ставил ее вывести.
— Илия, я правда виноват, если хотите, в качестве искренних извинений я принесу виру Водяному Царю. Только не знаю, что именно нужно. Ну, и хорошо бы, чтобы вы мне встречу устроили. Кто я там перед ним? Вдруг проигнорирует.
На мгновение мне даже показалось, что Илия смягчился. Надо же.
— Молока принесешь, меда, свинину, черный хлеб, масла и серебра. Чем больше угощения будет, тем лучше. А встречу я тебе устрою. Как надоело мне за тобой все подчищать.
— Все, больше ничего такого не будет. Стану вести себя тихо, как мышка.
Когда дети врут, то стараются закрыть рот. Подростки отводят взгляд и скрещивают пальцы. Взрослые смотрят собеседнику в глаза и продолжают нести ахинею. Как я сейчас.
С другой стороны, а что мне еще сказать? Ну да, Илия, хапнешь ты со мной горя!
Вместе с тем самая важная часть моего плана по возвращению лешему былого могущества была выполнена. Даже удивительно, как ловко все получилось. Хотя, почему бы и нет? Главное, ляпнуть нужное именно тогда, когда это требуется. Так с воеводой и вышло.
— Илия, мне действительно очень жаль, что так все получилось. Я все осознал. Можно уже ехать домой? У меня голова раскалывается.
Мне показалось, что в какой-то момент воевода даже почти согласился. Но я был бы не я, если бы все прошло гладко. В дверь постучали и Илия вышел. Я прислушался и различил голос Умота. Того самого лекаря-недоучку.
— Пришел в сознание, чувствует себя хорошо.
Надо же. Это он, судя по всему, о Печатнике. А я серьезно сомневался в успехе лечения. Наверное, дал какое-то противоядие выпить или что-то вроде того.
— Будь здесь, — бросил мне воевода и закрыл дверь, оставив меня в одиночестве.
Ну, ясно что сейчас будет происходить. Илия начнет сверять показания. Не то, чтобы я боялся, просто интересно, что же там наговорит Саня. Едва ли что-то крамольное по отношению ко мне. Но все равно было как-то не по себе.
Оставленный наедине, я первым делом вытащил со Слова саквояж. Все-таки был он внушительных размеров, да тяжелый, потому давил, находясь там. Что еще интересно, внутри сумки все пузырьки были разложены по своим отделам, обитые мягкой тканью. Понятное дело, чтобы не разбились. Пустовали лишь несколько отсеков. Только непонятно для чего они. Не пить же, чтобы проверить. Хоть бы подписывал, что ли!
Занятый спонтанной инвентаризацией, я заодно вытащил Трубку. Тот самый артефакт Васильича, в который заточил Лихо. Я нечисть пару дней бойкотировал, поэтому было даже интересно, как она там себя чувствует.
— Алло, есть там кто? — я потряс Трубку.
— Рубежник, рубежник, миленький, выпусти меня. Сс… Я тебя не трону, обещаю.
И голос такой бархатный, приятный. Словно ты опять маленький, а тебя бабушка после ванной расчесывает. Забавное существо Лихо. Она вроде всю дрянь в человеке ищет, на свет достает. Но вместе с тем может и такие радостные моменты пробудить.
— И зарок дашь?
— Дам, дам, все дам.
— Все не надо, — поморщился я, вспомнив облик нечисти. — Только все равно выпустить тебя здесь не могу. Ты извини. Я понимаю, что ты не виновата. Это вроде как твоя природа — пить из людей жизнь. Но я этого позволить не могу. А пообещать подобного делать ты не сможешь, так?
— Не могу. Умру без этого. Сс…
— Беда в том, что и убить я тебя не способен. Слишком уж сильна. Хотя, сказать по правде, симпатии ты у меня не вызываешь.
— Чего задумал рубежник?
— Будем тебя перевозить.
— Куда перевозить?
— На Изнанку.
— Нет, не надо! Плохое место. Сс… Еды мало. Рубежники сильные. Сс… Не надо на Изнанку.
— К сожалению, твоим мнением никто не интересуется.
Я убрал Лихо и саквояж на Слово и снова стало тихо.
По поводу Изнанки я сам был не особо воодушевлен. Это место пугало. И Васильич сказал, что рубежники отсюда там становятся слабее. Правда не сразу. Какое-то время у того мира уходит, чтобы тебя будто инициализировать. Так сказать, провести сканирование.
А уже потом приходится постоянно хист использовать, чтобы просто находиться на той стороне. Тогда как местные обладатели промысла, если сравнивать по одинаковому количеству рубцов, действительно сильнее. Это тоже не внушало оптимизма.
И вместе с тем меня невероятно тянуло туда. Даже не могу объяснить почему. Это можно было сопоставить с желанием вернуться домой. Только с той разницей, что Изнанка домом не являлась. Короче, странно все это.
Дверь скрипнула, выводя меня из размышлений. И не такой уже теперь хмурый, будто и не было нашего неприятного разговора, воевода махнул рукой.
Саню мы обнаружили на одной из кроватей, уже помывшегося и переодетого. Хотя от него все равно еще несло чем-то неприятным. Даже мыло не смогло перебить этот запах. Но зато он был в порядке. Причем в полном. Разве что глядел на меня волком.
— Матвей, — кивнул он. — Спасибо тебе, что выручил. Эта мерзость меня убить собиралась.
Я улыбнулся, только с некоторым опозданием поняв, что произошло. Хист даже не шелохнулся. Ничего себе! Получается, все эти благодарственные слова Печатника всего лишь слова. Дожили! Вот и спасай людей.
Понятно, что я тоже не белый и пушистый. И про свои интересы не забывал. Но вообще-то действительно вроде как жизнь этому типу спас.
Ладно, бог с тобой золотая рыбка. Хочешь разговаривать по-рубежному, будет тебе по-плохому.
— Мне пришлось две сотни монет твоим, э… соратникам заплатить, чтобы со мной пошли. Так что ты мне должен.
Печатник без лишних разговоров вытащил со Слова несколько мешочков с серебром и отдал мне. А я взял. Мы люди не гордые. Но если с нами сквозь зубы говорить, то и мы тем же ответим.
— Илия, теперь мне можно идти?
— Да, иди.
На том и распрощались. Вот вроде все сделал правильно, а внутри гадливое чувство осталось. Будто шел по полю, любовался разнотравьем, вдыхал свежий воздух и вдруг вляпался в коровью лепешку. По имени Саня.
Снаружи меня встретил Моровой, который и не думал уходить. А вот Аси не было. Федя разговаривал с дружинниками, которых тоже выгнали из общинного дома. Однако увидев меня быстро от них отлип.
— Че там, типа очнулся? — спросил он.
— Типа. Только стремный какой-то. Смотрит так нехорошо, будто я с ним все это сделал.
— Так-то ты его спас, но в то же время видел типа не в лучшем свете. А Печатник у нас всегда должен быть как рыцарь на белом коне. Он даже на пяти рубцах способность такую взял, чтобы перед бабами красоваться. Это я тебе по секрету говорю. А ты типа взял и перед той же Лучницей его такого показал.
— И что было делать? Ее домой отправлять?
— Да ты не парься. У нас такое общество, что что бы ты не сделал, все равно недовольные найдутся.
— Это я уже понял. Ладно, счастливо.
Стоило выйти из Подворья, как Зверь закачался под нетерпеливым прыганьем нечисти внутри. Ну будто собак в машине оставил.
— Чего там, хозяин, нормально все? Как там ты говоришь, подрулили?
— Разрулили. Нормально.
— Чего, дяденька, теперь к этому?
— К этому, — мрачно отозвался я.
Нечисть поняла, что меня лучше не трогать. Разве что черт включил «Идем дорогой трудной, мы в город Изумрудный». Однако перехватив мой взгляд, решил, что лучше ехать в режиме полной тишины.
По старой доброй традиции поглощения быстрых углеводов, кренделей я взял с избытком. Половину нечисти, половину лешему и поехал к месту встречи с перевертышем.
Еще недавно мне казалось, что все придуманное — хорошая идея. А теперь, после неприязни Сани, которая возникла буквально на ровном месте, даже не знал, что и думать. Получается, все, что ты будешь делать, исходя из лучших побуждений, окружающие могут воспринять, как личную обиду. Теперь недостаточно сказать чего-то невпопад. В нынешнее время и красноречиво молчать становится опасно.
Ладно, это все лирика жизни. Случившееся не значит, что нужно сидеть, не отсвечивать и ничего не делать. К тому же, у меня планов куча. На все бы сил найти.
Что перевертыш успел доехать до нужной точки — в этом сомнений нет. Если ему хватило ума так долго облапошивать всех рубежников, то и на это мозгов хватит. Правда, существовал один маленький нюанс. Допельгангер о котором не знали и перевертыш, про которого раструбят на весь Выборг — две большие разницы.
Понятно, что при должном таланте он сможет на непродолжительное время где-то затаиться. Однако кто знает, какими ресурсами обладает воевода. И вдруг, если он сильно захочет, то правда кинет все силы на поиски перевертыша. Да и Ткача нельзя сбрасывать со счетов.
— А мы этого узнаем, хозяин? — подал голос бес.
— Ага, он будет стоять в белом пальто с журналом «Огонек» в руке.
— Тогда хорошо, — не понял моего сарказма Гриша.
Как по мне, вопрос глупый. Нет, усадьба в это время года действительно пользовалась спросом. Сюда привозили туристов, но я был уверен, что перевертыш обозначит себя. По-другому он не мог, после данного зарока.
Все оказалось проще. Видимо, в обед у туристов была пересменка или еще что-то. Однако единственным, кто оказался у усадьбы — подтянутый высокий парень приятной наружности. Разве что он него фонило рубежным хистом. Я остановил Зверя неподалеку, не глуша мотор, и лениво откинулся на кресле. В сторону «незнакомца» даже не смотрел. Разве что сказал, чтобы Гриша лез назад.
И довольно скоро «человек» сам подошел к машине, без лишних слов открыл дверь и сел на пассажирское место. А я нажал на педаль газа.
— Во-первых, у тебя осталась моя вещь. То самое кольцо.
Перевертыш стянул с пальца украшение, хотя я мог поклясться, что секундой назад его там не было. Иллюзии.
— Матвей, только не используй его. Мне…
— Дискомфортно, я понял. Ну, раз уж ты знаешь мое имя, будет и во-вторых. Кто тебя проинструктировал на мой счет и что ты должен был узнать?
— Кто — не могу сказать. Зарок дал.
— Шуйскому? — спросил я.
Перевертыш почему-то улыбнулся и отрицательно помотал головой.
— Одной женщине, рубежнице. Я с ней работал. Большего сказать не могу. Не потому что не хочу, а правда не могу.
— Она с Шуйским?
Доппельгангер ничего не стал говорить, лишь легонько кивнул.
— Ты можешь превратиться в кого-то другого? Меня этот слащавый тип бесит.
— Хорошо.
К моменту, когда он договорил, рядом уже сидел потрепанный жизнью старик с жидкими длинными волосами. Правда, улыбка теперь выглядела скорее грустная, чем довольная. А крут перевертыш, прям мастер. В каждом образе чувствуется жизнь.
— Что ты должен был узнать о реликвии?
— Ничего. Мне сказали убить тебя. Но я решил, что лучше сначала выведать об артефакте.
— Пацан к успеху шел, не фортануло, не свезло, — заключил я.
— Меня бы тоже убили после выполненного задания. Это я понял уже потом, когда было поздно что-то менять.В любом случае, есть время разбрасывать камни, есть время их собирать. Лучше скажи, Матвей, что ты задумал на мой счет?
— Хочу устроить маленькую гражданскую войну. И для этого мне нужен перевертыш. Скоро мы отправимся на аудиенцию к одной важной нечисти. Ты пойдешь со мной. Посмотришь, как она выглядит, а потом…
— Я в обличье этой нечисти сделаю что-то одиозное.
— Какое? — не понял я.
— Вызывающее неприязнь. Я специально избегаю слов «хороший» и «плохой». Для нас эти понятия не совсем подходят.
— Одиозный, — покатал я слово на языке. — Ну, можно сказать и так. Это претит твоей тонкой душевной организации?
— Нет, делал я вещи и похуже. Что потом?
— Потом я дам тебе денег, а леший тайными тропами выведет отсюда. Мне кажется, прекрасная сделка.
— Любопытная, — кивнул перевертыш. — Хотя я не совсем привык верить рубежникам. Они часто разрушают старые союзы во имя новых.
— Я не типичный рубежник. И если сказал, то так и будет.
— И даже не будешь припоминать, что я пытался тебя убить?
— Меня кто в последнее время только не пытался убить. Выяснилось, что с некоторыми из них вполне можно общаться и договариваться. А те, кто считались друзьями, только и ждут возможности воткнуть нож в спину.
— Рубежники, — философски заметил перевертыш. Даже руки развел. Мол, что с них взять.
Он вообще иллюстрировал собой максиму: «внешность не главное». Послушать его — умный интересный собеседник, который не напрягает и может поддержать любой разговор. Если абстрагироваться от тех жирных телес, которые я видел, он вполне мог понравиться. Интересно, он всегда был таким… уродливым или свою лепту внес фастфуд?
Тем временем мы подъехали к уже почти родной опушке. Я выбрался из машины, разложив на пне угощение. После присыпал землей и сказал нужные слова. Перевертыш, точнее неопрятный старик, стоял рядом, угрюмо глядя на мои манипуляции. Держу пари, это не потому, что он не видел леших раньше.
Батюшко появился намного быстрее, чем в прошлый раз. Да и выглядел лучше Морщины разгладились, спина выпрямилась. Хотя до полного возвращения к начальной ипостаси было еще далеко.
— Матвей, — кивнул он. — Да ты не один, с гостями.
— Не один. Батюшко, как там черти, вернулись?
— Вернулись. Шумят, хоть чертополохом их гоняй, радуются. Говорят, плохое там место было.
— Так и есть. У тебя тут не лес, а чисто санаторий. Потому и пришел. Сможешь нечисть одну ненадолго приютить? Тебе опять же с него польза хоть какая-то будет.
— Перевертыша, значит? — сразу определил моего спутника леший. — Я все думал, он промеж людей живет. Или прячется от кого?
— Прячется. От воеводы. Нет, если ты откажешь, я…
Если честно, эту часть плана я еще не придумал. Если батюшко сказал бы: «Извини, Матвей, сейчас сложное положение», то даже не знаю, где пришлось бы прятать нечисть. У себя? Вариант, но мне он не особо нравился. Но и леший меня не разочаровал.
— Если уж коготок увяз, всей птичке пропасть, — махнул рукой он. — Укрою так, что ни один кощей не найдет. Надолго ли?
— Думаю, что нет. На несколько дней максимум. Я как раз пока в одно место сгоняю.
— Далеко?
— Далеко, — ответил я с легкой тревогой, думая об Изнанке.
