Книга: В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь
Назад: Вступление
Дальше: Часть I. Плен

Комплексная травма

Давайте начнем разговор о комплексной травме и о том, как она влияет на нашу жизнь.
Комплексная травма – это наша реакция на травматический стрессор, то есть на событие, как указывают Д. Форд и К. Куртуа в книге «Терапия комплексных посттравматических стрессовых расстройств у взрослых», «наносящее организму фундаментальный, изменяющий жизнь психофизиологический вред» (1, 44).
Довольно часто мы связываем понятие «травмы» с ужасающими нас вещами – стихийными бедствиями, терактами, рабством, геноцидами, а такой диагноз, как ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), может прочно ассоциироваться у нас с солдатами, вернувшимися с войны, – и, конечно, все вышеперечисленное способно оставить след в нашем теле и в нашей психике.
Но война – это не единственное событие, разрушающее человеческие жизни. В своей книге «Тело помнит все» Б. Ван дер Колк пишет: «На каждого солдата, служащего в зоне боевых действий, приходится десяток детей, находящихся под угрозой в своем собственном доме. Источник их боли и ужаса – это не вражеские солдаты, а люди, под чьей опекой они находятся» (2, 27).
Комплексная травма универсальна – она может возникнуть как в детском возрасте, так и во взрослой жизни, а причины возникновения посттравматического стресса гораздо шире, нежели то, что мы привычно с ним ассоциируем.
Более того, комплексная травма часто проходит через поколения. Она подпитывается отсутствием признания или согласием с предыдущими травмами и потерями, а также повторяющимся насилием (1, 47).
Благодаря многочисленным исследованиям в 2018 году произошло долгожданное для многих клиницистов событие: в МКБ-11 был представлен диагноз КПТСР – комплексное посттравматическое стрессовое расстройство (3, 34), расширяющий наши представления о влиянии комплексной травмы на жизнь человека.
С момента появления диагноза ПТСР шли оживленные споры, касающиеся его ограничений. Многие исследователи и практики утверждали, что последствия взаимодействия с травматическим стрессором более длительного характера гораздо тяжелее, разнообразнее и комплекснее, нежели предполагает ПТСР. Этот диагноз включает в себя три кластера симптомов: повторное переживание, избегание и чувство угрозы (подробнее на с. 45–46), в то время как к предложенной модели комплексного ПТСР добавлялись три дополнительных кластера, связанных с нарушениями самоорганизации: эмоциональная дисрегуляция, стойкие негативные представления о себе и проблемы в построении взаимоотношений (5).
Для КПТСР, характерен опыт хронического воздействия межличностных травматических стрессоров (например, семейного или общественного, физического или сексуального насилия, жестокого обращения), который часто (но не всегда, например, когда взрослые переживают домашнее насилие или другие виды травматического плена или пыток) начинается в детстве (1, 57–58).
Я хотела бы с самого начала этой книги обозначить, что не смотрю на последствия травмы как на патологию. Этот взгляд разделяют многие мои коллеги, и это достаточно новый и свежий способ осмыслить наши реакции. Любой переживший травму – выживший. Любой аспект нашего совладания с травмой – это наша сила, а не слабость. Любая наша реакция на травму нормальна.
Нормальная реакция на ненормальную ситуацию – вот что такое КПТСР.
Сталкиваясь с тем, от чего мы не можем убежать, мы пытаемся использовать все возможности своего организма, чтобы остаться в живых. Точнее, это делаем не мы (если приравнивать того себя, которого мы знаем, к состоянию осознанности) – наш организм делает это за нас, пытаясь найти любые способы адаптации к тем условиям, с которыми ему пришлось столкнуться. Это его эволюционная миссия: сделать все для того, чтобы выжить.
И он действительно выживает, но у этого есть своя цена.
Люди, пережившие комплексную травму, часто оказываются во власти переживаний травматического прошлого, постоянно оживающих в их внутренних реакциях и отношениях с другими людьми, о чем пишут О. Ван дер Харт, Э. Р. С. Нейенхэюс и К. Стил в «Призраках прошлого» (9, 17). Комплексная травма ставит под сомнение безопасность, неприкосновенность и даже саму возможность быть уникальной и целостной личностью, которая может быть тесно связана с другими (1, 49).
В работе над книгой я изучила множество научных статей, текстов, руководств, исследований и идей. Меня поразила красота и точность вопросов, лежащих в основе одного из новых подходов для понимания травмы – в концепции PTM (или The Power Threat Meaning Framework, представленной в 2018 году в The British Psychological Society) (5).
Ее авторы предложили заменить главный для многих психотерапевтических методов вопрос «Что с вами не так?» на следующие, в корне меняющие подход к восприятию травмы, вопросы:
• «Что с вами случилось?»
• «Как это повлияло на вас?»
• «Какой смысл вы этому придали?»
• «Что вам пришлось сделать для того, чтобы выжить?»
• «Каковы ваши сильные стороны?»
…и подвести итог ключевым вопросом: «Какова ваша история?»
Назад: Вступление
Дальше: Часть I. Плен