Книга: Симфония по творениям святителя Василия Великого
Назад: Страх
Дальше: Суд Страшный

Суд

Уразумети правду истинную подлинно есть дело великого ума и самого совершенного сердца…

С познанием правды истинной сопряжено и то, чтобы суд исправляти (Притч. 1,3). Кто не изучил предварительно справедливого, тому невозможно правильно разбирать дела сомнительные. И сам Соломон, если б не имел точных понятий о справедливом, не мог бы так правильно и удачно произнести этого всем известного определения, которым решил спор двух бесчестных женщин о младенце. Поскольку не было свидетелей тому, что говорили женщины, то Соломон обратился к природе и при ее помощи нашел неизвестное; потому что чужая женщина без сожаления соглашалась на истребление младенца, а настоящая мать по естественной любви не могла даже и слышать об его страдании. Поэтому, кто узнал правду истинную и через нее научился отдавать каждому его собственное, тот может исправляли/ суд. Как стрелок направляет стрелу в цель, нимало не погрешая в стрельбе, и стрела падает ни дальше, ни ближе, ни по ту, ни по другую сторону цели, так судья отгадывает справедливое, невзирая на лица (потому что иметь лицеприятие на суде нехорошо; Притч. 24, 23), и ничего не делая по пристрастию, но произнося определения правые и непревратные. И когда у него двое подсудимых: человек любостяжательный и другой, имеющий у себя мало, – судья уравнивает их между собой и столько отнимает у имеющего больше, сколько находит недостаточным обиженного. А кто не запасся у себя в душе истинною правдою, но подкуплен деньгами, или поблажает дружбе, или мстит по вражде, или боится сильного, тот не может суд исправляти. Ему псалом говорит: если вы истинно правду говорите, то по правде и судите, сыны человеческие (Пс. 57, 2). Ибо правильность суда служит доказательством правдивого расположения. Почему и сам Соломон впоследствии говорит: неодинаковые весы, неодинаковая мера, то и другое – мерзость пред Господом (Притч. 20,10), наименованием весов приточно выражая несоблюдение равенства в суде.

Полезно же это не только судьям, но и при избрании чего бы то ни было в жизни. Поскольку в нас есть какое-то естественное судилище, на котором различаем доброе и лукавое, то при избрании того, что делать, необходимо нам составлять правильные суждения о вещах и, подобно судье, который беспристрастно и со всей справедливостью дает приговор тяжущимся, доверять добродетели и осуждать порок. Например, у тебя судятся блуд и целомудрие; высокий ум твой, которому вверено судилище, председательствует; сластолюбие защищает блуд, а страх Божий заступается за целомудрие. Итак, ежели осудишь грех и дашь победить целомудрию, то правильно рассудишь дело. А ежели, дав перевес сластолюбию, объявишь, что грех предпочтительнее, то рассудишь криво, подпав клятве сказавшего: горе тем, которые… горькое почитают сладким, и сладкое – горьким, почитающим тьму светом, и свет – тьмою (Ис. 5, 20)? Если же, по словам того же Соломона, помышления праведных – правда (Притч. 12, 5), то надобно стараться, чтобы внутри, в потаенном судилище помышлений, составлялись о деле суждения непревратные, а чтобы ум уподоблялся весам, неуклонно определяющим вес каждого поступка. Когда каждая заповедь судится у тебя с противоположным ей пороком, тогда закону Божию доставляй победу над грехом. Судятся ли алчность и справедливость? Произнеси осуждение на пожелание чужого, а добродетели дай одобрительный приговор. Вступают ли между собой в тяжбу укоризна и долготерпение? Постыди укоризну и предпочти долготерпение. Или препираются вражда и любовь? Вражду, предав бесчестию, гони, как можно дальше, а любовь, почтив, сделай к себе приближенной. Судятся ли лицемерие и искренность, мужество и трусость, благоразумие и неблагоразумие, справедливость и неправда, целомудрие и своеволие, короче говоря, судится ли всякая другая добродетель со всяким другим пороком? Тогда-то именно и покажи правость суда в потаенном судилище души твоей, и, заповедь сделав как бы заседающей с тобой в суде, окажи себя ненавистником лукавства, отвращающимся грехов и предпочитающим добродетели (1).

Господь судит народы (Пс. 7, 9). Во многих местах Писания всеяно слово о суде, как весьма необходимое и многовнушающее при обучении благочестию уверовавших в Бога через Иисуса Христа. Поскольку же слово предлагается различно, то оно представляется несколько слитным для тех, которые не делают точного различения в значениях. Ибо сказано: верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден (Ин. 3, 18). Но если слово неверующий равнозначительно слову «нечестивый», то как же сказано, что не воскреснут нечестивые на суд (Пс. 1, 5)? И еще: если верующие через веру стали сынами Божиими, а потому и сами удостоены именоваться богами, то как же Бог стал в сонме богов, дабы среди богов произвести суд (Пс. 81, 1)? Но кажется, что слово «судить» берется в Писании иногда в значении «испытывать», а иногда в значении «осуждать». Так, в значении «испытывать» в словах: суди меня, Господи, ибо я в незлобии своем ходим, ибо здесь Пророк присовокупляет: искуси меня, Господи, и испытай меня (Пс. 25, 1–2). И в значении «осуждать» в словах: ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы (1 Кор. И, 31). Это значит: если бы мы испытывали самих себя, то не подверглись бы осуждению. Опять сказано, что Господь будет судиться со всякою плотью (Иер. 25, 31), то есть при исследовании жизни Господь сам Себя подвергает суду всякого и Свои заповеди противопоставляет делам грешников, в оправдание Свое приводя доказательства, что Он сделал все, от Него требовавшееся, ко спасению судимых, чтобы грешники, убедившись, насколько они виновны во грехах, и приняв Божий Суд, не без согласия терпели положенное на них наказание.

Но слово «судить» имеет и иное значение, в котором Господь говорит: царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его (Мф. 12,42). О тех, которые отвращаются от Божественного учения, нерадят о чистоте нравов и совершенно отвергли вразумляющие учения мудрости, Господь говорит, что они, по сравнению и сличению с их современниками, показавшими отличную ревность к добру, понесут тягчайшее осуждение за неисполненное ими. А я думаю, что не все, облеченные в это земное тело, одинаково будут судимы праведным Судией, потому что весьма различные внешние обстоятельства, встречающиеся с каждым из нас, сделают, что и суд над каждым будет различен. Или делает более тяжкими или облегчает наши грехи то, что от нас не зависит или стекается вокруг нас не по нашей воле. Представь, что подвергнется суду блуд. Но один впал в сей грех, из детства будучи воспитываем в порочных нравах, ибо и на свет произведен распутными родителями и возрастал в привычках к дурному, к пьянству, играм и срамным беседам; а другой много имел побуждений к жизни совершенной – воспитание, учителей, слышание слова Божия, душеспасительное чтение, наставления родительские, беседы, образующие в честности и целомудрии, умеренность в пище, – и потом вовлечен в подобный с первым грех и должен дать отчет в своей жизни: не по справедливости ли этот последний в сравнении с первым заслужит тягчайшее наказание? Первый виновен будет в том одном, что не смог воспользоваться спасительными влечениями, насажденными в мысли; последний сверх этого будет еще обвинен и в том, что при многих содействиях ко спасению по не воздержности и кратковременному нерадению сам себя предал. Подобным образом, кто с самого начала воспитывался в благочестии, избег всякой превратности в учениях о Боге, был наставлен в законе Божием, осуждающем грех и внушающем тому противное, тот, если впадет в идолослужение, не будет иметь такого же извинения, как получивший воспитание от родителей, не знавших закона, от язычников, с детства наученных идолослужению. Господь судит народы: иначе судит иудея, и иначе скифа. Ибо иудей почивает на законе, хвалится о Боге, разумеет лучшее (см. Рим. 2, 17–18). Он оглашен в законе, и сверх общих всем понятий был убеждаем и вразумляем Писаниями пророков и закона; и если окажется впадшим в беззаконие, то это вменяется ему гораздо в тягчайший грех. Скифы – народ кочующий; они воспитаны в зверских и бесчеловечных обычаях, привыкли к грабежам и взаимным насилиям, неукротимо предаются гневу, легко раздражаются взаимными оскорблениями, привыкли всякий спор решать оружием, приучены оканчивать ссоры кровопролитием; и ежели они окажут друг другу сколько-нибудь человеколюбия и снисходительности, то своими услугами уготовят нам жесточайшее наказание.

Суди меня, Господи, по правде моей и по незлобию моему (Пс. 7, 9). Слова эти, по-видимому, заключают в себе некоторую похвальбу и близки к молитве возвышавшего себя фарисея. Но благонамеренно рассмотревший их найдет, что пророк далек от подобного расположения. Суди меня, Господи, – говорит он, – по правде моей. Это значит: обширно понятие праведности, и пределов совершенной праведности трудно достигнуть. Ибо есть праведность ангельская, которая превосходит человеческую; и ежели есть какая-либо сила выше Ангелов, то она имеет и превосходство праведности, соответственное ее величию; а праведность самого Бога превыше всякого разума, она неизреченна и непостижима для всякой сотворенной природы. Суди меня, Господи, по правде моей, то есть по правде, какая уд обод остижима для людей и возможна для живущих во плоти; и по незлобию моему: этим особенно подтверждается, что расположение сказавшего весьма далеко от фарисейского высокомерия. Ибо незлобием своим называет как бы простоту и неопытность в том, что полезно знать, по сказанному в притчах: незлобивый емлет веру всякому словеси (Притч. 14, 15). Поскольку мы, человеки, во многих случаях неосторожно погрешаем по неопытности, то пророк молит и просит Бога даровать ему прощение по незлобию. А из этого видно, что сказанное показывает более смиренномудрия, нежели высокомерие сказавшего. Суди меня, Господи, – говорит он, – по правде моей, и суди меня по незлобе, какая во мне. Праведные дела мои сравни с немощью человеческой, и тогда суди меня. Вникни в простоту моих нравов, вникни в то, что я необоротлив и непроницателен в делах мирских, и тогда осуждай меня за прегрешения (2).

* * *

Во всем должно нам остерегаться, чтобы под предлогом исполнения одной заповеди не оказаться нарушителями другой. Нам не прилично ссориться и препираться с людьми недобросовестными, так как рабу Господа не должно ссориться (2Тим. 2,24). Напротив, кто видит недобросовестные поступки от родственников по плоти, тому надобно помнить, что сказал Господь: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли не просто, но ради Меня и Евангелия, кто не получил бы ныне, во время сие…и в веке грядущем жизни вечной (Мар. 10, 29–30). Таким недобросовестным и надо засвидетельствовать, что впадают в грех святотатства, по заповеди Господа, сказавшего: Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его и пр. (Мф. 18, 15). Но судиться с ним в мирских судилищах запрещает слово благочестия, когда говорит: кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду (Мф. 5,40), и еще: Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? (1 Кор. 6, 1). Да и на суд святых призовем при этом, имея более в виду спасение брата, а не приобретение имения. Ибо и Господь, сказав: если послушает тебя, – присовокупил: то приобрел не имущество, но брата (Мф. 18, 15). Но бывают случаи, что иногда, поскольку нередко сам, начавший недобросовестное дело, зовет нас в общее собрание судей, для уяснения истины приходим и мы на исследование, не сами начав суд, но следуя за позвавшими нас, не в удовлетворение своей страсти гнева и сварливости, но для открытия истины. Таким образом и его против воли избавим от бед, и сами не преступим заповедей, как служители Божии, не сварливые и не сребролюбивые, твердо стоящие за обнаружение истины и никогда не преступающие надлежащую меру ревности (5).

Назад: Страх
Дальше: Суд Страшный